— Как хорошо видеть вас здесь, друзья, — сказал он. — Я мечтал о том, что когда-нибудь мы будем сидеть вот так, за одним столом. Мой друг, — он посмотрел на Константина, — спасибо вам за эту замечательную идею. Майор, — обратился он к Боазу, — вас я тоже рад видеть. А вам, капитан, — кивнул он Гиладу, — я хочу выразить свои соболезнования. Мы все равны перед Богом, как бы мы его ни называли — Аллах, Будда или же как-то еще. В нашей жизни есть важная вещь — закон. И я здесь для того, чтобы проследить, что закон будет соблюден.

Ибрагим поднялся со стула.

— Вы все это время водили меня за нос! — крикнул он. — Это был один большой спектакль — начиная с вашей смерти и заканчивая тем, что Сандра доставала мне какую-то мифическую информацию! Как вы могли так со мной поступить?! Я был верен вам до конца, а вы обманули меня! Вы решили меня проверить?!

— И вы провалили этот экзамен. — Мустафа успокаивающе кивнул ему. — Присядьте, доктор. С вашего позволения, я скажу несколько слов. Когда я был жив, никто из вас не смел посягнуть на мое место. Мне надо было умереть для того, чтобы выяснить, как обстоят дела. Я разочарован, доктор. Когда-то вы говорили, что готовы умереть за меня. А теперь вы готовы на все ради власти. Вы убивали своих коллег для того, чтобы добиться этого. И что же получилось в конце? Вы нарушили наш основной закон — убили ни в чем не повинную женщину.

— Эта женщина… — начал Муса.

— Прошу вас, дайте мне закончить мою мысль, — мягко перебил его Мустафа. — Этот поступок не красит вас, доктор. Особенно в свете того, что вы убили эту женщину чужими руками. Наши израильские друзья тоже совершали недостойные поступки, но они не переходили эту границу. Скажу вам честно — я испытывал противоречивые чувства, когда ехал сюда. Я всегда ценил вас, доктор. Я доверял вам как самому себе, я считал вас братом — пусть не по крови, но мы разделяли одни и те же взгляды. И я хотел бы решить эту проблему самостоятельно, но я не могу этого сделать. Сейчас мы должны послушать то, что скажет капитан Гордон.

Гилад испуганно посмотрел на Ибрагима, потом перевел взгляд на Мустафу.

— Что… что я должен сказать? — спросил он.

— Как бы вы поступили с человеком, который убил вашу женщину, капитан? — задал ответный вопрос Мустафа.

Гилад непонимающе повертел головой, развел руками. Мустафа повернулся к Боазу.

— А как бы вы поступили, майор?

Боаз безмолвно пожал плечами. Тогда Мустафа посмотрел на Константина.

— А что скажете вы, мой друг?

Константин повернулся к Ибрагиму. Тот смотрел ему в глаза.

— Полагаю, доктор хочет, чтобы его судили по его законам, — ответил он после паузы. — То есть, по нашим законам. А по нашим законам подобный поступок карается смертью.

— Почему же за убийство моего брата вы не заплатили смертью? — спросил Ибрагим. — Ведь по нашим законам я имел право на месть!

— Вы не воспользовались этим правом.

Мустафа взял принесенную Габриэль чашку с кофе и сделал глоток.

— Он прав, доктор. Сейчас поздно говорить о мести. Кроме того, Салах погиб как воин. Он погиб, защищая свою идею. То же самое делал и его соперник. Считаю нужным напомнить вам, что это был неравный бой — один человек против пяти.

— Джентльмены хотят, чтобы я подала ужин? — заговорила Габриэль.

— Оставь нас, — сказал Ибрагим, кивнув в сторону кухни. — Тебя это не касается.

Мустафа остановил ее.

— Дорогая, вы забрали оружие. Принесите нам один экземпляр.

Габриэль скрылась в спальне и, вернувшись, продемонстрировала пистолет.

— Кто выиграл в лотерею? — спросила она.

— Отдайте оружие капитану Гордону.

Габриэль положила пистолет перед Гиладом.

— А теперь вы можете прогуляться. Даже если учесть ваше боевое прошлое, не в моих привычках подвергать представительниц прекрасного пола подобным нервным встряскам.

Когда за Габриэль закрылась дверь, Мустафа кивнул, приглашая Гилада взять пистолет.

— Теперь все в ваших руках, капитан. Вы можете вершить суд. Либо доктор будет помилован, либо понесет наказание.

Гилад встал, по-прежнему не прикасаясь к пистолету. Ибрагим тоже поднялся, скрестил руки на груди и посмотрел на него. Во взгляде доктора читалась усмешка.

— Только Аллах может судить меня, — сказал он, обращаясь к Гиладу. — Я сделал то, что было угодно Его воле. И, если Он решит забрать меня к себе, то так тому и быть. Но это решение будете принимать не вы.

Боаз держал в пальцах давно потухшую сигарету и неотрывно следил за происходящим. Константин смотрел на Мустафу, который пил кофе и, казалось, был погружен в свои мысли.

Гилад взял пистолет, поднял его и взвел курок.

— Вы ошибаетесь, — коротко ответил он.

В тишине комнаты выстрел прозвучал неестественно громко. Гилад положил пистолет на стол, не отрывая взгляда от Ибрагима. Тот несколько секунд стоял, приложив руку к левой стороне груди — именно туда попала пуля — после чего медленно сел на пол, а потом лег на ковер. Его поза напоминала позу человека, который устал и прилег отдохнуть.

Боаз, будто очнувшись, бросил сигарету в пепельницу. Константин поднялся, глядя на лежавшего доктора.

— Мы покончим с этим раз и навсегда, — нарушил молчание Муса.

Он резко встал, опрокинув стул, и запустил руку в нагрудный карман пиджака, но Константин оказался быстрее. Через долю секунды пистолет Гилада был у него в руках, и присутствующие даже не успели понять, что произошло. В тишине дома прозвучал еще один выстрел, и верный помощник доктора распластался рядом с ним с аккуратным отверстием во лбу.

— На поражение, — покачал головой Боаз.

Гилад до сих пор смотрел на Ибрагима, возле которого уже появилась лужица крови.

— Я только что убил человека, — сказал он спокойно, без каких-либо эмоций в голосе.

Мустафа поднялся.

— Полагаю, нам пора идти, друзья мои, — сказал он, после чего посмотрел на Константина. — От нашего плана мы не отступаем?

— Нет. — Константин посмотрел на Боаза и на Габриэль, которая стояла в дверях и с выражением полной растерянности на лице смотрела на трупы. — Хозяева в этот вечер хотели получше растопить камин, но перестарались. Не буду рассказывать вам, что бывает в таких случаях с деревянными домами. Даже если на улице минусовая погода.

— Поняла, — кивнула Габриэль. — Только дайте мне пару минут. Я должна забрать кое-какие вещи. Я в этом доме ночевала, знаете ли. И даже писала вон на той веранде.

— Боаз, — продолжил Константин, — ты летишь домой сегодня. Вот твои билеты на ближайший рейс — до самолета шесть часов, ты успеешь пройти регистрацию.

Боаз взя конверт и посмотрел на коллегу.

— Что значит — я? А когда домой летишь ты?

— Я полечу домой завтра. Сегодня переночую у Мустафы. Если я в очередной раз откажусь от мяса, которое готовит его жена, то следующим на сковородку посадят меня. А вы, капитан Гордон, летите домой послезавтра.

Гилад, наконец, оторвался от Ибрагима и Мусы и удивленно воззрился на Константина.

— Что я буду делать целых два дня?

— Это целиком и полностью на ответственности мадемуазель Вэстен. — Константин посмотрел на Габриэль, которая стояла в дверях спальни и в одной руке держала сумку, а во второй — портативный компьютер и несколько книг. — Наш договор до сих пор в силе. Я позвоню тебе, как только приеду домой.

Габриэль согласно закивала.

— Я рада. А теперь, джентльмены, двинем отсюда. У главной ведьмы заняты руки, так что не мог бы кто-нибудь из вас взять из камина несколько поленьев и развести костер?

— Вот, здесь я живу. Тесновато по сравнению с моей бывшей тель-авивской квартирой, но зато уютно и тепло. Зимой я почти не выходила на улицу! Думала, что умру от холода.

Габриэль сняла длинное белое пальто, бросила его в кресло и присела, чтобы снять сапоги.

— Это считается элитным районом, представляешь, — снова заговорила она. — Французы ничего не понимают в квартирах. Магазины за несколько километров отсюда, такси стоит жутких денег, повсюду «пробки». Рядом с домом даже нет нормального кафе для того, чтобы позавтракать! Мне пришлось научиться готовить. Если я буду есть этот ужасный фаст-фуд, то окончательно растолстею. Но готовить самой, как выяснилось — это увлекательное занятие. Я уже не говорю о том, что во время приготовления еды приходит много стоящих идей. Когда руки чем-то заняты, голова работает лучше. Кстати, ты голоден?