Общий смысл определения «воздушный замок на каменном фундаменте» заключается в бегстве от действительности с ее многочисленными проблемами в мир фантазии, созданный самими героями. Такой выбор могут делать самые разные люди в разных жизненных ситуациях. Из враждебного мира пытаются уйти многие персонажи Ибсена. Всегда найдется спасительная ложь, к которой можно прибегнуть, чердак иллюзий для тех, кто не выносит бремя жизни. Но решить проблем такой выбор не может. Сольнесу осталось жить лишь несколько мгновений после того, как он укрепил венок на башне дома, который они с Хильдой воображают своим воздушным замком. Венок — традиционный символ торжества, победы. Торжество строителя длится очень недолго.

У Сольнеса кружится голова, и он падает, не выдержав тяжести лет, которые он тщетно пытался сбросить, прошлых грехов и реальных обстоятельств собственной жизни. Процесс самосознания завершился. Впервые Сольнес окончательно признает трагическую безысходность своего положения. Он сам подписал себе приговор: он таков, каков есть, и себя переделать не может. Но есть человек, который не хочет с этим смириться, — Хильда.

В ее мире законы тяготения не действуют. Лишь миг после падения строителя она колеблется, а потом снова видит его на высоте. Валькирия вернула Сольнеса к жизни свободным, независимым и гордым человеком. Отчаянно торжествуя, Хильда заново переживает ту давнюю сцену в Люсангере и шлет привет своему образу Сольнеса с криком: «Мой… мой строитель!» (4: 275).

Последнее слово в драме остается за нею, и она возвращается в мир своих детских грез. Это мир — с точки зрения строгого реализма — вырос когда-то из зернышка, которое нечаянно заронил в ее душу строитель шутливым своим обещанием. В тот момент он был счастлив. В мире фантазий, где живет героиня, нет ни времени, ни смерти, ни поражения.

Одна только Хильда слышит пение в небе и звуки арфы — как и тогда, десять лет назад. Лишь она умеет претворить мрачную действительность в «искусство», в пение и музыку, и она по-своему, для себя, побеждает. Хильда закрывает глаза на то, что «созидает» она на руинах. Она видит одного только Сольнеса — избранника, который закончил свой труд: «Вот теперь, теперь свершилось!» (4: 274).

Строитель прошел свой путь до конца, и его падение в глазах Хильды оборачивается торжеством. Художник продолжает жить в ее торжествующей мечте. Что страдания и искусство для Ибсена взаимосвязаны, видно из его стокгольмской речи 1898 года: блестящая жизненная карьера казалась самому драматургу нескончаемой Страстной неделей. И слова Хильды в завершающей сцене кажутся особенно многозначительными, ибо в них слышно эхо новозаветных событий. Чуть ранее в той же сцене Рагнар называет Сольнеса «учителем» — это краткое определение выделяется на фоне прочих и вызывает ассоциации с тем же Новым Заветом.

Это мрачная драма о трагической и трудной жизни художника. Но она вмещает в себя намного больше. Поэзия и очарование в ней связаны с образом Хильды, которая является воплощением творческой силы Сольнеса.

Хотя карьера строителя, полная лжи и предательства, предстает во всей своей неприглядности, есть у нее и другая сторона: строитель стремится к невозможному, он не желает смиряться с существующим порядком вещей. Стремление, радость и мечта — неотъемлемые стороны его натуры. Он — человек страдающий, снедаемый тоской по счастливой жизни, которой у него никогда не было, но в которую он свято верит.

Уход от действительности, изображенный в «Строителе Сольнесе», очевидно связан с определенными тенденциями в культуре той эпохи и с волной декаданса 1890-х годов. Научный эмпиризм в эти годы теряет свою привлекательность и перестает быть образцом для писателей. Вновь считается, что художник вдохновляется силами, не подвластными сознанию и морали («троллями», «бесами» и т. д.). Многие писатели уходят в мир собственного искусства, изолируя себя от реальности. Такое эстетское отношение к жизни отразилось в лозунге «искусство для искусства» (l’art pour l’art). Главной задачей писателя больше не является изображение общества и социальных противоречий. Попытка художников создавать «дома для людей» кажется бесцельной — ведь люди от этого едва ли станут счастливее. Пессимизм, характерный для многих художественных произведений 1890-х годов, нашел отражение и в драме о строителе Сольнесе. Но в творчестве драматурга эта пьеса не знаменует ничего принципиально нового и обусловленного конкретным историческим моментом. Слишком многое связывает эту пьесу с предшествующими творениями Ибсена.

Как уже было сказано, Ибсен в четырех последних драмах вновь обращается к проблематике, характерной для его раннего творчества. Речь опять идет о человеке, который чувствует свое призвание, «избранничество», и поэтому устремляется ввысь. Но этот путь становится для него роковым, и победа, которую он должен одержать, будет стоить ему очень дорого. И все же у него нет иного выбора.

Строитель Сольнес в общем ведет ту же борьбу, что и герой поэмы «На вершинах», и Фальк в «Комедии любви», и Бранд. Но в главном чувствуется существенное различие: герои ранних произведений делают выбор между миром идей и миром реальности, причем реальность там подчинена идее и отнюдь не является «иллюзией». Напротив, идея — это высшая форма реальности, как у Платона и многих романтиков.

Сольнес стоит перед выбором между миром реальности и миром иллюзий, который он сам же и сотворил. В этом также видна связь с предыдущими драмами Ибсена — такими, как «Дикая утка», «Женщина с моря» и «Гедда Габлер». Все свидетельствует о том, что Сольнес добровольно выбирает мир фантазий, понимая, чем он при этом рискует. Он знает о своей немощи и все-таки делает этот выбор. Возможно, есть смысл говорить о сознательном самоубийстве героя, поскольку жизнь стала для него невыносимой. Лишь в том воображаемом мире, который он делит с Хильдой, жизнь может обрести смысл и радость. Но мир этот — «воздушный замок».

Ибсен касался некоторых из этих тем в своей беседе с Мотцфельдтом (если верить записям беседы). Драматург, в частности, утверждал, что Хильда тянет Сольнеса вверх, а Алина — вниз. Только отношения с Хильдой могут обновить жизнь стареющего строителя и придать ей смысл.

Принадлежат эти слова Ибсену или нет, но они затрагивают одну из важнейших идей его творчества: человек нуждается в том, чтобы иметь смысл жизни и быть счастливым. В той беседе Ибсен также говорил о возможной альтернативе для Сольнеса — покориться судьбе и влачить безрадостное существование. Возможно, автор представлял финал жизни героя таким образом: в момент триумфа строитель становится самим собой, тем, кем он был в глубине души, — свободным и гордым творцом. Краткий миг на вершине башни он наслаждается счастьем «победы», ибо доказал, что может подняться на высоту своего творения и достиг того, к чему стремился всем существом. Ликующий Сольнес приветствует свою «принцессу», а потом у него кружится голова, и он срывается вниз.

Как и в «Росмерсхольме», речь здесь идет о цене счастья — того счастья, залогом которого является невинность. В обеих драмах показано, как совесть мучает человека, над которым довлеет темная власть прошлого, убивая в нем радость жизни. Хотя для Сольнеса, в отличие от Росмера и Ребекки, вопрос заключается не в примирении ради возможности обрести свободу. Потребность в свободе у героев «Росмерсхольма» связана с осознанием ответственности за свои поступки. Поэтому они не выбирают мир мечты, как это делает Сольнес.

Хотя, наверное, можно сказать, что и строитель в конце концов готов принять ответственность за свое творчество — он делает выбор, осознавая его последствия. Но этот выбор — двусмысленный. Сольнес видит для себя лишь одну возможность — уйти в мир, находящийся по ту сторону времени и пространства, в мир, где уместны хладнокровие викингов и спокойная совесть, где тролль, обитающий в душе Сольнеса, похищает принцессу, а принцесса похищает его. В том королевстве, которым хотят править наши герои, свобода чисто индивидуалистическая — свобода от ответственности за близких.