Молчание.

Слышишь, Николай Иванович?

Ну… (9.IV.)

Молодость — а?

Ну…

Неужели молодым всегда приходилось продумывать такие трудные, кровавые мысли. А? Молодость. Всегда так бывало с молодыми, или бывало иначе? Шопен. Молодой Шопен, он тоже так странно жил? (9.IV.)

Молодой Шопен жил на острове Майорка. У него была чахотка.

(встал). Чудно. Чудно. Чудно. Своя кровь льется из своего горла (Сильно, нервно, яростно, рвя воротник.) А почему я [должен] не могу лить чужую кровь из чужого горла? А?

(переходя к Татарову). Он бредит. Разве вы не слышите?

Я, например, ни разу в жизни не видел звездного неба в телескоп. Почему? Почему моей молодости не положено было смотреть в телескоп?

Я не могу слушать его.

А? А? У меня нет галстука. А галстуков сколько угодно. Денег у меня нет! А у кого деньги? Раздайте всем деньги! А? Слишком много населения, и слишком мало денег. Если население увеличивается, его надо уничтожать. Делайте войну! (Сел. Молчание.) Или, например, у меня никогда не было невесты. А? Я хочу, чтобы у меня была невеста.

(встал — к креслу). У тебя никогда не будет невесты.

Что? Почему? (Подход/ит/ к Татарову.) Почему? Почему? Почему?

Потому что распалась связь времен[354].

(кричит сухо, нервно). В кого мне стрелять, оттого что распалась связь времен? В кого стрелять?

В себя.

Уходите. Вы слышите? Уходите. (9.IV.31.)

Ну, успокойтесь! Дима. Ступай. (Кизеветтер — к стулу.) Подожди меня на скамье.

(берет шляпу, бумажник, идет, пугает Трегубову). А тетушка боится меня!

Большая сцена ухода.

Кизеветтер уходит. Молчание.

Вы собираетесь уходить? Я думала, что вы переночуете.

(диктуя). Выслушайте меня внимательно. Завтра вы отправитесь в пансион. Возьмете с собой лучшие платья.

Я ей показала одно, которое она назвала серебряным. (Вытаскивает на середину сцены коробку.)

Это магическая коробка. Вы не умеете мыслить символами, Лида. Эти блестки и нити, этот мерцающий воздух — знаете ли вы, что это такое? Это то, о чем запрещено думать в России. Это желание жить для самого себя, для своего богатства и славы, это человечно, и называется это — легкая промышленность… Это вальс, звучащий за чужими окнами, это бал, на который очень хочется попасть. Это — сказка о Золушке[355].

Вы так нежно меня поцеловали давеча. Я хочу вернуть вам долг. (Целует его.)

Вы говорите: праведница, честность, преданность, неподкупность. Вы увидели на ней нити и блестки, которых на самом деле нет. И большевики, которым это выгодно, видят на ней этот наряд честности и неподкупности. А мне ведь ясно: королева-то голая[356]. И только теперь мы ее покажем миру в ее истинном виде, когда наденем на нее ваше платье. Ваше серебряное платье!

Вы меня очень нежно поцеловали, и я хочу вам вернуть долг с процентами. (Целует его.)

Впустите ее в вашу коробку еще раз, скажите, что все это даром, и она сойдет с ума.

Стук в дверь.

Войдите.

Входит прислуга.

Мадам, к вам кто-то.

Просите.

Входит Леля и становится на пороге.

Татаров выходит на передний план. Садится в кресло спиной к сцене. Надевает очки.

А… Прошу.

Вы узнаете меня?

Да! Г/оспо/жа Гончарова. Пожалуйста, прошу вас. (28.III.)

Я узнала ваш адрес у хозяйки пансиона.

Садитесь, будьте любезны. (К столу боль/шому/.)

Мне нужно платье.

Я рада вам служить, мадам. (Переход к Леле.)

Но дело в том, что (замялась)… хозяйка говорила мне, что вы допускаете кредит.

Да, мадам.

Я бы хотела то… (переход к кубу. Мнется.)

Серебряное?

Да.

С кем вы говорите, Лида?

Леля привстала. Насторожилась.

Дама пришла за платьем.

Я дремал.

Леля смущена присутствием постороннего.

(успокоительно). Это мой муж.

Леля повернулась к кубу. Трегубова зажгла свет.

Простите, пожалуйста, что я сижу к вам спиной. Но вы расположились среди яркого света, а свет вредит моему зрению.

Пожалуйста.

Пауза.

Итак, мадам, померяем.

Давайте.

Вот сюда. (Указывает на комод.)

Леля, унося чемоданчик, и Трегубова уходят в отгороженное место, где начинается примерка.

Вальс.

Вы собираетесь на бал, мадам?

Да, я предполагала.

В России балов не бывает?

Нет! Не бывает.