– Там меньше лететь…
– Какой разница, с какой высоты?!. – помотал головой Салмад.
– Лен! – крикнула, как можно громче. Нужно, что-то делать. Сама не спрыгнет, а толкать может только Салмад. Рассчитала верно: подруга обернулась, турок, подскочив, пихнул. Звонкий крик воспарил над морем и умолк, поглощённый мощным водным плеском. Крутая «бомбочка» подняла приличные волны. Через долгих несколько секунд Ленуля вынырнула и, фыркая, как тюлень, поплыла ко мне. Негодование сквозило в каждом движении. На лице недовольство, а ещё: «Ты меня предала!» Я усмехнулась – простит. Отойдёт.
Дождалась подругу. Вышли на берег, солнце бросилось обжигать золотыми лучами. Песок будто раскалённое стекло. Мы вернулись на линию столкновения земли с водой: маленькие волны несмело приливали, охлаждая ноги, и также неспешно убегали. Я покосилась на яхту: Салмад спрыгнул в море. Оказавшись на суше, повернулся к Фатиху. Тот размахнулся, как спортсмен-метатель и швырнул ему сначала один рюкзак, а потом второй. Они приземлились у самой кромки. Салмад быстро подхватил и отбросил на песок. В них явно лежали коробки… Тем временем Каплан нырнул и уже через минуту присоединился к нам:
– Есть пара часов до вечеринки, – встряхнул мокрой шевелюрой и притянул меня. Потершись носом о мой, прошептал: – Чем заняться? Можно здесь лежать. Можно в дом пойти, – на этих словах лукаво хмыкнул.
– Пляж! – отрезала с натужным смешком. Масленый взор, яснее ясного, что у Каплана на уме. – Однозначно, пляж.
Фатих разочарованно выдохнул, я вырвалась из объятий и побежала по берегу. Ойкая, преодолела песок. Плюхнулась на лежак возле ближайшего особняка. Ко мне присоединилась Ленуля – устроилась на соседний:
– Тебя тоже сбросили? – негодовала ещё.
– Ага, – кивнула с улыбкой. Фатих подмигнул в ответ и с Салмадом пошёл к особняку по выложенной плиткой дороге. – Это такие брачные игры у турков. Так что не злись, – повернулась к подруге и цокнула: – Главное, чтобы не продали в рабство. Не хочу проституткой батрачить на старости лет за тридевять земель или сдохнуть в сексуальном рабстве. А остальное переживём, ведь девственности нас лишать уже поздно.
– Ужас! Тань, ты о чём?
– Шучу! Надо же тебя как-то развеселить.
– Умереть со смеху, – огорошено выдавила Ленуля.
У соседнего особняка раздались громкие голоса: мужские и женские. На пляж вывалила толпа. Нашего возраста. Одетые в купальные костюмы. Вот только выглядели с иголочки. Макияж, прически, а мы… Мы с Ленкой покосились друг на друга и дружно скривились.
– Опять похожи на колхозниц, – я устроилась на лежаке удобнее, закинула руки за голову: – Мы с тобой звёзды. Всегда сверкаем в обществе. Вот только не так как надо.
– Ужас! Может, лучше в дом пойдём и приведём себя в порядок? – снова заохала подруга.
– Фатих сказал, что пара часов у нас есть. Лучше признавайся, тебя тоже одарили? – заговорщически подмигнула.
– Да, такая красота, – протянула она восхищённо. Уж кто-кто, а подруга знала толк в красивых вещах. Вкус отменный, да и с детства в брендовых одеждах ходила.
– Знаешь, – я перестала улыбаться, – напомнило старый фильм. Там красавцы-морячки, заходя в очередной порт, спорили, кто сможет привести на вечеринку самую уродливую девчонку. Один, переимев большее количество береговых «красавиц», нашёл истинную Квазимодо. Лицо и фигура… короче, природа в день зачатия девчонки отдыхала! Бедная, одета в тряпьё. В общем, он платье подарил, чтобы было в чём пойти на танцы… Уже потирал руки в предвкушении победы – призовые большие, а ему, если не соврать, они позарез как были нужны. Так вот, когда он пообщался с Квазимодо по душам, понял, насколько она у нее глубокая. Правда, – выдержала я незначительную паузу, – было уже поздно. Их заметили его друзья и, как ты понимаешь, главный куш парень сорвал. Девчонка… не помню, что с ней стало. По-моему, покончила с собой.
– Думаешь, нас?..
– Нет, – отмахнулась я, но сердце кольнуло: хотелось бы верить. – Просто все эти шмотки… Будто Фатих и Салмад решили сделать нас красивее, чем мы есть.
– Эти «шмотки», мурена, – раздался грубый голос Фатиха над моей головой. Каплан серьёзный, даже злой: – Потому, что у нас вечеринка, а у вас с собой ничего. Я уже говорить: голой не сметь ходить при других! Только для меня. А ещё остаться собой, чтобы не делать гости, и как бы себя не вести, – добавил вкрадчиво.
Стало неудобно, ведь почти обвинила, чёрт знает в чём. Не заставляли – сама пошла. Секс – сама дала. У Каплана определённый подход, но последнее слово за мной, и я постоянно отвечала: «Да!»
– Фатих, прости, – поднялась и несмело прижалась: – Это всего лишь фильм. – Каплан натянут, точно струна. Улыбнулась, как можно нежнее: – Хочешь, – игриво поддела носом мужественный подбородок, – накажи меня!
Фатих чуть дрогнул, во взгляде мелькнул недюжинный интерес, появился лукавый блеск, губы изогнулись кривой усмешкой:
– Ты – коварный мурена. Правду говорить, не так прост, как я думать. Понять власть надо мной, найти слабость и теперь проверять, податься я или нет?
– Какая власть? – театрально надула губы, похлопала ресницами, изображая саму невинность. – Я у тебя в плену. Голая и беззащитная, – томно задохнулась наигранным возмущением. – Ты мой господин и повелитель. Так что, командуй. Сегодня я твоя рабыня.
Нервный смешок Лены заставил обратить на подругу внимание:
– Тань, ну ты даёшь?! – она встала. На секунду замерла и, покачав головой, поплелась в особняк. – Всегда с тебя валялась, но чтобы так умасливать мужчину. Фатих, мне тебя жаль…
– Я тоже так думать, – поддакнул он, я расхохоталась. Подхватил меня на руки и понёс следом: – Но не упустить момент покорности.
***
Отбиваясь от очередного приставания Каплана: «У нас ещё пара минут», удалось скатиться с постели – огромной, очень удобной. Фатих поймал за ногу и потянул обратно:
– Ты обещать повиноваться! – пригрозил.
Я с мерзким скрипом скользила ладонями по кафельному полу:
– Пощади, мой господин.
Каплан неумолим, перехватил удобнее – за талию и увалил на себя:
– Может, – ошпаривал желанием сильнее огня, – пойти гости прочь? Остаться на острове вдвоём?
Упёрлась руками в грудь и уворачиваясь от настойчивых поцелуев, выдавила:
–Так не пойдёт. Хочу гулянку до рассвета! – вновь как капризный пупс надула губы. – Вставай! Где моё платье? А есть косметика? – озадачилась невзначай.
Фатих перестал улыбаться, разжал объятия так резко, что умолкла. Обидела? Каплан с непроницаемым лицом встал и пошёл к двери в гардероб. Скрылся в нём, но через секунду появился со знакомыми коробками в руках:
– Держать! – протянул, кивнув в сторону ещё одной двери: – Косметика в туалетный столик. По крайней мере, должен быть что-то…
Нерешительно забрала подарок и скрылась в ванной. Намного шире, чем у меня в Мурманске гостиная. Сверкающий кафель ослеплял. Швы заделаны грамотно и искусно, сразу видно работа мастеров. Богатство уборной и душевой с джакузи поражало. Золотистая окантовка, белоснежное покрытие. Хрусталь ламп и светильников притягивал взгляд.
Покружилась – даже стены меня отражали. Я как Золушка, попавшая на бал, но моя участь разнилась с ее. Для хеппи-энда не так глупа, ведь только в сказках героини наивные и, как правило, безмозглые, зато счастливые. Не то чтобы отличалась умственными способностями, а вот для фортуны я истинная антиловушка.
Надела платье. Оно идеально обтянуло тело – подчеркнуло изящность фигуры. Глубокое декольте в выгодном свете преподносило небольшую грудь. Длина, как люблю – выше колена. Нацепила туфли и застыла у зеркала в полстены над туалетным столиком. Отлично! Давно отражение так не радовало. Открыв верхний ящик, обнаружила массу косметики: помады, туши, карандаши, подводки, пудры… Магазин отдыхал. Интересно, оставлено любовницами? Плевать. Нужно благодарить. Сейчас это добро пригодилось.
Не усердствовала – чуть ресницы выделила, хорошо – длинные, да губы подкрасила. Татуаж – замечательно, но цвета для вечера маловато. Красный – что ни на есть в тему, а главное – моё. Градуированное каре требовало укладки со всеми вытекающими: пенки, лаки, фен с расческой… Перебьюсь. Нашла заколки. Подняла волосы, закрепила… Ещё раз бросив на себя взгляд через зеркало, и оставшись довольной, вышла. На миг замерла в дверях, прислонилась к косяку. Фатих в смоляных брюках и белоснежной рубашке, застегивал пуговицу под горло, смотря в окно. Взгляд рассеянный, затуманенный – вдаль. Сердце ёкнуло, в груди расползлась боль. Это – не мой мужчина! Что здесь делаю? Зачем мучаю себя? Правда едкой влагой выедала глаза. Я отвернулась – сил скрываться не было. На душе отвратно, а увидеть «идеал» и знать, что он не мой, куда больнее, чем думала. Зря согласилась на поездку. Лучше в мотеле в потолок смотреть, а потом собираться – завтра домой. Мысли вылетели, нутро восторженно затрепетало – меня сжали в объятиях: бережно, словно я нечто дорогое и бесценное. Шею обожгло поцелуем. По коже высыпал мороз. Не дура ли? Чего опять раскисла? Знала, на что иду. Нужно получить удовольствие по максимуму и так Фатих дал больше, чем мечтала.
