– Здравствуйте, товарищ Любимов! – гораздо громче, отрывисто и резко, буквально выпалил вождь и что-то коротко добавил по-грузински.
– Здравствуйте, товарищ Сталин!
То, что Иосиф Виссарионович обратился ко мне особо, сразу выделило меня из общей массы, в которой произошли едва заметные, но говорящие о многом движения. Некоторые невольно отшатнулись, другие наоборот, постарались придвинуться поближе. Характерно, что среди последних были именно те, кто имел повод гордиться проделанной работой, в том числе Белобородов, Лобов и Смирнов. Шедший следом за вождём Киров тоже выделил меня, но по-своему, заговорщицки подмигнув и улыбнувшись во все тридцать два зуба.
Митинг шёл своим чередом, сваю, согласно сценарию, забили, а я молился по себя, чтобы очередь выступать до меня не дошла, благо начали с самых «тяжеловесных» товарищей. Прибытие вождя и то, как он на меня отреагировал, полностью заняло мои мысли, выбив из головы подготовленную специально речь. В лучшем случае сейчас я мог что-либо сказать только в стиле Чебурашки. Добавляло адреналина и то, что Иосиф Виссарионович, вопреки всем канонам, после своего выступления отошёл на край трибуны и занял место рядом со мной. С другой стороны от меня, сказав своё слово, встал товарищ Киров, и я оказался зажат между виднейшими деятелями СССР. Зная о том, что значило распределение мест на официальных выступлениях, я представил себе теории будущих историков и «кремленологов», пытающихся разгадать подобный казус, рассматривая газетные фотографии.
– Ви как здэсь оказались, товарыщь Любимов? – незаметно шепнул мне Сталин, когда уже прошла очередь представителей Московского горкома и выступал Белоногов.
– Работаю, товарищ Сталин. Начальником механического цеха.
– Как это получилось?
– Долгая история…
– Вот завтра ви мнэ её и расскажэтэ. В Крэмле. В восэмнадцать часов вам будэт удобно?
– Нет, товарищ Сталин.
Всё это время мы переговаривались шёпотом, даже не глядя друг на друга, но последние мои слова невольно заставили Сталина повернуться.
– Почэму?
– Мне сына из яслей забирать в это время, а то жена работает допоздна.
Не успел я окончить фразу, как получил болезненный тычок локтем от Кирова, который делал вид, что не слышит разговора, но внимательно за ним следил.
– Когда же ви освободитесь?
– Я в вашем распоряжении, но в течение рабочего дня.
– В тэчение рабочего дня у мэня другие дела уже запланированы. В 21.00 ваша супруга уже сможэт присмотреть за рэбёнком?
– Да, товарищ Сталин.
– Жду вас к этому врэмени.
– Боюсь, товарищ Сталин, мне будет сложно возвратиться домой…
– Развэ ви нэ располагаетэ пэрсональным транспортом?
– Нет, товарищ Сталин. Уже не располагаю.
– Хорошо. Я прышлю за вами машину.
Когда официальные выступления закончились, а высокое начальство выразило желание осмотреть цеха, Киров, улучив момент, выговорил мне.
– Ты что! У человека такое горе случилось, а ты на больное давишь!
– Да что я сказал-то такого?
– Ты в каком мире живёшь? Я про газеты и не говорю даже! Хоть слухи собирал бы, что ли!
– Ох, ё!.. – я наконец сообразил, что главным событием ноября, которое все обсуждали и так и сяк, была смерть Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина.
– То-то! – только и ответил мне Киров.
Мой «передовой» механический цех в очереди на осмотр оказался последним, видно, директор завода, бывший главным экскурсоводом, решил подстраховаться и гарантированно оставить о себе под конец исключительно благоприятное впечатление. Однако всё чуть не пошло прахом с самого начала, так как Сталин, войдя через ворота в моё «хозяйство», с ходу упёрся взглядом именно в станки времён царя Гороха.
– Это что? Как это понимать?! Для завода, по решению совнаркома, было закуплено самое передовое оборудование! А это что за свалка?!
Иосиф Виссарионович, по моему мнению, был несправедлив, цех выглядел исключительно аккуратно. Белоногов, совершенно не ожидавший такого оборота, растерялся, и ему на выручку поспешил нарком Орджоникидзе.
– Товарищ Сталин, закупленные станки, к сожалению, до нас не дошли из-за технологической блокады. Товарищ Белоногов по своей инициативе укомплектовал цех тем, что было под рукой, – Григорий Константинович грамотно подстраховался, его слова можно было трактовать двояко, но тем не менее он дал время Белоногову сориентироваться, хоть и перевёл на него стрелки. Александр Михайлович же не нашёл ничего лучшего, чем перенаправить внимание ещё ниже, кивнув на меня.
– Это инициатива начальника моторного цеха, товарища Любимова.
Ход оказался верным, так как настроение вождя переменилось. Сердитое выражение лица стало заинтересованным.
– И чем же объяснит товарищ Любимов свою инициативу?
– Не согласен с оценкой цеха как свалки, это несправедливо и некорректно, – уже начало моего выступления ещё больше заинтриговало всех присутствующих. Ещё бы, выговорить Самому! – На данный момент цех может проводить ремонт машин и механизмов любых судов, которыми располагает речфлот, как это и было предусмотрено по первоначальному проекту. Кое-что мы и самостоятельно можем изготовить, как вы сегодня видели. Ожидание арестованных где-то за бугром станков однозначно привело бы к срыву сроков строительства МССЗ, поэтому я был вынужден просить знакомых мне руководителей предприятий поделиться устаревшим и неиспользуемым оборудованием. Причём морально устаревшие станки составляют только около половины всего парка, остальные – новейшие, но выпавшие из технологического процесса. Нам же подойдут любые, так как работы мы будем производить самые разнообразные.
– Интересно выходит, товарищ Орджоникидзе, – повернулся Сталин к наркому. – У вас в хозяйстве что, завалялись без дела станки, которыми можно укомплектовать целые заводы?
– Товарищ Сталин, это действительно моё упущение, – ответил Григорий Константинович, зло на меня зыркнув, – но после того как товарищ Белоногов обратился в наркомат с просьбой о помощи неиспользуемым на других заводах парком станков и вскрылось наличие таких станков, нами была организована работа по этому направлению. В настоящее время ведётся инвентаризация и учёт, от их результатов будет зависеть, куда будет направлен резерв.
– Это хорошо, товарищ Орджоникидзе, что вы самостоятельно оперативно устраняете допущенные ошибки. Держите меня, пожалуйста, в курсе по этому вопросу.
На этом, собственно, всё и закончилось. Правда, кто-то пустил слух, что ещё будет награждение по итогам строительства, но видимо, решили обойтись без этого.
Эпизод 2
Уже в восемь вечера я, переживая, так как жена задерживалась, сидел в своём лучшем костюме, который надевал всего один раз, когда ходил в гости к «дядюшке». Орден Ленина нацепил ещё вдобавок. В общем – при параде и в секундной готовности. На дворе послышался скрип снега под лёгкими шагами, хлопнула дверь, и в избу вошла Полина.
– Ты куда это собрался? И без меня?
– Меня вызывает товарищ Сталин. Дай мне, пожалуйста, вот это, – я указал пальцем на интересующий меня предмет, который не мог взять без ведома жены, но заранее достал и положил на видное место, – хочу ему подарить.
– Ты с ума сошёл!
– Если жалко, то так и скажи.
– Да бери на здоровье! Только посадят тебя за такие выходки!
– Или не посадят, если мне повезёт и я прав в своих догадках. А человек я везучий. Хотя бы потому, что мне досталась такая замечательная жена, как ты!
Лесть почти всегда действует на женщин самым благоприятным образом, и Полина, заботливо завернув маленькую вещицу, протянула её мне.
– Держи. Когда тебя ждать обратно? Ты хоть ужинал?
– Петю покормил, а самому кусок в горло не лезет, волнуюсь. Когда вернусь, не знаю. Поздно, наверное. Ложитесь уж без меня.
Как раз в этот момент с улицы раздался гудок автомобильного клаксона, и я, накинув пальто и поцеловав жену, выскочил на улицу. Водитель, посигналив ещё на подъезде, разворачивал между заборами точно такой же чёрный автомобиль, какие я видел утром на митинге. Я, даже в прошлой жизни, всегда любил ездить либо за рулём, либо на заднем сиденье, но эта машина меня заинтересовала, так как именно она, скорее всего, была выбрана как основной представительский транспорт, поэтому я залез на переднее сиденье, рассчитывая поболтать в дороге с водителем. Поздоровавшись, я осторожно начал прощупывать интересующую меня тему.
