Главный Хранитель нарисовался на пороге моего кабинета (если его можно было так назвать) весьма неожиданно. Он был обеспокоен и хмур.

– Хранительница. Великий просил тебя зайти к нему, когда ты закончишь.

Мне не нужно было спрашивать, о ком сейчас идет речь. Единственным существом, кого Хранители называли Великий искренне и с должным уважением, был Ариман. Никто не знал, что именно связывает его с Библиотекой и Хранителями, хотя существовал устойчивый слух, что он приложил руку к ее созданию. Вполне правдоподобно, но прямых вопросов Ариману я не задавала, зная, что он все равно мне не ответит.

Главный слегка склонил голову в знак уважения и исчез. У нас установились теплые, если можно так сказать, говоря про взаимодействие с этими существами, отношения. Мы работали вместе, развивали Библиотеку и Темное знание. Даже к Винсенту он проникся чем-то, похожим на уважение, когда каратель находился в этих стенах. Мысль о старшем карателе заставила меня нахмуриться. Я перевела дыхание и поднялась с места.

Раз уж Ариман хочет меня видеть и счел нужным сообщить об этом столь серьезно, нельзя заставлять его долго ждать. Я не знаю, что стряслось на этот раз и с чем мне придется иметь дело, но это действительно может быть все, что угодно. Ариман совершенно непредсказуем. Не скажу, чтобы я его боялась, но и привыкнуть к контакту с ним за долгие четыре тысячи лет так и не смогла.

Великий сидел за столом и читал. Как всегда, в черной мантии, с зачесанными назад длинными волосами и безразличным лицом. Я видела его тонкие руки, лежащие на обложке приподнятой над столом книги, внимательный взгляд. Судя по всему, то, что было написано, вызывало у него интерес. Я замерла на пороге, не зная, что сказать. Отвлекать его совершенно не хотелось. Я будто получила возможность внимательно его рассмотреть. В Библиотеке я только ощущала его присутствие, но никогда не тратила время на то, чтобы подолгу смотреть на него. Но сейчас…

В нем приковывало внимание все. Каждая черта. Но в особенности – глаза. Сейчас темно-серые, свинцовые, очень внимательные. Я никогда не могла заглянуть в них и увидеть то, что спрятано за ними. Он не позволял. Никому не позволял. Хотя иногда мне казалось, что он выделяет меня среди всех. Потом я думала, что он просто ищет способы воздействия на меня. Так, чтобы я делала все, что ему нужно, и сама этого хотела. Я коротко усмехнулась своей мысли и замерла – глаза Аримана смотрели мне в лицо. Их цвет медленно изменился на светло-серебряный. Это я на него так влияю? О чем он думает?

Он улыбнулся и отложил книгу. Улыбнулся? Ариман?

– Садись, Авирона. Я знаю, ты закончила .

– Да, Великий, – выдохнула я, опускаясь в кресло напротив него. – Только что.

– Что скажешь?

В смысле что скажу? О работе? О жизни? О том, что я не знаю, что дальше, но чувствую, что делаю не все? Ариман наклонил голову набок, его глаза вспыхнули таинственным, но слишком холодным огнем.

– Закончен один из важных этапов, Великий, – отозвалась я, почему-то глядя на его слегка улыбающиеся губы. Мысли унеслись куда-то в непозволительную даль.

– И как ты оцениваешь этот этап? – Ариман не сводил с меня глаз, игнорируя то, что, возможно, я слегка покраснела и думала совсем о другом. Почему-то сегодня его общество действовало на меня совсем не так, как я привыкла. Может, дело в том, что я не погружена в работу, и открыта для общения? Его глаза сияли расплавленным серебром, лицо оставалось строгим, а губы безучастно улыбались.

– Мы с Винсентом начали дело, которое нужно закончить!

Я разозлилась. Нам не дали довести начатое до конца, и я не понимала, почему. Вернее, понимала, но… Упоминание имени Винсента изменило атмосферу в кабинете. Ариман посерьезнел, хотя в его глазах появилось… понимание и смешинки. Какую игру он затеял? Я представила, как он повторяет про себя это мое «мы с Винсентом» – и вспыхнула. Хотя с чего? Каратель сейчас свободен…

– Всему свое время, Авирона, – мягко сказал он. – Вы с Винсентом торопите события. Раньше я замечал такое только за ним. Теперь, увы, еще и за тобой.

Пинок пинку рознь. Сейчас мне стало откровенно стыдно. Ариман откинулся на спинку кресла, видимо, довольный произведенным эффектом. Я мучительно смотрела на собственные руки, не понимая, кем же я себя чувствую. Смущение – вот верное слово, которое могло бы описать мое состояние. Смущение. Какой абсурд!

Ариман продолжил, удивляя меня еще больше. Обычно он говорил мало. И никогда не задавал вопросов, не несущих в себе серьезной смысловой нагрузки. Сейчас наш разговор больше походил на светскую беседу, что ставило меня в тупик. Я чувствовала подвох, но не могла понять, в чем он. И что еще выдаст это существо. Его взгляд снова изменился. Он стал серьезным и даже немного грустным.

– Ты проделала огромную работу. Долгое время Библиотека развивалась за счет твоих сил. Я считаю, тебе нужно отдохнуть. Что думаешь?

– Да, я хотела пару дней провести подальше от книг и выбросить все из головы.

Ариман сложил пальцы рук, поставив локти на столешницу.

– Ты не поняла. Я освобождаю тебя от обязанностей Хранителя Библиотеки. Ты свободна, Авирона.

– Ты шутишь?..

Я осеклась, прикоснувшись пальцами к губам. Я забыла про этикет и рамки. Меня затопил первобытный ужас. Ариман смотрел строго. От него не укрылось то, что я опустила традиционное «Великий», разом переступив черту. Но в его глазах я увидела ответ совсем на другой вопрос… Он не шутил.

Киллиан

1875 год

Италия, озеро Аверно, резиденция Магистра

Авиэль с измученным видом откинулся на спинку кресла. Еще минута – и он поднимет руки в жесте абсолютной беспомощности и заявит, что ничего больше делать не будет, пока не поест или не поспит. Но через некоторое время он усилием воли заставил себя снова уткнуться в манускрипт. Его завалили отчетами, идеями, фактами, просьбами, желаниями – все как всегда. Мне оставалось лишь надеяться, что не придется снова вытаскивать его из завала документов, где он умудряется просто утонуть. С другой стороны, я не знал того, кто не утонул бы.

Я отнял у него одну из бумаг и пробежал ее глазами. Ежемесячное письмо Амирхана а-ля «у нас все хорошо». Никаких особых случаев, никаких проблем. И так в большинстве округов. Хотя бы Судьи работали хорошо. Не все и не всегда, но как тенденция… Брат схватился за голову и закрыл глаза.

– Хорошо хоть образовательная реформа закончилась, – пробормотал он, отшвырнув от себя какую-то бумагу. – Эта парочка взорвала мою голову. Лучше бы меня на солнце выставили!

– Солнце сейчас тебе ничего не сделает.

Авиэль поморщился.

– Все равно неприятно, Киллиан.

Я помолчал, вспоминая, что чувствовал при встрече с солнечными лучами. Вряд ли это можно было назвать приятным времяпрепровождением, и решил сменить тему, вернув ее к делам.

– То, что изменили, нужно было поменять уже давно. Мы же обговаривали это с тобой. Винсент и Авирона молодцы.