Лилль обещал им защиту от посягательств, и право выбирать самим альфу. Вот так, за неполные полгода, на всех важных постах омежьей половины появились преданные императорской чете люди. И нельзя сказать, что это мало значило в империи. От омег зависело многое: снабжение пищей, лекарствами, одеждой и как ни странно, оружием, воспитание детей, денежные расходы и правильное распределение доходов. Постепенно требования оплаты очередной прихоти двора сошли на нет, а поступления во внутреннюю дворцовую казну увеличились. Традиционно в любом доме, клане или семье, не говоря уже об императорском дворце, у омеги старшего альфы была своя казна. Ею рассчитывались при покупках для внутренних дел, она пополнялась отчислениями от основных доходов и собственными заработками. В нее поступали средства от продажи изделий омежьего двора. Это могли быть ювелирные украшения, вязаные вещи, произведения ремесленников и мастеров. Даже средства от продажи продуктов, выращенных или произведенных. При малом дворе выращивали однорогов, скакунов, птицу, другую домашнюю живность. Способов пополнить казну была масса. И от того, насколько хорошо пополнялась она, ценился и омега.

Позором среди омежьих дворов были транжиры и моты. Таких презирали, над ними смеялись. И отношения в таких семьях редко бывали радужными. Ведь неуважение омег легко переводилось на альф.

Вот и заработали в старом дворце небольшие мастерские, отправились караваны с их изделиями, потекли золотые монеты в омежью казну. В старых павильонах открылись небольшие школы, где обучали омег и дельт, достигших первого двадцатилетия. А по коридорам дворца больше не семенили наглухо закутанные в покрывала фигуры.

Неожиданно, Костя заметил, что на содержание двора уже не выделяются средства, зато порядка стало больше. А проверив, откуда поступают деньги, прилюдно похвалил своего супруга. Это было настолько неожиданно для всех, начиная с Лилля, что после слов императора, наступила тишина. Костя подошел к мужу и нежно поцеловал его ладонь. Как бы он не менял обычаи, целовать при свидетелях супруга было нельзя.

Зато все с лихвой окупилось ночью, когда они остались вдвоем.

Младший супруг впервые сам потянулся губами навстречу старшему, и после первого еще неумелого поцелуя, тихо сказал:

- Господин, я хочу ребенка…

Эпилог

50 лет спустя.

- Держи его!

- Быстрее…

- Не догонишь, не догонишь!

Звонкие голоса детей не заглушались птичьим щебетом и журчанием воды дворцовых фонтанов.

На удобной кушетке полулежал Лилль, находящийся в самом расцвете своей красоты. Небольшой округлый животик говорил о почти готовом коконе, а вокруг фонтана носился его старший сын, альфа-наследник наперегонки с юным омегой, сыном Раэля.

Второй ребенок императорской семьи обещал быть омегой, но Лилль не боялся гнева супруга, как не боялся боли, неизбежной при выводе кокона. Он уже знал, что старший не оставит его в трудную минуту, поддержит своей любовью и заботой.

Как ни странно, если дитя зачиналось в любви и согласии, внутриутробный период переносился легче, да и сам процесс вывода протекал с меньшими болями.

Так что Лилль готов был создавать коконы столько, сколько необходимо старшему супругу. И у него будет много детей, ведь даже у давно бесплодных омег от любви могут рождаться дети.

В империи росли новые дети, способные изменить мир.