Консультант вздохнул и понурил голову.

— Приступайте к работе, — сказал Константин. — И разберите почту. Если ваш секретарь опаздывает, это еще не означает, что вы должны заставлять других людей ждать ответа на их письма. Хорошего дня.

Боаз открыл дверь, пропустил коллегу и вышел следом.

— Генерал раздал указания, и теперь можно выпить кофе? — спросил он.

— Ты не видел, что он сделал с отчетами! С тех пор, как я ушел отсюда, тут творится черт знает что!

— Тебе пора смириться с тем, что не всегда работа тикает, как часы, и не все думают твоей головой. Кроме того, ты не можешь разорваться и делать все за всех, даже если тебе очень захочется.

— Когда я был здесь, работа тикала, как часы, и Гилад умел думать моей головой.

Боаз остановился возле лифта и нажал на кнопку вызова.

— Сейчас мы выпьем кофе, перекусим, и ты успокоишься. Хочешь позавтракать здесь?

— Давай лучше поедем куда-нибудь, но недалеко. У меня есть максимум полчаса.

— Полчаса — это уйма времени. Тут совсем рядом есть кафе.

— Я поверить не могу, что у меня снова две должности. Наверное, это судьба. И еще этот чертов курс. — Константин прислонился к стене и вздохнул. — И когда мне, скажи на милость, заниматься отбором кандидатур? Может быть, ночью? Вместо сна?

Боаз вошел в лифт и кивком пригласил Константина следовать за ним.

— Отбор кандидатур? Я думал, что этим занимается Нурит.

— Господин директор поручил это мне.

— Она не может тебе помочь?

— Я не хочу, чтобы она мне помогала.

— Почему? Мне кажется, это хорошая мысль.

— Потому что не хочу. Скажи, Боаз, это обязательно — устраивать мне допрос с самого утра? Или есть какая-то особая причина для того, чтобы меня злить?

Боаз достал рабочий телефон и бегло просмотрел новое сообщение.

— Просто интересуюсь. Когда-то вы часами сидели над характеристиками, и были довольны.

— Значит, положение дел изменилось, если я так говорю, не находишь?

— Случилось что-то, о чем я не знаю? Или ты встал не с той ноги, и я выдумываю себе какие-то непонятные вещи?

— Ты регулярно выдумываешь себе непонятные вещи. — Константин вышел из лифта и направился к выходу из здания. — Где находится это кафе? И где мои ключи от машины?

Боаз взял его за руку, не давая достать ключи.

— Прогуляемся пешком. Это недалеко.

… — Джентльмены хотят сделать заказ?

Официантка улыбнулась и, достав блокнот и ручку, приготовилась записывать.

— Латте, только не очень крепкий, — сказал Боаз. — И тост с сыром. Ну, — обратился он к Константину, — что ты молчишь?

— Черный кофе, пожалуйста. Без сахара. И покрепче.

— Вы не голодны, сэр?

— Спасибо за заботу. Я не завтракаю так рано.

Константин и официантка обменялись улыбками, и последняя ушла по направлению к кухне.

— Судя по тому, что ты не ответил ей «вам платят не за то, чтобы вы лезли в чужие дела», прогулка помогла, — заговорил Боаз, изучая его.

— Я никогда не разговариваю с женщинами в таком тоне, в отличие от некоторых. Тост с сыром? Что случилось, ты уже не на диете?

— Две гадости за пару секунд. Значит, настроение у тебя улучшилось. Так что произошло?

— С чего начать? С работы или с личной жизни?

— Все так сложно? Хорошо. Давай начнем с личной жизни.

Константин повертел в руках пакетик с сахаром и вернул его на стол.

— Я поссорился с Марикой, — сказал он. — Помнишь, я рассказывал тебе про ее брата?

— Конечно, помню. Тот сукин сын, который оставил тут кучу долгов и уехал в Америку.

— В Америке он довольно долго держался на плаву, у него было несколько отелей. Он проиграл все свои деньги в казино и снова влез в долги. Угадай, кто даст ему деньги?

— Марика, разумеется. Как и в прошлый раз.

Константин кивнул, подтверждая его слова.

— Ты хочешь сказать, она перевела ему деньги? — нахмурился Боаз. — Сколько?

— Три тысячи долларов.

— С ума сойти. Не в том плане, что это большая сумма. То есть, для нас она, конечно, приличная, но иди знай, какие в Америке цены и какие у него долги. Просто после всего, что он ей сделал…

— Я так ей и сказал. Можешь догадаться, как она отреагировала.

— Могу догадаться и о том, какими словами это было сказано. Ничего. Я знаю, что вы ссоритесь, а через два часа уже миритесь известным способом. Даже после семи лет помирились — разве это не доказательство?

Официантка принесла заказ, поставив на стол вместе с кофе и тарелкой чистую пепельницу.

— Вы уверены, что не хотите что-нибудь съесть, сэр? — снова обратилась она к Константину. — У нас есть замечательный салат.

— Хорошо, вы меня уговорили. Только будьте добры, заправьте оливковым маслом. Я не люблю соевое.

Боаз сделал глоток кофе и подвинул к себе тарелку.

— Выглядит аппетитно, — констатировал он. — В последнее время я чувствую такой голод с утра! А ты?

— Разве что после известной физической активности. — Константин посмотрел на него. — Я говорю про бег. А что ты подумал?

— Бег, разумеется, бег. Это самая известная физическая активность после самой-самой известной. Ну, тема личной жизни закончилась, и можно переходить к рабочей теме?

Константин обхватил чашку ладонями.

— Нет, не закончилась, — сказал он. — Есть еще вторая часть. Она касается Нурит.

Боаз вернул на стол соус, которым собирался полить хлеб, и положил на тарелку кусочек тоста.

— О нет. Это не то, о чем я думаю, Константин, правда? — Он помолчал. — По твоему лицу я вижу, что это именно то, о чем я думаю. Я так и знал. Ну, и что?

— Что? — спросил он в ответ, делая глоток кофе.

— Я хочу услышать, зачем, черт побери, ты это сделал.

— Вопрос, скорее, в том, зачем она это сделала. И тут мы переходим к теме работы.

— Э нет, мы еще не закончили эту тему!

— Мы закончили эту тему, потому что я так хочу. И теперь мы начинаем тему работы. Угадай, что она у меня попросила.

Вместо ответа Боаз пожал плечами и снова принялся за тост.

— Протоколы допросов и досье из архива оперативного отдела.

— Зачем они ей понадобились?

— Не знаю. Интересно, правда? И совсем не подходящая тема для обсуждения после пары часов хорошего секса.

Боаз взял второй соус.

— Мне не предоставлялась возможность узнать, о чем ты любишь говорить после пары часов хорошего секса. Впрочем, мне не предоставлялась возможность узнать и то, что обсуждает в таких случаях Нурит.

— Могу тебя уверить — и я, и Нурит говорим о других вещах. Мне это не нравится, Боаз. И еще этот Надав.

— Не понимаю, почему ты его не любишь. По-моему, он отличный парень.

Константин кивком головы поблагодарил официантку за принесенный салат и взял вилку.

— Подозрительно хотя бы то, что после работы с Ицхаком его биография так чиста. Такое впечатление, что кто-то нарочно исключил из нее недостойные моменты.

— Ты ведь не думаешь, что это был Гилад, которого ты заставил все это раскапывать?

— Я не знаю. Но тут есть что-то, что не дает мне покоя. И это что-то связано либо с Надавом, либо с Нурит, либо с ними обоими.

Боаз обреченно вздохнул.

— Не хочу тебя обидеть, но ты ведешь себя как параноик. Ты ишещь что-то в пустоте.

— В случае с Габриэль я тоже искал что-то в пустоте? И кто, как не я, все же что-то нашел?

— Ну ладно, ладно. Ешь. А то потом ты будешь обвинять меня в том, что твоя язва снова говорит тебе «привет». Приятного аппетита.

— Взаимно.

Несколько минут никто не нарушал молчания. Наконец, Константин отставил в сторону тарелку с остатками салата и закурил.

— Кстати, про Габриэль, — проговорил он. — Мы беседовали вчера вечером.

— Не знал, что вы общаетесь. Она показывала тебе стриптиз он-лайн?

— Ты знаешь, кто такой Муса Аль Харири?

Боаз допил остатки кофе и недоуменно посмотрел на коллегу.

— Конечно. Бывший помощник Мустафы, член руководства «37».