— Значит, ты томишься желанием, крошка? Только вот незадача: игры эти уже не для меня… Может, мне подыскать для тебя любовничка?

— Не стоит, — озорно улыбнулась Мэри. — Если прижмет, я и сама как-нибудь справлюсь…

Подумать только, даже тогда она все еще пыталась шутить! Однако не учла, что Джереми уже совершенно не понимал юмора.

— Не стоит, маленькая. Всегда можно найти желающего помочь ближнему…

— Очнись! — ужаснулась Мэри. — Мне нужен только ты…

— Значит, любишь меня? — странным голосом спросил Джереми.

Как, как втолковать Джереми, что, продолжая любить его, она люто ненавидела то чудовище, в которое превратил мужа героин? Тогда в разговоре с ним ее секундное замешательство стало для нее роковым…

Мэри с хрустом смяла в руке пустую банку из-под кока-колы. Пора было остановиться! Если снова и снова прокручивать в памяти то, что случилось потом, недолго сойти с ума! Ведь она уже не раз бывала на волосок от этого…

За окнами занимался рассвет. Сколько часов просидела она в кухне? Но это, в сущности, неважно. Она пошла в спальню, разделась и легла навзничь. Господи, подари мне хотя бы пару часов сна! — мысленно взмолилась она.

Тишина. Еле слышный стук дождевых капель успокаивал, навевая долгожданный сон. Спать! — приказала себе Мэри. Закрыв глаза, она увидела вдруг лицо Кристофера Коули, его внимательные серые глаза с еле приметными искорками смеха. Странно, но она не испытала никакого раздражения. Наверное, это все-таки просто хороший человек…

И снова он всю ночь провертелся с боку на бок как последний идиот. Надо ж было так ошалеть от вида женской груди! Сексуально озабоченным Коули никогда не был, проблемы такого рода привык решать по мере их появления и жил себе припеваючи. Однако сейчас он решительно не понимал, что с ним происходит… Мало того что малышка не в его вкусе, она еще, сдается, и порядочная стерва. Он поклясться мог, что куда теплее отнесся к ее мальчишке, который нравом явно пошел не в мать…

А вот надо же, не идет у него из головы. И, что совсем уж худо, не просто как шарада, которую во что бы то ни стало надобно решить из чисто профессионального интереса. Он не мог забыть ее лица, стремительная смена выражений которого ставила его в тупик едва ли не каждые пять минут. Стоило ему закрыть глаза, и он видел нежные губы, не тронутые помадой. И мочки ушей, совсем еще детские, и в них едва заметные крошечные дырочки, но сережек она, видимо, давно не носила…

Да он, похоже, спятил! Или настала пора поискать себе очередную подружку, как он вот уже много лет поступал время от времени?

Весь ужас был в том, что свет словно клином сошелся на этой чокнутой! А она от самого невинного его прикосновения буквально лезла на стену!

Коули никогда не внушал отвращения женщинам, как, впрочем, и не слыл среди друзей казановой. Думая об этой странной девочке, он отдавал себе отчет в том, что все тут очень непросто… Вне всякого сомнения, она была глубоко ранена кем-то, и рана эта кровоточит до сих пор. Но ему-то что до этого, если разобраться? Его дело карать преступников, а жертвами занимаются другие инстанции, вроде приютов для женщин, подвергшихся домашнему насилию. Этих заведений сейчас пруд пруди.

Однако же именно он, Кристофер Коули, лежит сейчас как дурак, уставившись в потолок спальни, и слышит нежный голос Мэри, произносящий совершенно чужие, не принадлежащие ей слова: «Люди — твари неблагодарные, и я не исключение…»

Врешь, девочка! А вот твои янтарные глаза говорят правду. Если внимательно смотреть в них, то шараду можно разгадать. Только ты их все время прячешь… И с какой стороны к тебе ни подступишься, натыкаешься на иголки.

Да на черта сдалась ему эта Мэри Уаттон со своими круглыми очками, разбитыми коленками и душевными ранами? Вот колотые и огнестрельные раны — это по твоей части, сержант полиции Кристофер Коули. И трупы тоже…

Он заскрежетал зубами. Если бы у него был номер телефона, позвонил бы ей — и молчал бы в трубку, как мальчишка, слушая ее голос… Наваждение! Бред полнейший!

Коули несколько раз глубоко вздохнул, чтобы расслабить сведенные судорогой мышцы. Своим телом он владел превосходно, что было вполне естественным после стольких лет занятий восточными единоборствами, да и чувства умел подчинять разуму. Но стоило ему твердо решить, что он никогда больше не поедет к этой женщине, как возникла предательская уверенность: завтра же он будет у нее. Под каким соусом ей это поднести — дело десятое…

Мэри проснулась с навязчивой мыслью: все кончено. Сна своего она не помнила, но кожа ее была все еще влажна от испарины, и наволочка хранила следы слез. Неужели она все-таки плакала, пусть даже во сне? Вот уже год Мэри не позволяла себе ни при каких обстоятельствах пускать слезу. Порой ей всерьез казалось, что некий маг наложил на нее заклятие, и стоит ей заплакать, как рассудок ее тотчас помутится…

Вяло удивившись тому, что никто не разбудил ее ранним звонком, Мэри вспомнила, что вчера отключила телефон. На часах было почти десять. Первое, что она проделала, встав с постели, — это воткнула вилку телефона в розетку. И тотчас раздался звонок.

— Ты очумела? — зарычал взбешенный Алекс. — Кто позволил тебе звонить Митчеллу? Слава богу, он решил, что у тебя просто не все дома и не принял твоих слов всерьез. Да ты поглядела бы на снимки! Словно я сподобился щелкнуть живых Деву Марию и младенца Иисуса!

— Помолчи минутку, Алекс… — пыталась вставить хоть слово Мэри, но тщетно.

— Успеешь высказаться! Представляешь, как круто смотрелась бы подпись: «Модели Мэри и Джейсон Уаттоны»?

— Алекс, я сейчас брошу трубку!

— Если узнаешь, сколько перечислит на твой счет Митчелл, ни за что не бросишь! Такие гонорары бывают лишь у топ-моделей вроде Наоми и Линды!

И Мэри поняла, что говорить с ним она сможет, лишь видя его глаза. Вероятно, она сглупила, не сделав этого раньше? И хотя ничего поправить было уже нельзя, у Мэри имелись веские основания для разговора с Алексом.

Сказав фотографу, что сейчас приедет, Мэри разбудила Джея, который несказанно обрадовался перспективе прогулять детский садик, велела Лурдес игнорировать телефонные звонки. После чего они с малышом сели в машину и укатили.

Казалось, все нынче ополчилось против нее. Они то и дело попадали в пробки, несколько раз глох мотор, потом на перекрестке какой-то кретин едва не врезался в них… До студии Мэри добиралась вместо обычных тридцати минут часа полтора. Выбравшись из машины, она подхватила Джея на руки: Так будет быстрее, решила она, отчего-то уверенная, что на счету каждая минута…

Двери студии были распахнуты настежь. Мэри застыла на пороге. Ноги не слушались… Внутри было темно, но, даже ничего не видя, Мэри оцепенела от ужаса.

Этого просто не могло быть… Ведь фотографии еще нигде не опубликованы. Мэри поняла вдруг, что изо всех сил пытается убедить себя в том, во что не верила ни единой секунды.

Джереми давным-давно ее выследил — странные телефонные звонки, так пугавшие ее, тому подтверждение. После ночного нападения в парке ей следовало бы обо всем догадаться. Тотчас всплыли в памяти тогдашние слова сына: «Это сделал папа…» Да и то, что она едва не погибла под колесами, — вовсе не случайность…

— Мама! — с тревогой воскликнул Джей. — Что там? Где дядя Алекс?

Хватит стоять как истукан, одернула себя Мэри. Не исключено, что Алексу нужна помощь, и немедленно. Пересилив себя, она стала спускаться по ступенькам. Нашарив выключатель, зажгла свет и…

Складывалось впечатление, что в студии бушевал смерч или, на худой конец, рванула средних размеров бомба. Пол был усеян осколками стекла и бесформенными кусками металла, некогда бывшими фотокамерой, которую Алекс берег пуще глаза. Повсюду валялись папки с негативами, стойки штативов были согнуты в бараний рог… Сделав шаг, Мэри едва не закричала — белые кроссовки чавкнули в темной луже у самого порога.