* * * Из-за лесу, лесу тёмного, Из-за гор ли, гор высохших Летит стадо лебединое, А другое — гусиное; Отставала лебёдушка, Что от стада лебединого, Приставала лебёдушка Как ко стаду ко серым гусям. Учали её гуси щипати, А лебёдушка кликати: — Не щиплите, гуси серые. Не сама я к вам залетела, Занесло меня погодою, Что великою невзгодою. Отставала Ненилушка, Отставала Сафроновна, Что от красных от девушек, Приставала Ненилушка, Приставала Сафроновна, Да что к молодым молодушкам, Учали её люди журити, А Ненилушка плакати: — Не журите, люди добрые, Не сама я к вам заехала, Не своею охотою, Завезли меня добры кони, Что добры кони Устиновы, Как Устина Фалелеича. * * * Мы далеко ездили, Мы дородну привезли А в поле работницу; И бела, и румяна, А умом насыпана. * * * Катился бел виноград да по загорью, Красно солнышко — да по залесью, Дружка с князем — да по застолью, Сзади за ним посыпальная сестра, Сыплет житом и хмелем; Шитом посыплет, чтоб жить хорошо, Хмелем посыплет, чтоб жить хорошо! * * * Ох ты, винная ягодка, Наливное сладкое яблочко — Удалой добрый молодец Свет Иван-то Васильевич! Уродился хорош и пригож, Уродился он счастливый, Говорливый, таланливый, Говорливый, забавливый! Что за это его тесть возлюбил. Тёща-матушка жаловала: Милой дочерью даровала — Свет-от Анной Ивановной! * * * Ты зоря ль моя, зорюшка, Зорюшка вечерняя, Солнушко восхожее! Высоко всходила, Далеко всветила — Через лес, через поле, Через синее море. Там лежала жердочка, Жердочка еловая, Досточка сосновая. По той по жердочке Никто не хаживал, Никто не важивал. Перешёл Данило-свет, Перевёл Настьюшку, Перевемши, целовал, Целовамши, миловал. * * * Золото с золотой свивалось, да свивалось, Жемчуг с жемчугом, сокатался, сокатался! Да Иван с Марьюшкой сходились, да сходились, Да за единый стол-то становились, становились! Да ещё наше золото получше, получше, Да и наш-то жемчуг подороже, подороже. Да и Марья Ивана получше, получше, Да она возрастом еще побольше, побольше, Да она личушком покрасивее, покрасивее. Да она беленьким: побелее, побелее, Да у нее ясны очи, пояснее, пояснее, Да у нее черны-то брови почернее, почернее! Да не наши по ваше ходили, ходили, Еще ваши по наше ходила, ходили, Да они семь комоней [34] истомили, истомили, Да и семеро полозьев истерли, истерли, Да они семеро подошв истоптали, истоптали, Да до нашей-то Марьи доходили, доходили, До Егоровны доступали, доступали! * * * Сказали, наша Маринугака Неткаха, непряха, А она, наша Гавриловна, Ещё и шёлкошвейка! Тонко пряла, часто ткала, Вело белила — Весь род придарила: Она подарила свекру рубашку, Свекрови — другую, А деверечкам-соколочкам Да по шитому платочку! * * * Подари, наш умненький, Не рублём, не полтиною, Будешь дарить — Дари поскорей. Не станешь дарить, Мы станем корить, В глаза говорить: — У Агафона кудри, У Михеевича черны. На четыре грани, Черти его драли, Маленьки чертёнки Туда же волочили. Агафон-господин, не скупися, С золотой гривной расступися, Тебе тем казны не скопити, Василисе башмаков не купити, Ещё Зотовне не купити. * * * Как у тысяцкого бородка, бородка, У Григорья-то хорошая, хорошая, У Петровича пригожая, пригожая! За ту бороду цари любят, цари любят, По головушке цари гладят, цари гладят, Воеводою [36] называют, называют: — Наречённый наш воевода, воевода! — А ты, тысяцкий, не ломайся, не ломайся, Да за свой карман принимайся, принимайся, За свой карман-карманину, карманину: Во кармашке денежки шевелятся, шевелятся, К нам, девушкам, норовятся, норовятся! * * * вернуться Личиком написана — т. е, красива, как на портрете. вернуться Грива — древнерусская денежная единица. вернуться Воевода — условный титул, отсюда и упоминание воображаемого царя. |
