Трегубова.
Теперь вы побываете на балу.
Пауза.
Татаров
(встал, подходит к зеркалу). Когда вальс звенит за чужими окнами, человек думает о своей жизни.
Пауза. Уходит на место.
Ремизова выбег/ает/ к Мартинсону.
Леля.
Чем занимается ваш супруг?
Татаров.
Я? Пишу сказки.
Леля.
Вы давно покинули Россию?
Татаров
(врет). Еще до войны, когда мир был чрезвычайно велик и доступен
[357]. (Пауза.) Советские дети читают сказки?
Рем/изова/ вых/одит/ с материей.
Леля.
Смотря какие.
Татаров.
Например, о гадком утенке.
Леля.
О гадком утенке? Не читают.
Татаров.
Почему? Прекрасная сказка. Помните, его клевали — он молчал. Помните? Его унижали — он надеялся. У него была тайна. Он знал, что он лучше всех. Он ждал: наступит срок — и я буду отомщен.
Ремизова выходит и повертывает зеркало, уходит за Лелей и выводи ее на сцену.
И оказалось, что он был лебедем, этот одинокий гордый утенок. И когда прилетели лебеди, он улетел вместе с ними, сверкая серебряными крыльями.
Ремизова.
Пожалуйста.
Леля.
Это типичная агитка мелкой буржуазии.
Татаров
(переход к стулу налево). Как вы говорите?
Леля.
Мелкий буржуа Андерсен воплотил мечту мелких буржуа. Сделаться лебедем — это значит разбогатеть. Не правда ли? Подняться надо всеми. Это и есть мечта мелкого буржуа. Терпеть лишения, копить денежки, таиться, хитрить и потом, разбогатев, приобрести могущество и власть и стать капиталистом. Это сказка капиталистической Европы.
(28.III. Чуть-чуть демонстративно.)Ремизова показывает, чтобы она прошлась.
Трегубова.
Пройдитесь, пожалуйста.
Райх — переход к столу.
Татаров.
В Европе каждый гадкий утенок может превратиться в лебедя. А что делается с русскими гадкими утятами?
Леля.
В России стараются, во-первых, чтобы не было утят гадких. Их тщательно выхаживают. В лебедей они не превращаются. Наоборот, они превращаются в прекрасных толстых уток. И тогда их экспортируют. А тут уже начинается новая сказка капиталистического мира.
(28.III. То же, что в первый раз.)Татаров.
Какая?
Леля
(перемещение). Сказка о советском экспорте.
(Села на стул.)Татаров молчит.
Трегубова
(обошла, встала. Загородила Мартинсона, Атьясова — к манекену. Громче, о фраке — быстрее). Какие платья теперь шьют в России? Короткие или длинные?
Леля.
По-моему, какие-то средние.
Трегубова.
А какой материал в моде?
Леля.
Где?
Трегубова.
В России, мадам.
Леля.
В России? Чугун в моде.
Молчание.
Р/емизова/ — переход к /нрзб/.
Леля встала, идет за кулисы. Переодевается.
Через зеркало.
Трегубова.
А какие платья носят по вечерам?
Леля.
Кажется, утренние.
Трегубова.
А в театр?
Леля.
В театр ходят и в валенках.
Трегубова.
Как? Во фраке и в валенках?
Леля.
Нет. Только в валенках.
Трегубова.
Почему? Потому что не любят фраков?
Леля.
Нет. Потому что любят театр.
Татаров
(встал). Это правда, что в России уничтожают интеллигенцию?
Леля.
Как — уничтожают?
Татаров.
Физически.
Леля.
Расстреливают?
Татаров.
Да.
(Кашне бросает на стол.)Леля
(тоже громче). Расстреливают тех, кто мешает строить социализм. А иногда прощают даже прямых врагов.
Татаров.
Я стою в стороне от политических споров, но говорят, что большевики расстреливают лучших людей России.
Леля.
Теперь ведь России нет.
Татаров.
Как — нет России?
Леля.
Есть Союз Советских Социалистических Республик.
Татаров.
Ну, да. Новое название.
Леля.
Нет, это иначе. Если завтра произойдет революция в Европе. Скажем, в Польше или в Германии. Тогда эта часть войдет в состав Союза. Какая же это Россия, если это Польша или Германия? Таким образом, советская территория не есть понятие географическое.
Татаров.
А какое же?
(Снял пальто на авансцене.)Леля.
Диалектическое. Поэтому и качества людей надо расценивать диалектически. Вы понимаете? А с диалектической точки зрения самый хороший человек может оказаться негодяем.
Татаров.
Так, я удовлетворен. Следовательно, некоторые расстрелы вы оправдываете?
Леля.
Да.
(28.III. «Безусловно!»)Татаров.
И не считаете их преступлениями советской власти?
Леля
(выходя). Я вообще не знаю преступлений советской власти. Наоборот, я могу вам прочесть длинный список ее благодеяний.
Татаров.
Назовите хотя бы одно.
Леля.
Только приехав сюда, я поняла многое. Я вернусь домой со списком преступлений власти капиталистов. Вот хотя бы о детях, о которых мы только что говорили. Знаете ли вы, что в России разбит камень брачных законов? Ведь мы, русские, уже привыкли к этому, как-то не думаем об этом. А у вас существуют незаконные дети! Т/о/ е/сть/ религия и власть казнят ребенка, зачатого любимой от любимого, но без помощи церкви. Вот почему у вас так много гадких утят! У нас гадких утят нет. Все наши дети — лебеди!
Татаров молчит.
Входит горничная Атьясова с пакетом.
