– А чей же еще! – снова хотел вскочить Пуол, но второй полицейский снова нажал на его плечо.

А к столу уже вплотную подошли, чуть животами не налегли толстые мужчина и женщина.

– Врет он. Это вор!

– Ага. У моего мужа бумажник вытащил!

– Перечислите, что было в бумажнике, – обратился к толстяку полицейский.

Тот назвал сумму. «Но их может уже и не быть!» – добавил он, спохватившись. Назвал документы, которые были в бумажнике, на чье имя выписаны. «Их тоже может не быть, мог выкинуть где-нибудь!» – Пока толстяк говорил это, женщина протянула руку к Пуолу, вцепилась в волосы: «Ворюга! Мафиози!» Полицейскому, стоявшему позади Пуола, пришлось уже защищать его, разнимать пальцы женщины: «Мада-а-ам! Мадам!» Толстогубый полицейский между тем потрошил бумажник, раскладывая на столе то, что было в нем. Толстяк вскрикивал: «Паспорт цел! И водительские права!.. И билеты на самолет… И страховой полис! И чековая книжка!» Он протягивал руки к тому, что раскладывалось, но сразу отдергивал, будто обжигался или боялся оставить отпечатки пальцев, и все вытирал мокрый лоб и залысину большим клетчатым платком:

– Ну вот… И черт с ним! Отпустите! – говорил по лицейскому.

– Не отпускайте! – почти визжала женщина. – Это одна шайка! Они заодно! – показала она на Раджа.

– Пройдемте, господа, в полицейский участок. И вы тоже с нами! – приказал Раджу первый полицейский.

Радж встал, прикидывая, сколько стоит сделанный им заказ, вынул деньги. Полицейский поспешно собрал со стола все, что разложил на нем. И тут от окна послышался звонкий мальчишеский голос:

– Не трогайте Раджа! Радж ни в чем не виноват! – Янг прыгнул с подоконника, подбежал к столу.

– Ты?! – опешил Радж.

– Дядечки, он не виноват! – затормошил Янг полицейских за рукава. – Пуола берите! Он – гад!

Вокруг уже собралась толпа. Нервничал, суетясь, администратор, порываясь что-то сказать.

Пуол затравленно озирался, втянув голову в плечи:

– Сам ты гаденыш!.. Попомнишь еще меня!..

– Янг, ты уходи! Без тебя разберутся… В дельфинарии меня будешь искать… Уходи! – Радж успел обнять Янга и оттолкнуть от стола.

Толстогубый полицейский, однако, рассудил иначе.

– Мальчик, и ты с нами пойдешь. До выяснения всех обстоятельств.

– Правильно! – лезла под руки полицейским толстуха. – Всех! Под корень! Выпустите, а они нас укокошат!

Пока выходили, Радж успокаивал Янга, поглаживая по плечам. Когда пытался что-нибудь сказать, толстогубый приказывал молчать.

Вслед им гремела веселая музыка.

Никто не ожидал, что поднимется ураган, потому что время зимних циклонов и беспрестанных штормов окончилось в ноябре.

Янг, выпущенный из полицейского участка, шел к отелю, а листья пальм тревожно шелестели, по улицам носился вихрь. Почти не было слышно ночных птиц и цикад. Дышать было трудно, воздух стал таким густым, что его, казалось, можно было щупать пальцами. Шпиль на башне одного дома голубовато светился. В промежутках между домами на горизонте беспрерывно вспыхивали зарницы.

И все-таки, несмотря на удушливую атмосферу и все переживания, Янг успел заснуть. Рядом с его диваном в гостиной номера синьоры Терезы лежал Тото. Собачка долго беспокоилась, и Янг поглаживал ее да так и заснул, свесив руку на собачьи космы. Проснулся он от сильного удара грома, даже закрытые глаза слепили молнии. Тото повизгивал и лизал его руку. Сквозь вой и рев ветра, звон стекол в окнах, шум и плеск ливня слышны были рокот водяных валов на пляже, пушечные удары волн в районе пристани, треск деревьев в посадках.

– Мадонна миа, матер деи… – громко молилась в спальне донна Тереза. – Янг, мальчик мой, ты тут? – выкрикивала она меж словами молитвы.

– Тут, тут, – откликнулся Янг.

– Иди ко мне, а то я боюсь.

«Вот еще не хватало! Навязалась на мою голову…» – Янг нехотя пошел в спальню.

– Включи свет!

Янг щелкнул выключателем – свет не загорелся. Вернулся в гостиную и там щелкнул. Нет! То ли испортилось что-то, то ли подстанция отключила ток.

– Не горит, – снова вошел, стал у дверей Янг.

– Боже, боже… Не иначе, конец света. И часто у вас такой ужас?

– Часто.

– Ляг со мною, а?

Хорошо, что не горел свет. Но и при вспышках молнии Тереза, если бы не закрывала от страха глаза, могла бы увидеть, как покраснел Янг.

– Не-а! – крутнул головой. – Может, Тото к вам положить?

– Положи!

Янг отступил еще на шаг, лег на пластиковый пол – он казался холодным.

– Ты тут, Янг?! – испуганно воскликнула синьора.

– Тут, не бойтесь.

Порывы ветра не слабели, в окне спальни гудело и свистело, даже стонало, в стекла то хлестали потоки воды, то барабанили крупные капли. На пляже в рифах ревели водяные валы. Но молнии и грома, казалось, стало меньше, гроза откатилась дальше, куда-то под Биргус.

Задремывал Янг еще раза два или три, и снилось ему что-то страшное. На рассвете заснул крепко, но его разбудил Тото: начал скулить, лизать руки, проситься на улицу. Синьора Тереза спала как убитая.

– Ну, пойдем, пойдем… – неохотно встал Янг, открыл дверь.

В коридоре под стеклянными крышками горели на потолке необычные, из трубок, лампы, светили голубоватым светом. Возле каждой двери стояла, как на параде, обувь – по нескольку пар. Все туфли сверкали и были повернуты носками к стене. В номерах спали или не спали, а невидимый чистильщик делал свое дело всю ночь.

На улице было свежо, дышалось легко. Асфальт около «Морской лилии» был весь ноздреватым: курортницы изрешетили его острыми каблуками. Большие лужи повсюду курились, будто кто-то налил на асфальт кипятка. Мириады солнц вспыхивали на листьях деревьев, густые аллеи были затянуты туманом. У дворников было забот – хоть отбавляй: стягивали в кучи ветви, сгребали обломанные сучья, сбитую листву, грузили все в тачки.

Янг помчался наперегонки с собачкой, разбрызгивая лужи, пока не добежал до пляжа. Море было еще беспокойным: по ту сторону рифов поднимались мутно-зеленые валы, гребни их вздымались все выше, кудрявились пеной, обрушивались, разбиваясь о рифы. По эту сторону рифов все было белым от пены, бурлило и клокотало.

Янг побежал к дельфинарию. Тото уже осмелел после ночи, развеселился, с лаем носился вокруг него, догнав, старался схватить за голень. Янг по привычке глядел под ноги – может, что подвернется? И подвернулось: с поцарапанными стеклами дымчатые очки, несколько монет – целеньких, не стертых, их можно будет пустить в оборот. Сунул очки за пазуху, огляделся. Эх-ха, если бы полдня побегать по пляжу, можно было бы найти денег до черта! Но, должно быть, уборщики сами обежали уже не раз.

…Малу, видно, только что закончил утренний обход дельфинария, ибо как раз возвращался к проходной.

– О, ранняя пташка, – приветливо обратился он к Янгу. – Сейчас открою. Но Раджа нет! Как ушел вечером с дружком, земляком своим, так и не возвращался. А что – ты так и не нашел их?

– Не возвращался? – в голосе Янга было столько тревоги, что и Малу забеспокоился.

– Значит, ты не видел его… А я думал, загуляли где-то вместе.

Янгу ничего не хотелось рассказывать ему. Повернулся и пошел прочь опустив голову. Опять на пляж? К синьоре тоже не хотелось идти.

Плелся нога за ногу по пляжу, потом сел на решетчатый лежак, еще влажный после ночи, в пятнах подсохшего песка. Положил на колени руки, оперся на них подбородком. Невидящим взглядом уставился в пенящиеся буруны возле рифов. Как неуютно, каким одиноким почувствовал он себя на белом свете!

Что с Раджем? Неужели его долго не выпустят? А все из-за этого трижды проклятого Пуола.

А Янга вчера долго не держали. Расспросили, кто он и откуда, как оказался на острове, записали имя синьоры Терезы и номер апартаментов в отеле «Морская лилия» – может, будут проверять? Выходил из участка и встретил в коридоре Раджа, его как раз вели на допрос (Пуол сидел отдельно). Радж бодро улыбнулся Янгу: «Ищи меня там…» – сделал кивок в сторону дельфинария.