— Нет, не могу, Тёмочка, хоть и очень хочу! Ты ведь на мне не женишься?

— А почему это надо жениться? — пробормотал он, тяжело дыша и не скрывая разочарования. — Нас ведь и не зарегистрируют, как несовершеннолетних.

— Значит, и делать этого сейчас нельзя, — убежденно сказала Элла. — Может, мы больше с тобой не увидимся и у меня будет другой муж. Как же я тогда посмотрю ему в глаза?

— Выходит… ты это… никогда не пробовала? — смущенно спросил Тёма. — А я… думал…

— Почему ты так думал? У меня, по-твоему, такой вид?

— Да нет, что ты! — замотал головой Тёма. — Просто ты, ну… такая бойкая, что ли.

Близости Эллы он больше не добивался, так как считал, что «портить» девчонок подло, для этого хватает и бывалых женщин. Примириться с неудачей помогло и то, что как комсомольца его снова привлекли для содействия милиции в поимке дезертиров, которых в районе Пушкина вполне хватало. До осени у него было несколько дежурств, но одно запомнилось на всю жизнь.

В тот раз, собрав их бригаду, капитан милиции сообщил:

— Сегодня ночью вам предстоит участвовать в засаде на дезертира, который пойдет убивать начальника госпиталя Наумова. Он будет один или с напарником, а сопровождать будет его краля-блондинка, медсестра.

Услыхав фамилию отца, Тёма обомлел, и дальше слова капитана долетали до него, как сквозь вату. А тот продолжал:

— Медсестра была поймана на краже лекарств, и Наумов ее уволил. Дезертир потребовал взять обратно, пригрозив «замочить», но ему было отказано.

— А как узнали, что сегодня они пойдут на дело? — спросил лейтенант, командир их бригады.

— Часовой у склада моряков сообщил. С ним дезертир корешился, водку распивал. Патроны просил к пистолету, и тот ему их дал, — с усмешкой ответил капитан.

— Зачем? — непроизвольно вырвалось у Тёмы.

— Для того, чтобы не спугнуть и все узнать, — серьезно ответил капитан. — Часовой этот — не простой солдат, а офицер СМЕРШа. Они на всех складах с оружием расставлены. Ты, Наумов, не волнуйся, — усмехнулся он. — Мы их по дороге возьмем, не дадим убить твоего батьку.

Бандитов задержали во втором часу ночи за полкилометра от госпиталя на шоссе у военно-морской части. Без единого выстрела. Засада расположилась по обе стороны шоссе, спрятавшись за кустами на опушке леса. Ждали больше часа и продрогли, пока не увидели идущую по дороге троицу. Как только она поравнялась с засадой, по условному знаку все с диким криком выскочили. От неожиданности или с перепугу бандиты даже не пытались оказать сопротивления.

Тёму в армию не призвали. После экзаменов всех ребят из их группы автоматически перевели с подготовительного отделения на первый курс МАИ. Он попал на самолетостроительный факультет и уже приступил к занятиям, когда его отец неожиданно получил письмо от Батурина. В нем Иван Гаврилович писал:

Получив письмо, Сергей Ильич затосковал. Он предвидел, что скажет на это его жена. Так оно и вышло.

— Разве нам здесь плохо? От добра добра не ищут! — Она наотрез отказалась ехать во Львов. — И Тёмочке надо учиться. С кем мы его оставим?

Однако Сергей Ильич не смог «наступить на горло собственной песне» и отказаться от реальной возможности снова стать членом партии. И он решился. Ничего не сказав, телеграфировал Батурину о своем согласии и, только когда сообщили, что должен явиться за новым назначением, объявил об этом жене.

— Анечка! Надеюсь, ты меня поймешь и простишь, — сказал ей тихо Сергей Ильич, виновато отводя глаза. — Я назначен во Львов. Если не захотите поехать, оставайтесь. Приложу все силы, чтобы вы здесь не нуждались.

Сергей Ильич замолчал, готовясь к скандалу, но Анна Михеевна была умным и сердечным человеком. Осознав, что ничего не изменишь, и, понимая причину, побудившую мужа принять такое решение, спокойно сказала:

— Ну что ж. Значит, так тому и быть. Да и тебя, — с усмешкой взглянула на мужа, — нельзя отпускать одного. А то опять в партию не примут, — и озабоченно добавила: — Вот только Тёмочке очень трудно придется здесь одному. Но что делать? Будем посылать ему продукты и попросим Диму присмотреть за ним и помочь, если понадобится. Он еще не женился?

— Нет, вроде бы, — повеселев, ответил Сергей Ильич. — Только еще собирается.

— А баба Ада не может пожить в Москве с Темой? — с надеждой посмотрела на мужа Анна Михеевна.

— Исключено, — покачал головой Сергей Ильич. — Сама знаешь, как мама религиозна. Она никуда не поедет от своих старух. Так что, Анечка, давай собираться! А наш сын уже большой и не пропадет.

Через несколько дней Тёма остался совершенно один в пустой московской квартире на Покровке, если не считать «божьего одуванчика» — Дуняши.

Тёме запомнилась эта осень тем, что он постоянно хотел есть. Продукты, которые оставила мать, быстро кончились. Наверное, потому, что Дуняша, взявшаяся готовить ему завтраки, использовала их также и для себя. Вспомнив, что одной из причин смерти бабушки Веры было плохое питание, Тёма даже заподозрил, что она голодала не столько из-за тоски по дочери Инне, сколько вследствие того, что ее объедала соседка. Но, как говорится: не пойман — не вор.

Уходя утром в институт, Тёма, как правило, ел какую-нибудь жиденькую кашку и ее же, если оставалась, доедал приходя поздно вечером домой. В обед, сдав талоны от своей карточки в столовую института, обычно получал водянистую похлебку из кислой капусты и вареную картошку с морковной котлетой. Несмотря на такое скудное питание, студенты не только прилежно учились, но и занимались спортом.

Тёма, который и раньше хорошо катался на коньках и лыжах, сразу же записался в эти секции спортклуба МАИ, а вместе со своим новым другом Васей Назаровым еще и в секцию бокса. Отец Васи служил на Дальнем Востоке, помощи семье не оказывал, и они тоже недоедали. Но молодость — великая сила! И вечно полуголодные они после занятий не только бегали на лыжах, играли в русский хоккей и дрались на ринге, но вдобавок ездили по стадионам и спортзалам смотреть соревнования — будь то плавание или матчи по баскетболу. От недоедания они были очень худы и плохо росли, но, несмотря на это, энергия била через край.

Тёма с Василием были почти неразлучны. Назаров часто оставался у него ночевать, так как они допоздна занимались по математике, физике и химии, которые Ваське давались тяжело. В секции бокса их тоже поначалу поставили в одну пару. Но оба были азартными, стремились к победе и, входя в раж, нещадно колотили друг друга. Поневоле возникало озлобление и, осознав, что это угрожает их дружбе, попросили тренера, чтобы тот их развел.