– Только не говори, что мы не пойдем гулять по старому городу, – сказал мне Джо. – Ночью там такая красота! – Я могу гулять бесконечно, – ответил я. – Только после того, как приму душ и посплю. – Только не проспи ужин. Говорят, там будут важные гости. Приняв душ, я завернулся в махровый халат, подошел к окну и, с наслаждением закурив первую сигарету за четыре часа, стал изучать городской пейзаж. Панорама впечатляла: отсюда можно было увидеть значительную часть города. Я наблюдал за людьми, которые суетились внизу и за машинами, плетущимися по узкой улочке. Самая что ни на есть будничная картина завораживала и притягивала взгляд. Я подумал о том, что следует проверить исправность фотоаппарата, а заодно и убедиться, что батарейки заряжены, но ночь, проведенная в пути и полная волнений, давала о себе знать. Я вытянулся на белоснежных простынях, у которых был совершенно неземной запах, и через пару минут уже крепко спал. …Думаю, не стоит и говорить о том, что пары часов сна мне не хватило. Я проснулся и обнаружил, что за окном стемнело, а дневную жару сменила вечерняя свежесть. Часы показывали начало седьмого, и это означало только одно: я проспал не два, а целых четыре часа. В номере царила сладкая безмятежная тишина, ласкающая слух – кроме доносившихся с улицы приглушенных голосов, ее ничто не нарушало. Вот он, Рай, тут же решил я и, завернувшись в одеяло, снова прикрыл глаза. Ленью, которая навещает людей после пробуждения и шепчет, что можно пробыть в теплой постели еще пару минут, я не страдал. В университетские годы у меня была подобная привычка, но я избавился от нее расчетливо и безжалостно. Смирившись с моим решением совершать утренние пробежки, лень смущенно отступила. Теперь же умиротворенная атмосфера и душевное спокойствие располагали к тому, чтобы позволить себе маленькую слабость. От этой мысли на душе у меня стало еще лучше и, довольный принятым решением, я задремал. Мне снился цветной и добрый сон без сюжета и смысла. Я так давно не видел снов, что уже почти забыл об их существовании. Жизнь вне времени. Нереальные мгновения, которые могут тянуться бесконечно, под самым немыслимым углом показывая свой таинственный мир и причудливо искажая реальность. Тут не было будничных мыслей. Тут существовало только безмолвное спокойствие мира снов. Стук в дверь не был частью сна, но я осознал это не сразу. Лишь только когда он повторился, я открыл глаза и понял, что сказка осталась в том прекрасном мире, куда мне не попасть. Меня разбудил Джо. Он был в костюме и при галстуке, и я вспомнил об ужине. Вспомнил я и о том, что весь день ничего не ел. И мой желудок незамедлительно отреагировал на эти мысли. – Доброе утро, – сказал он мне. – Не находишь, что пора вставать? – Я видел чудесный сон, – поделился с ним я. – Правда, я так и не понял, о чем он. – У тебя есть полчаса для того, чтобы привести себя в порядок. И… – И, пожалуйста, не опаздывай, – продолжил я. – Ты же знаешь, что я никогда не опаздываю. – Зато любишь поспать. – Я обещаю исправиться, мамочка. Ты поможешь мне завязать галстук? Джо посмотрел на меня и рассмеялся. – Думаю, с этим ты справишься сам. Я жду тебя внизу. …Столовая была небольшой, но каким-то непостижимым образом вместила в себя целую толпу людей. Люди разговаривали, смеялись, прохаживались рядом с едой и время от времени интересовались названием того или иного блюда. Все, как один, были в отглаженных костюмах и блестящих туфлях. Это придавало обстановке что-то сухое, сдержанное и официальное, и совсем не вязалось с уютом столовой. Мне больше нравилась картина полуденного аэропорта: мои коллеги были одеты совершенно вразнобой. Кто-то в джинсах, кто-то – в старых добрых брюках – клеш. Тогда мы выглядели туристами, которые полными детского любопытства глазами разглядывают все вокруг, щелкая вспышками фотоаппаратов, и до смерти боятся потерять своего гида. Если говорить в общем, большой радости от того, что меня заставили напялить деловой костюм, я не испытывал. Я попробовал надуться, но решил, что это будет не очень хорошим дополнением к моей заспанной физиономии. Появившийся внезапно Кайл не преминул отпустить в мой адрес шутку. – А, так я и знал, галстук тебе не идет! Ладно, я пошутил. – Он повернулся к своему спутнику, человеку лет пятидесяти. – Знакомься, это Зоар. Политический обозреватель. Журналист и арабист. Доктор востоковедения. Брайан, – представил он меня. – Мой американский коллега. Мы вместе учились в университете. Журналист, специалист по арабскому миру. Знает иврит и арабский, изучает фарси. И просто очень умный и образованный молодой человек. А это – его коллега Джозеф.
– Очень приятно, Брайан. Очень приятно, Джозеф. Зоар говорил приятным низким голосом. У него были мудрые глаза, спокойная улыбка и манеры человека, который привык находиться в обществе. Зоар носил крохотную кипу, которую иногда поправлял с рассеянным видом. И только одна вещь вносила нотку горечи в теплую гармонию его внешности – шрам, пересекавший щеку. – «Мир Галилеи», – сказал он, поймав мой взгляд. – Я в свое время занимался этим вопросом. – Где вы учились, Брайан? – В Гарвардском университете. Зоар снял очки и протер их. – Я читал статью одного из выпускников Гарварда. «Тегеран как точка отсчета на «оси зла». На тему финансирования террористической деятельности Ираном. Да-да. Его тоже звали Брайан. – Зоар назвал мою фамилию. – Или же это совпадение? – Это было давно, – улыбнулся я. – Как отреагировало ваше начальство на сей скандальный материал? Начало статье, упомянутой Зоаром, положила одна из моих курсовых работ. Тема террора и его финансирования Ираном, в частности, заинтересовала меня чрезвычайно, и я решил, что хочу написать статью. Серьезную и дающую повод для размышлений. Сбор материала занял у меня почти четыре месяца. Я копался в архивах, разговаривал с людьми. Но самым безрассудным решением, которое я принял тогда (да и, наверное, самым безрассудным в своей жизни вообще) было решение отправиться на «экскурсию» в лагерь террористов. Предложение отправиться на «экскурсию» я получил от своей хорошей знакомой из Израиля, журналиста и, в общем-то, коллеги. Мы познакомились на пресс-конференции в Дамаске, обменялись электронными адресами и с тех пор общались довольно часто. Предложение было шокирующим и одновременно заманчивым. Сложно было вычислить мои шансы на жизнь и свободу после визита к террористам. Даже если я повешу себе на лоб свое удостоверение, то они вряд ли отличат арабиста от простого смертного. Но мое любопытство взяло верх над страхом, и я отправился навстречу приключениям. И был вознагражден за решительность. Я не только удостоился теплого приема, но и собрал много ценного материала. Назвать статью бомбой было равносильно милой похвале. Это была ядерная боеголовка. Или водородная бомба, что ближе к истине. Публиковать материал мне не разрешили. Я провел много часов в кабинетах разных начальников, которые с пеной у рта доказывали мне, что у свободы слова есть свои границы. Из-за пресловутой статьи я лишился сна и был на волосок от того, чтобы лишиться удостоверения и работы. Но публикация состоялась. Мои коллеги окрестили статью «бомбой для Ахмадинежада» и говорили мне, что если этот материал попадет в руки иранского лидера, то я стану жертвой джихада. |
