Мы неторопливо шли вдоль берега, освещенного лунным светом, как вдруг Буди поднял руку, давая знак остановиться. Сквозь ласковое шуршание волн мы услышали четко различимый звук разбрасываемого где-то неподалеку песка и гравия. Это был в точности такой звук, будто кто-то быстрыми, резкими движениями швырял с помощью небольшой лопаты или совка рыхлую почву. Время от времени шум прекращался — должно быть, черепаха отдыхала.
Буди посмотрел на свои часы и жестом предложил нам сесть и ждать. Звук был слышен в течение получаса, затем постепенно стих.
Тогда Буди зажег фонарь, и мы увидели самку черепахи, укрывшуюся под ветвями крупных кустов. Это была зеленая черепаха, она лежала на земле, головой по направлению к берегу. Задняя часть ее туловища была наклонена под небольшим углом к яме метровой глубины, которую она вырыла. Звук, который мы слышали перед этим, был шумом барабанящего по листьям кустарника песка и гравия, когда черепаха рыла яму. Сейчас она просто лежала, выдавливая из себя яйца. Янис подался вперед, но черепаха не обратила на него никакого внимания. Он разрыл боковую сторону ямы таким образом, чтобы мы смогли увидеть дно гнезда. Яма представляла собой полость, похожую на колбу электрической лампочки, ее дно заполнялось потоком блестящих круглых белых яиц, формой и цветом напоминающих шарики для пинг-понга. Они появлялись по одному либо группами по два-три яйца за раз, и этот поток не прекращался до тех пор, пока не образовалась горка по крайней мере из 60 или 70 яиц. Нас изумило количество яиц, которое это существо могло держать в своем подбрюшье. Яйца тем временем все падали и падали, и к тому моменту, когда поток наконец-то иссяк, в ямке уже насчитывалось около сотни яиц. Затем, медленно и осторожно, из-под панциря показались задние плавники. Серые, подобно слоновьей коже, и весьма похожие на человеческие руки, они и стали бережно подгребать рыхлый песок к гнезду, засыпая яйца песком и постепенно заполняя яму.
Буди выключил фонарь, мы отступили на несколько ярдов, ритуал продолжался. «Сейчас она будет копать фальшивую яму», — тихо произнес Буди. Снова раздались шум и возня, за ними последовали глухие удары и шорох осыпающегося песка, как только черепаха приняла нужное положение и стала рыть неглубокое ложное гнездо, чтобы ввести в заблуждение хищников, вынудив их таким образом искать яйца там, где тех нет. Иногда Буди включал фонарь, и мы могли видеть, как по-разному для разных задач черепаха использует свои задние и передние конечности. Задние лапы более пригодны для вскапывания и выбирания фунта, а более плоские передние лапы лучше приспособлены для сгребания верхних слоев песка и засыпания этим песком и разравнивания поверхности ямы. Животное идеальным образом соответствовало задаче обустройства гнезд.
В конце концов глухой стук прекратился, и в темноте мы услышали череду глубоких вздохов. Они были поразительно похожи на человеческие — терзающие душу горестные вздохи вконец измученного человека. Настало время черепахе возвращаться обратно в море.
Мы продолжали ждать. Внезапно последовал резкий, бурный всплеск активности, черепаха сделала несколько энергичных движений, из кустов послышался треск ломающихся веток. Затем снова наступила тишина, но через минуту или чуть больше шум повторился. Буди снова зажег фонарик, направил луч на черепаху, и мы увидели, что она запуталась среди густо переплетенных корней кустарников, когда строила ложное гнездо, и пытается из них выбраться. Черепаха предпринимала отчаянные усилия, но все было тщетно, участь ее была предрешена — самой ей не спастись. Она вновь тяжело вздохнула. Толстый, крепкий корень преграждал ей путь, она уперлась в него панцирем так, что ни двигаться вперед, ни развернуться и добраться до воды уже не могла. Также было совершенно очевидно, что она крайне утомлена — откладывание яиц и попытка вызволить себя из плена отняли у нее слишком много сил. Если бы она осталась там, где находилась в настоящий момент, она бы неизбежно умерла.
Янис стал обламывать ветки над черепахой, затем с помощью импровизированного рычага убрал в сторону мешающий корень. Но черепаха была слишком большой и уставшей, чтобы развернуться самостоятельно. Янис взял ее за передние конечности и приподнял, насколько смог, чтобы развернуть в противоположную сторону, головой к морю. Янис был чрезвычайно силен, но чтобы сдвинуть животное, ему пришлось приложить все свои силы. Черепаха была очень массивной и весила по меньшей мере килограммов двести. Снова и снова Янис двигал черепаху, мало-помалу разворачивая огромное животное, Буди в то же время толкал ее вперед, упираясь в панцирь, пока в конце концов им не удалось развернуть черепаху головой к воде. Потом оба отступили назад, черепаха полежала несколько мгновений и затем медленно и неуклюже поползла вниз, к воде. Но во время отлива до воды было метров тридцать.
Черепаха трижды останавливалась для отдыха, и в какой-то момент показалось, что у нее не хватит сил преодолеть все расстояние. Каждый раз, когда останавливалась, чтобы отдохнуть, она снова издавала эти глубокие, так похожие на человеческие, вздохи измученного живого существа, а в ее огромных глазах, казалось, блестели слезы — возможно, это выступала жидкость, необходимая животному для смачивания глаз при нахождении вне водной среды. Однажды она сбилась с курса, потеряла направление и стала разворачиваться в сторону острова, но Янис был начеку, он подбежал к ней, приподнял за передние лапы и развернул ее в нужную сторону. Наконец она доползла до воды на достаточно близкое расстояние, и Янис, сложив руки лодочкой, смог побрызгать на нее водой. Затем черепаха сделала последнее усилие и погрузилась в уходящую с отливом воду — оставалось всего несколько дюймов, и небольшая волна слегка приподняла и качнула ее массивное тело. Это выглядело так, будто выброшенный бурей на песчаную отмель и лежащий на боку корабль вдруг ожил и выпрямился, возвращенный к жизни набежавшей волной. Волна откатилась, и грузное животное слегка ударилось о дно; тотчас же почти рефлекторно черепаха сделала пару гребков передними плавниками. Затем она неспешно поплыла, удаляясь прочь и постепенно исчезая в темноте, которую наши фонарики уже не могли рассеять. Еще два гребка, и черепаха преобразилась, величественно скользя вперед по водной глади, и округлый купол ее панциря стал сливаться с волнами, а вскоре она и вовсе растворилась во мраке ночного моря.
Было вполне вероятно, что те две черепахи, которым не удалось сегодня отложить яйца, могут вернуться сюда на следующий вечер или в ближайшие дни, чтобы повторить попытку — выкопать гнездо и сделать кладку. Инстинкт продолжения рода нельзя остановить ничем. Ничто не могло удержать морских черепах от попыток оставить после себя потомство. Это в равной степени и величайший риск, и редчайший шанс для выживания гнездящихся на Эню черепах. Самка зеленой черепахи делает пять или семь кладок в течение одного года с интервалом около двух недель, но это повторяется раз в два или четыре года, и выводок вылупляется только спустя два месяца после пребывания яиц в гнезде. В течение этих двух месяцев яйца совершенно беззащитны от посягательств со стороны браконьеров; кроме того, местонахождение гнезд обычно заранее известно, поскольку для откладывания яиц черепахи почти всегда возвращаются на одно и то же место.
Также совершенно ясно, что обеспечить эффективную охрану острова Эню практически невозможно. На острове нет пресной воды, поэтому он необитаем, и мы не заметили никаких признаков наличия хотя бы временного жилья для охраны. Песчаный берег с гнездовьями доступен для всякого, кому не лень высадиться на остров и разграбить яйцекладки. Чтобы разрыть и опустошить гнездо, достаточно десяти минут. Что хуже всего, разорители гнезд прибывают сюда регулярно и методично прочесывают весь берег, выбирая яйца из каждого гнезда, в отличие от попадающих сюда случайно рыбаков, которым достаточно поживиться яйцами из одного гнезда. Если бы полное разграбление продолжалось в течение трех или четырех лет, на Эню не осталось бы ни одной гнездящейся черепахи.
