Следующей жертвой стал замыкавший колонну «Альмиранте Окендо». Именно из-за своей позиции он получил больше всего попаданий от гнавшихся на эскадрой американцев. Один из снарядов попал в амбразуру носовой башни, взорвался внутри, уничтожив весь расчет и выведя орудие из строя. Корабль получил множество попаданий и даже вызвал восхищение американцев своей стойкостью. Разрывом одного из снарядов был убит его командир, капитан 1-го ранга Ласага. Но самые большие повреждения корабль получил в результате попадания 203-мм снаряда в кормовую часть, где вспыхнул сильный пожар. В результате сдетонировала торпеда в кормовом аппарате, доказав, что китайцы не зря опасались этого, хотя прямого попадания в торпеду и не было. Новый командир приказал спешно выпустить в море торпеды из уцелевших аппаратов и повернуть к берегу. «Окендо» выбросился на берег совсем недалеко от «Марии-Терезы». Далее одни источники утверждают, что на нем все-таки взорвались погреба, едва не переломив корпус корабля пополам, другие пишут, что это произошло потому, что он вылетел на камни. Потери экипажа достигли чуть ли не 50 процентов.

Буквально за полчаса боя состав испанской эскадры уменьшился вдвое, остались лишь «Колон», который благодаря более надежным машинам теперь шел головным, и все больше отстававший от него «Бискайя». Американские корабли продолжали погоню, ближе всего к испанцам находились «Бруклин» и броненосец «Орегон». От нескольких попаданий на «Бискайе» тоже начались пожары, и тогда ее командир капитан 1-го ранга Элате решил любой ценой задержать самый быстроходный из американских кораблей – «Бруклин». Единственным средством для этого были торпеды или таран, так как артиллерийский бой испанцы безнадежно проиграли. Крейсер повернул было на «Бруклин», но тут же американский снаряд попал в носовой торпедный аппарат, взорвал его, и вся носовая часть крейсера вспыхнула. Так излагают события американские историки, правда, карта, которую приводит известный историк Х. Вильсон, этого поворота не подтверждает. Вообще сообщение о попытке тарана опирается единственно на рапорт коммодора Шлея, который утверждает, будто ему сообщили это командир «Бискайи» капитан 1-го ранга Элате и старший помощник «Колона» капитан 2-го ранга Контрерас. Однако если прочитать рапорт самого Элате, то мы не увидим там даже упоминания о попытке тарана.

Кстати, именно 140-мм снаряд «Бискайи» стал причиной гибели единственного американского моряка в этом бою, когда взорвался рядом с мостиком «Бруклина». Однако «Бруклин», который сейчас находился на расстоянии не более 5 кабельтовых, просто расстрелял «Бискайю» в упор. В 11.05 очередной испанский корабль выбросился на берег, чтобы не затонуть. Но пожары и взрывы на «Бискайе» продолжались, и есть что-то символическое в том, что, когда капитан 1-го ранга Элате поднялся на борт «Айовы», сдетонировали носовые погреба, окончательно разрушив корпус.

Теперь от всей испанской эскадры остался только «Колон». Его новые машины пока что держались, и он даже начал отрываться от американцев, но… Ох уж эти непредвиденные «но»! На крейсере закончился качественный уголь – кардифф, привезенный еще из Европы, и в топки полетел третьесортный уголь, принятый уже в Сантьяго. Скорость крейсера начала падать, американцы стали приближаться, и броненосец «Орегон» даже дал демонстративный залп из носовой башни. «Колон» не мог отстреливаться, ведь, как мы помним, на нем отсутствовали орудия главного калибра, поэтому командир решил не дожидаться неизбежного конца. Он также повернул в сторону берега, поднял белый флаг и приказал открыть кингстоны. В 13.15 крейсер выбросился на берег, ему удалось пройти целых 48 миль от Сантьяго. Когда американцы высадились на «Колон», он быстро тонул, хотя его боевые повреждения были чисто символическими.

Испанцы потерпели сокрушительное поражение, все 6 кораблей эскадры были уничтожены, погибли около 350 человек, 150 были ранены, примерно 1600 попали в плен. Удивительно, но примерно 150 моряков сумели присоединиться к гарнизону Сантьяго. Повреждения американских кораблей были совершенно ничтожны, и в бою погиб только один человек.

Этот бой, как и бой в Маниле, происходил на минимальных дистанциях, хотя о стрельбе в упор, как это было в сражении при Ялу, уже пришлось забыть. Но все равно, расстояния не превышали 20 кабельтовых, а чаще всего были еще меньше. Количество попаданий, полученных испанскими кораблями, подсчитать точно не удалось, так как пожары уничтожили почти все следы. Именно пожары стали основной причиной гибели кораблей, не следует заблуждаться – если бы испанские крейсера не выбросились на берег, они наверняка пошли бы на дно, хотя ни на одном из них броневой пояс не был пробит. Оказалось, что даже броненосные корабли могут стать жертвой огня, что противоречило результатам боя при Ялу. Предупреждение было достаточно внятным, однако русский флот его не услышал, и все кончилось Цусимой, где именно пожары погубили сильнейшие броненосцы адмирала Рожественского.

А с точки зрения военно-морского искусства этот бой вообще ничего не дал, в действиях американцев невозможно проследить даже тени осмысленности, просто гнались и стреляли. Особую же пикантность положению придает отсутствие адмирала Сэмпсона на месте в момент боя, в результате чего после войны между ним и коммодором Шлеем разгорелась склока – кому должны достаться лавры? Злые на язык журналисты прозвали этот бой победой без победителя.

Писать о военных действиях на море во время Русско-японской войны легко и приятно, потому что они отвечают самым жестким требованиям ревнителей канонов морской войны. Действительно, в истории парового флота не было и, теперь можно сказать с полной уверенностью, уже никогда не будет столь кристально-чистой иллюстрации идеи «Морская мощь и ее влияние на ход мировой истории». Альфред Тайер Мэхен немного поспешил написать свой фундаментальный труд, иначе бы он получил гораздо более убедительные доказательства своим постулатам, особенно решающей роли генерального сражения и значения линейного корабля в определении исхода этого сражения. Тем более странными выглядят усилия другого уважаемого военно-морского теоретика, Фредерика Джейна (того самого, который справочник и человек), доказать обратное в своей книге «Ереси в учении о морской силе». Что же касается выводов, сделанных на основании боевого опыта… Вот здесь открывается простор для самой буйной фантазии, и авторы себя уже никак не сдерживают. Чего стоит одно только заявление, будто «Дредноут» родился в результате изучения и обобщения, о знаменитой статье Витторио Куниберти вспоминают очень немногие, о проектах адмирала Фишера – тем более. Ну а сенсационный факт, что проект «Н», ставший впоследствии «Дредноутом», был утвержден 13 января 1905 года, за три месяца до Цусимского сражения, лучше просто замолчать. Небольшое уточнение: все даты будут даны по новому стилю, чтобы избежать путаницы. Я понимаю, Русская православная церковь объявила григорианский календарь выдумкой сатаны, направленной на пагубу всем истинным христианам, но мы ведь живем именно по нему, не так ли?

Однако мы немного отвлеклись. Начало ХХ века можно назвать золотой эпохой линейного корабля, пусть даже пока это был классический броненосец. Позади остался период исканий и сомнительных экспериментов, все ведущие морские державы обзавелись крупными броненосными флотами, были разработаны теории использования этих флотов, предложены тактические приемы, которые надлежит использовать в сражениях. Если говорить предельно коротко, все это выглядело так: победу в войне приносит господство на море, оно достигается в генеральном сражении линейных флотов, основой которых является эскадренный броненосец. Осталось только выяснить, насколько правильными были все эти идеи и насколько построенные корабли подходили для реализации идей.

Русско-японская война оказалась просто идеальным полигоном. Противников разделяло самое настоящее море (это вам не узенький Ла-Манш, который так никто и не сумел форсировать), Япония должна была перевезти свою армию на материк в Маньчжурию и наладить ее постоянное снабжение. Если бы русские сумели перерезать эти морские коммуникации, японская армия свалилась бы им в руки, как переспелая хурма. То есть вопрос господства в Японском и Желтом морях становился ключевым, если японцы захватят его – начнется затяжная и изнурительная сухопутная кампания, если же оно перейдет к русским, война закончится их победой, по сути не начавшись.