Разговаривать пришлось с Рандольфом, но через десять минут зазвонил телефон и она услышала баритон Эдварда:

— Рандольф сказал мне, что Джун заболела.

Что с ней?

— Тяжелый грипп с возможным осложнением на легкие. Ники тоже заболел. Извини, Эдвард, я не смогу сегодня вечером встретиться с тобой.

Он помолчал немного.

— А что, если я найму сиделку к твоим больным? У моих друзей...

— Нет, — не дала ему закончить Айрин. — Я сама не очень хорошо себя чувствую, так что лучше отложить.

Снова возникла пауза.

— Ты обиделась на меня за вчерашнее?

— Что?

Айрин не могла понять, о чем он говорит.

— Знаешь, у меня такое чувство, что барьер, разделяющий нас, становится все выше и выше.

Почему мужчины думают, что весь мир должен постоянно вертеться вокруг них? — с вялым возмущением подумала Айрин.

— Эдвард, моя мать тяжело больна, у сына высокая температура, и я по всем признакам тоже заболеваю. Вот такие обстоятельства, понимаешь? Я позвоню тебе.

Объясняться с ним не было сил, пусть думает что хочет. Снова зазвонил телефон, едва она успела дойти до дивана. Тяжело вздохнув, Айрин вернулась к телефону.

— Айрин, если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать.

На этот раз в его голосе она услышала искреннее беспокойство. Неожиданно ей захотелось плакать.

— Спасибо тебе. — Она сглотнула слезы. — У нас все будет в порядке. Но все равно спасибо.

В этот момент Ники попытался взять стакан с апельсиновым соком, который Айрин поставила на журнальный столик рядом с диваном, задел его своей игрушкой и стакан полетел на ковер, расплескивая содержимое.

— Мне надо идти. До свидания, Эдвард.

Услышав нежное «до свидания» в ответ, Айрин быстро положила трубку.

Всю ночь ей пришлось подниматься в спальню, где временами бредила мать, и спускаться в гостиную, где метался в жару Ники, ее маленький мальчик. В детскую она заходить боялась, только приоткрывала дверь и прислушивалась к ровному дыханию Мики. Кажется, он пока здоров, бормотала она и шла смачивать холодной водой полотенце, чтобы протереть лицо и руки Ники. Нет ничего невыносимей, чем вид больного беспомощного ребенка. Джун ослабела настолько, что не могла самостоятельно встать с постели, чтобы дойти до туалета.

Айрин уже не сомневалась, что и сама заболела. Ее бил озноб, при этом кожа была сухой и горячей. Все приходилось делать через силу.

Под утро мать и сын стали вести себя спокойнее и Айрин удалось ненадолго вздремнуть.

Утром она с трудом заставила себя встать, приготовить всем теплое питье, завтрак для Майкла, раздать лекарства, смерить температуру. Телефон зазвонил, когда она несла Ники в ванную комнату. Она была настолько измучена, что у нее даже не было желания выяснить, кто звонит. Вернувшись в гостиную, она уложила Ники на диван и увидела Майкла рядом с телефонным аппаратом.

— Мики, ступай на кухню, поешь, завтрак на столе. Потом поднимись в детскую и поиграй там. Я не хочу, чтобы еще ты заболел.

— Мам, Эдвард звонил, — важно сказал Майкл. — Я сказал, что все, кроме меня, заболели. И он сказал, чтобы я помогал тебе. Что мне делать?

Айрин без сил вытянулась рядом с Ники на диване, все кружилось перед глазами.

— Слушаться меня и стараться не заболеть, прошептала она, закрыв глаза. — Я немного полежу, а потом приготовлю тебе ланч.

Ей показалось, что прошло всего несколько мгновений, когда до нее донеслись голоса из прихожей. С дивана она встать не смогла, а потому тихо сползла на ковер и лишь после этого, опираясь на стул, поднялась на дрожащих ногах. Ей удалось дойти до двери, но повернуть ручку не хватило сил. Навалившись на нее всем телом, она распахнула дверь в прихожую и упала.

— Что здесь творится, черт возьми?! — услышала она знакомый голос.

— Эдвард, — с трудом ворочая шершавым языком в пересохшем рту, тихо произнесла Айрин, цепляясь за него, — мне очень плохо.

Она увидела размытые черты склоненного над нею лица. В это время послышался сверху голос Джун — она беспокоилась, что происходит внизу.

— Мама не должна вставать, она упадет и разобьется, — предупредила Айрин.

— Рандольф! Иди скорей сюда! — крикнул Эдвард.

Громкие звуки болью отдались в голове Айрин, и она страдальчески сморщилась. Она слышала, как Эдвард попросил Рандольфа подняться наверх и успокоить миссис Гарбер. Интересно, что подумает мать, когда она увидит в спальне совершенно незнакомого мужчину, подумала Айрин. С появлением в доме Эдварда она почувствовала себя совершенно беспомощной и настолько слабой, что с трудом заставляла себя открывать глаза. Он прижимал ее к себе, не давая упасть, потом поднял на руки, отнес в гостиную и положил на диван рядом с Ники.

— Лежи здесь, Айрин, и не двигайся. Мне надо поговорить с Джун.

Ники проснулся и захныкал.

— Малыш, все в порядке, не надо плакать, — сказал Эдвард. — Просто твоя мамочка заболела, как и ты.

— Приподними меня, — попросила Айрин.

Эдвард собрал все подушки с дивана и подложил ей под спину. Айрин притянула к себе больного сына и стала укачивать его, как когда-то, когда он был совсем маленьким и плакал среди ночи. И так же, как и тогда, ей ужасно хотелось спать. Если бы Эдвард побыл в доме еще час или два, она спокойно заснула бы и проснулась бы совсем здоровой. Бессонная ночь в сочетании с гриппом ее совсем доконала.

Сверху из спальни, где лежала мать, доносились голоса. Айрин даже прислушиваться не стала, ею овладела глубокая апатия.

Наверное, она все-таки задремала, потому что, открыв глаза, снова увидела перед собой внимательные голубые глаза Эдварда.

— Ну вот, все улажено, — сообщил он и взял на руки Ники, который крепко спал на коленях матери. — Сейчас мы поедем ко мне домой.

— Что? — спросила Айрин, еще не совсем очнувшись от видений во время короткого сна, порожденных гриппозным жаром. Она решила, что его последнюю фразу поняла не правильно, потому что мысли путались в ее голове.

Она увидела, как Эдвард передает завернутого в одеяло Ники в руки Рандольфа, который стоял в дверях комнаты, потом возвращается к ней.

— Айрин, мальчикам нужно будет запасное белье и одежда. Где все лежит?

До нее дошел наконец смысл его слов.

— Эдвард, я не отдам тебе детей. Я в состоянии сама позаботиться о них. — Айрин готова была заплакать от слабости.

— Я не забираю у тебя детей, милая. Мы поедем ко мне все вместе: ты, Джун, близнецы, — терпеливо втолковывал ей Эдвард.

— Я никуда не поеду, это мой дом, к тому же скоро Рождество.

— Рождество переезжает в мой дом.

— Ни в коем случае, — тихо, но упрямо заявила Айрин.

— Послушай, Айрин, ваши с бабушкой подарки для детей уже лежат в багажнике моей машины. Коробка с игрушками мальчиков находится там же. Осталось только собрать их одежду — и можно будет ехать.

— Как же ехать? Моя мать, наша одежда.., разволновалась Айрин.

— Все упаковано и находится в машине.

— Ты упаковал мою мать? — с ужасом спросила она.

— Вещи в багажнике, дети и Джун на заднем сиденье, — с улыбкой ответил Эдвард, которого развеселил непритворный ужас Айрин.

— Ее лекарства... — Напрягая сознание, Айрин превозмогала пульсирующую боль в голове.

— Говорю тебе, мы обо всем позаботились.

Сообразив, что в таком состоянии Айрин ему не помощница, Эдвард решил действовать самостоятельно.

— Где чемодан? — спросил он у нее.

— Большая спортивная сумка в темной комнате, там, в прихожей, слева от входной двери.

Эдвард поднялся в детскую и нашел в шкафу и в ящиках комода все необходимое.

Когда же он успел засунуть всех в машину? — подумала Айрин и снова задремала.

— Поставлю сумку в багажник и вернусь за тобой, — услышала она голос Эдварда и с трудом подняла тяжелые веки.

Скинув плед, она встала с дивана. Снова начался сильный озноб, от которого лязгали зубы и подгибались ноги. Она успела дойти до двери, ухватилась за ручку двери, чтобы передохнуть, и в этот момент вернулся Эдвард.