Царская семья посетила в Дивеевском монастыре блаженную старицу Пашу Саровскую, которая предсказала им трагическую судьбу. В то время вся православная Россия выражала царю и царице свою преданность и любовь; семья воочию увидела подлинную Святую Русь, укрепившись верой в русский народ.
Императрица Александра Федоровна родилась в 1872 году в семье великого герцога Гессен-Дормштадтского Людовика IV. Алиса была любимой внучкой английской королевы, при дворе ее называли «солнечным лучиком» за доброту, приветливость и жизнелюбие. С Николаем Александровичем знакомство состоялось после того, как его дядя Сергей Александрович вступил в брак со старшей сестрой Алисы, Елизаветой Федоровной.
Николай II молил Бога, чтобы немецкая принцесса Алиса со всей душой приняла православие и стала его супругой. Во время решающего разговора он столь возвышенно объяснялся, что юная принцесса не могла не проникнуться глубиной его чувств. «Когда Вы узнаете, как прекрасна, благодатна и смиренна наша православная религия, как великолепны наши храмы и монастыри и как торжественны и величавы наши богослужения, — говорил Николай, — Вы их полюбите, и ни что не будет нас разделять». Чин присоединения принцессы к Православной Церкви совершил всероссийский пастырь Иоанн Кронштадтский, ставший впоследствии духовником царской семьи и Алисы, которая во время обращения была названа Александрой в честь святой царицы-мученицы. После таинства покаяния и причащения Александра Федоровна сказала своему любимому: «Твоя страна будет моей страной, твой народ — моим народом и твой Бог — моим Богом».
Супружество Николая II и Александры Федоровны — это бесподобный пример глубокой любви, преданности и взаимопонимания.
Приняв всем сердцем православную веру, российская императрица также приняла на свои хрупкие плечи и груз государственной ответственности, разделяя с супругом преданную любовь к России, ставшей для нее новым Отечеством. Безусловно, нельзя сказать, что Александра Федоровна вершила судьбы народа и заправляла государственными делами, однако ее с полным правом можно назвать «матушкой-государыней», потому что все свои таланты она дарила русскому народу. Александра Федоровна отдавала себя благотворительной деятельности, и ее милосердие было поистине безграничным.
Среди прочих благих деяний в начале войны 1914 года императрицей был организован эвакуационный пункт, включающий 85 лазаретов для раненых. Александра Федоровна старалась приспособить под госпитали как можно больше дворцов. Вместе с двумя старшими дочерьми и подругой Анной Вырубовой Александра Федоровна обучилась на курсах сестер милосердия военного времени. Затем, как пишет Вырубова, «все они поступили рядовыми хирургическими сестрами в лазарет при дворцовом госпитале и тотчас же приступили к работе — перевязкам, часто тяжелобольных». Государыня, как и каждая операционная сестра, стоя за спиной хирурга, подавала ему необходимые инструменты, бинты и вату. Она не гнушалась никакой работы, перебинтовывая гангренные раны и стойко перенося тяжелые запахи и жуткие картины, которые всегда сопутствуют военным госпиталям. «Она была врожденной сестрой милосердия… — пишет Вырубова. — Вставала рано, ложилась иногда в два часа ночи».
Раненые умоляли императрицу быть рядом, особенно когда предстояла тяжелая операция, и она беспрекословно выполняла их просьбы. Многие ее боготворили и порой только и ждали появления в госпитале Александры Федоровны, чтобы прикоснуться хотя бы к ее сестринскому платью. Умирающие просили ее посидеть около кровати, подержать за руку или поднять голову, и милосердная императрица, невзирая на усталость, всегда оставалась подле несчастных. Иногда часами она успокаивала и увещевала их, помогая забывать о боли и страхе.
Дети Александры Федоровны и Николая Александровича были воспитаны в религиозном духе и отличались набожностью, высокими помыслами, были проникнуты глубокой любовью и чувством долга к Отечеству. Прекрасное образование сочеталось в них с духовной простотой и искренностью. Вместе с потрясающей силой духа, воспитанной родителями, в них присутствовало и удивительное смирение, быть может, не всегда присущее избалованным царским детям. Возможно, удивительное сочетание черт характера и позволило им возвыситься в момент тяжелых испытаний, перенести унижения и издевательства в дни заточения и принять страшную, мученическую смерть.
Многие близкие царской семьи отмечали благородство характера царевича Алексея. Один из его учителей говорил о нем: «В душе этого ребенка не заложено ни одной порочной черты. Душа его — самая благодатная почва для всех добрых семян». Юный наследник престола не раз говорил: «Когда я буду царем, не будет бедных и несчастных. Я хочу, чтобы все были счастливы». Его жизни постоянно угрожала страшная болезнь — гемофилия, обнаруженная вскоре после его рождения. Этот недуг требовал и от него, и от всей семьи огромных душевных и физических сил, глубокой веры и смирения. В 1912 году во время обострения болезни врачи вынесли безнадежный вердикт, но государь по-прежнему на все вопросы о здоровье наследника отвечал: «Надеемся на Бога».
Дети в семье воспитывались в преданности русскому народу. Государыня полагала, что «дети должны учиться самоотречению, учиться отказываться от собственных желаний ради других людей». «Долг родителей в отношении детей, — говорила Александра Федоровна, — подготовить их к жизни, к любым испытаниям, которые ниспошлет им Бог». А государь, говоря о воспитании своих детей, сказал: «Чем выше человек, тем скорее он должен помогать всем и никогда в обращении не напоминать своего положения. Такими должны быть мои дети».
Царевич и великие княжны спали на походных, жестких кроватях без подушек, одежда их и обувь были простыми и переходили от старших к младшим, питались они также просто. Любимой едой царевича Алексея были каша, щи, черный хлеб, «которые едят все солдаты», — как говорил сам царевич. Один из приближенных к царской семье вспоминал: «Они вели скромную жизнь. Были просты в обращении и не придавали значения своему царскому положению».
Семья вела почти замкнутый образ жизни и не любила шумных торжеств и громких речей, этикет был им в тягость. И царица, и ее дочери нередко пели в храме на клиросе во время Божественной литургии. Архиепископ Феофан Полтавский вспоминал, с каким трепетом и светлыми слезами они всегда подходили к Святой чаше. Государыня писала: «Для Бога нет невозможного. Я верю в то, что кто чист своей душой, тот будет всегда услышан и тому не страшны никакие трудности и опасности жизни, так как они непреодолимы только для тех, кто мало и неглубоко верует».
Когда утром 1 августа 1914 года, в день памяти преподобного Серафима Саровского, началась Первая мировая война, Николай II стоял у иконы святого старца и молился. Многие видели, как он горько плакал перед образом преподобного Серафима. Дивеевская блаженная Паша Саровская говорила, что эту войну затеяли враги России, чтобы свергнуть царя и разорвать государство на части.
Прибыв в Москву вместе со своей семьей, государь отвечал на все приветствия народа: «В час военной угрозы, так внезапно и вопреки моим намерениям надвинувшейся на миролюбивый народ мой, я, по обычаю державных предков, ищу укрепления душевных сил в молитве у святынь московских». С первых же дней войны Николай II объезжал фронт, города и села, укрепляя дух русского народа. Чтобы ближе понять нужды простого солдата, он однажды прошагал несколько верст в новом солдатском одеянии. В обращении к низшим чинам и простым солдатам чувствовались его неподдельная забота и тревога. Когда наступили тяжелейшие для русской армии времена, царь принял на себя верховное командование войсками. Он верил, что только так можно будет разбить врага. И, действительно, счастье вернулось к русскому оружию, как только помазанник Божий встал во главе армии, а приезд на фронт юного царевича способствовал еще большему подъему боевого духа солдат.
По воле царя весной 1916 года в действующую армию была привезена Владимирская икона Божией Матери, перед которой служили молебны и просили защиты небесного воинства. К февралю 1917 года армия держалась стойко, войска ни в чем не испытывали недостатка, и победа не вызывала никаких сомнений. И в этот момент враги России решили вырвать любой хитростью отречение царя от престола.
