— А у тебя тоже выдался тяжелый день?
Гилад не ответил. Габриэль наклонилась к его уху.
— Ты мне не ответил. У тебя выдался тяжелый день?
— Да, наверное, у меня выдался тяжелый день.
— Тогда почему ты не реагируешь на полуобнаженную женщину, которая делает тебе массаж?
— Мне трудно реагировать на полуобнаженную женщину, если она сидит у меня на спине и не дает мне возможности двигаться.
Габриэль поставила флакон с маслом на пол и легла рядом с Гиладом.
— Так удобнее? — спросила она.
— Да. — Гилад посмотрел на нее. — Знаешь… ты права. У меня выдался тяжелый день.
… — Господин Коган! Почему вы не подходите к гостям? Я рада, что вы решили придти. Вы оказали мне большую честь.
— Это вы оказали мне большую честь, пригласив меня на ваше торжество, дорогая. В последнее время я думал о том, что наши с вами отношения стали немного натянутыми… и решил, что просто обязан принять приглашение.
Эван Коган сидел возле стола и смотрел на Марику. Она протянула ему бокал шампанского.
— Где ваша жена?
— Ей нездоровится. Так что же, вы решили открыть свое дело? У нас только об этом и говорят. Желаю вам успеха. Ваш муж, разумеется, весь в делах? А если нет, как же он решился на то, чтобы оставить вас тут в одиночестве, когда вокруг столько мужчин?
— Он должен приехать с минуты на минуту. Он вернулся из командировки, самолет задержался.
— И куда же на этот раз занесло вашего супруга, который не может спокойно сидеть на одном месте больше недели?
Марика повертела в руке свой бокал.
— Он был в Европе. На этот раз, не по делам, навещал старого друга.
Эван оглядел зал.
— Вы празднуете на широкую ногу, — заметил он. — Но почему вы не отпраздновали вашу свадьбу, дорогая? Я помог бы вам организовать торжество. Вы знаете, у меня много знакомых в этой сфере. Рита сказала мне, что обязательно пришла бы на вашу свадьбу.
— Не думаю. Это бы обидело ее глубоко религиозные чувства.
Марика обернулась. Подошедший Константин положил руку ей на плечо.
— Вот и мой неугомонный муж, — улыбнулась она.
Эван почтительно склонил голову.
— Рад вас видеть, друг мой. Вы только что прилетели из Европы, но уже успели надеть смокинг?
— Разве я мог пропустить такое событие? Моя жена будет выслушивать комплименты, а я буду сидеть дома?
— Это бы выглядело в высшей степени недостойно. Я могу предложить вам бокал шампанского?
— Если вы были так любезны и развлекали мою жену до того момента, как я пришел, то, пожалуй, я не имею права отказать.
Марика посмотрела на Эвана, а потом перевела взгляд на Константина.
— Я отойду на пару минут, — сказала она. — Не скучайте.
Эван поднял бокал.
— Ваше здоровье, — сказал он. — И, разумеется, здоровье вашей очаровательной жены, которая с каждым днем становится все прекраснее, хотя это кажется невозможным.
Константин сдержанно кивнул.
— А где же ваша… — Он сделал театральную паузу — достаточно длинную для того, чтобы позволить собеседнику трактовать ее так, как тот пожелает. — Очаровательная жена?
— Сегодня я один. — Эван обвел рукой зал. — Посмотрите, сколько здесь прекрасных женщин.
Музыканты на сцене закончили настраивать инструменты и принялись шуршать нотами. Часть из сидевших за столами гостей поднялась, с воодушевлением восприняв переход от еды к танцам.
Эван вернул бокал на стол.
— Я оставлю вас, друг мой, — сказал он, — и приглашу на танец какую-нибудь прелестную особу.
Марика подошла к Константину сзади и, поднявшись на носки, обняла его за шею.
— Хорошо, что ты ибзавился от этого нудника, — сказала она.
— Еще немного — и я бы вылил содержимое его бокала ему на голову.
— Я по тебе соскучилась. И ты ничего не сказал про мое платье.
Марика прошлась рядом с Константином, изображая модель на подиуме. Красное шелковое платье — ее любимый цвет и материал — было коротким, чуть выше середины бедра, и осталвляло открытой спину.
— Замечательное платье. Эван оценил?
— Ты что, ревнуешь? — спросила она с подозрением.
— Мне неприятно видеть его рядом с тобой, и ты об этом знаешь.
Константин присел у стола, и Марика заняла стул напротив. Она положила ногу на ногу, и подол платья пополз вверх, демонстрируя черное кружево чулок.
— Интересно, он до сих пор помнит, как я тогда обвела его вокруг пальца с акциями? — Марика хитро улыбнулась. — Ты бы видел его сразу же после того, как ему сказали, что я купила все акции! Прямо-таки Фрэнк Каупервуд, который отправляется в тюрьму.
Музыканты начали играть вальс, и несколько пар уже кружились в танце.
— Хочешь потанцевать? — предложил Константин.
Марика томно потупила глаза.
— Даже не знаю, — сказала она с наигранным сомнением в голосе. — Знаете, сэр, я не очень хорошо танцую, и, боюсь, буду недостойной партнершей…
— Нет, леди, я настаиваю. Вы ведь не обидите меня отказом?
Константин протянул ей руку, и Марика, еще немного поколебавшись для вида, ответила на предложение согласием.
— Ян заплатил первую часть суммы твоему приятелю Фаруки, — сказала она. — Так что ты можешь быть спокоен — все останутся в живых.
— Это самая глупая тема для сегодняшнего вечера, которую только можно придумать. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Давай, — согласилась Марика. — Значит, тебе понравилось платье?
— Конечно, я ведь сказал.
Марика потянулась к его уху.
— Знаешь, какое под него надевают белье? — спросила она, понизив голос.
— Под него надевают белье? Просто у него открытая спина, и я подумал…
— Да, в плане спины ты прав. Но иногда — правда, очень редко — под него надевают вот это.
И Марика отдала Константину то, что до этого держала в руке.
— Нет-нет, — предупредила она, — сейчас смотреть нельзя. Это секрет.
Ответом ей был выразительный взгляд, в котором можно было прочесть все эмоции, которые только может испытать мужчина, получив такой «секрет».
— Иногда это мешает, — пояснила Марика, — и так хочется это снять…
— Ты это специально?
— Конечно, специально. А ты думал, что женщина случайно отдает свое нижнее белье мужчине в публичном месте?
— Ты издеваешься надо мной! До дома нам ехать целый час, и это если не учитывать того, что вечер еще не закончился!
Марика загадочно улыбнулась и покачала головой.
— Никто и не говорит, что мы должны ехать домой, а вечер должен закончиться. Я ведь сказала тебе, что соскучилась. Ты никогда не говоришь это просто так…
— … поэтому я оворю это в те моменты, когда мы остаемся наедине.
— … и я тоже не говорю это просто так. Пойдем. — Она взяла его за руку. — Я тебе кое-что покажу.
Марика прошла через зал, на ходу кивнув нескольким знакомым, и, открыв какую-то дверь, пригласила Константина следовать за собой. За дверью обнаружился темный коридор с рядами дверей по обе стороны. Пройдя несколько метров, Марика открыла одну из них и вошла внутрь.
— Что это? — спросил Константин, оглядывая комнату.
— Гримерная, — ответила Марика с ноткой торжественности в голосе.
Помимо большого зеркала, лампы вокруг которого сейчас не горели, и стола, где неизвестный визажист еще до начала торжества разложил свое «богатство», в гримерной находился небольшой диван и два кресла. Марика потянулась к выключателю, но Константин остановил ее. Он обнял ее за талию, и она остановилась у стены.
— Кто тебя научил так себя вести? — поинтересовался он.
— Никто. Я сама научилась. Твоя жена — совершенно невоспитанное существо.
— Это твоя месть за мой недавний рыцарский поступок в доме госпожи Толедано?
— Да. За тот самый рыцарский поступок, который до смерти напугал и меня, и Констанцию.
— Мой рыцарский поступок не идет ни в какое сравнение с тем, что ты сейчас сделала. Так что, я думаю, этот счет до сих пор не оплачен. И ты осталась в должниках.
