Когда тем июньским вечером в Калифорнии Эмили бросила трубку, я тут же в панике набрала Алека. Я боялась, что она вызовет полицию, ведь она переживала, а я никак не могла объяснить ей происходящее. Я вкратце описала ему случившееся, и он приказал мне оставаться на месте и не открывать дверь никому, кроме него. Он говорил, что у полиции не будет оснований врываться в дом, а я не обязана говорить с ними, поэтому, пока я скрываюсь в доме, у меня не будет проблем.

Я затаилась в гостиной, осторожно высматривая посетителей сквозь огромное окно, в доме стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Где-то в три утра появилась маленькая черная машина с затонированными стеклами, с водительского сидения встал Алек, он внимательно осмотрел укрытые сумерками дома по соседству. Тем временем я изучала автомобиль, удивленная, что он сменил машину, а потом заметила, как он вытянул из багажника несколько картонных коробок. Он постучал и бросил коробки около двери, а я впустила его в дом.

– Упаковывай все, что считаешь важным.

Я озадаченно нахмурилась и посмотрела на него, а потом на коробки.

– Упаковывать?

– Да, Изабелла, упаковывать, – нетерпеливо повторил он. – Нужно увезти тебя отсюда как можно скорее.

Он не стал уточнять подробности, вместо этого он достал телефон и набрал какой-то номер, наблюдая, как я выполняю приказ. Я поколебалась, но, поймав раздраженный взгляд, взяла коробку и потащила ее в гостиную. Я включила лампу, чтобы видеть, что делаю, и начала быстро забрасывать в коробку вещи, пока его тихий голос доносился из коридора, эхом отдаваясь от стен. Он говорил быстро и резко, и все время по-итальянски. Каждый раз, когда раздавалось знакомое мне слово, я подпрыгивала, но общий смысл понять не могла. Я испугалась, когда услышала имена Эмили и Сэта, а потом он язвительным тоном разразился тирадой, повторяя имя Эдварда. Когда, наконец, он замолчал, мое сердце бешено забилось, руки тряслись, и я изо всех сил пыталась успокоиться и рассортировать книги.

– Они важные? – спросил позади Алек, застав меня врасплох.

Я быстро обернулась и увидела, что он по-прежнему держит трубку около уха, но смотрит на меня, брови его были приподняты. Я вздохнула, нервно закусывая губу и глядя на книги в коробке.

– Да, сэр, – тихо сказала я, надеясь, что он не будет возражать и не потребует оставить их.

Через миг он кивнул, не споря со мной, а потом вновь резко заговорил, выходя из комнаты.

– Дай трубку моей жене, Карлайл.

Стоило ему заговорить с Эсме, как его голос стал мягче, и снова полились итальянские слова. Понятия не имею, что происходит, что они обсуждали, но судя по тому, что я собиралась, он решал мою ситуацию. Я взяла другую коробку и пошла наверх, за несколько минут собрав вещи, в голове крутились вопросы. Он забирает меня с собой? Он отправится в Чикаго?

Я обыскала стол, доставая оттуда все свои рисунки и бросая их в коробку, потом открыла ящик со школьными принадлежностями. Я схватила самое необходимое, а остальное выбросила в мусорную корзину. Я напряглась, когда в нижнем ящике обнаружила конверт. Я извлекла его, об этой вещи я давно позабыла. Сверху было нацарапано имя адресата – Эдвард Каллен. Это письмо я написала ему в Сиэттле, именно его я держала в руках, когда ко мне подошел федеральный агент.

Позади меня прочистили горло, и я подскочила, ошеломленная. Я развернулась к Алеку, стоящему в дверном проеме и внимательно наблюдающему за мной.

– Что-то важное? – спросил он, глядя на конверт.

– Э-э, нет… это просто письмо, которое я давно написала, – тихо сказала я. – Эдварду.

Он кивнул, не удивляясь моему ответу.

– Ты хочешь, чтобы я отдал его ему, когда вернусь в Чикаго?

Я уставилась на него, удивленная таким предложением, и надежда внутри меня погасла. Он предлагал доставить письмо, а, значит, не собирался брать меня с собой. Я опустила взгляд на конверт и взяла себя в руки, стараясь не обращать внимания на острое чувство разочарования. Я попыталась вспомнить, что было в письме. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я изливала свое сердце на бумагу. Я была другим человеком тогда, и не знаю, смогла бы я узнать себя прежнюю. Даже мой почерк стал другим.

– Нет, – прошептала я через секунду, грудь заныла от тоски, и я бросила конверт в корзину вместе с остальными ненужными бумагами.

Жизнь изменила меня – я больше не хрупкий, отчаявшийся ребенок, который писал те строчки, могу только представить, как изменился и Эдвард. Мы больше не можем вернуться к себе прошлым… можно лишь идти вперед.

– Вы можете отдать кое-что Эмметту и Розали от меня?

– Да.

Я подошла к шкафу и достала с верхней полки маленькую коробку, обернутую в ярко-зеленую бумагу, напоминающую мне о цвете глаз Эдварда. Я купила подарок несколько месяцев назад, мне помогла Эмили, и я серьезно намеревалась ехать на свадьбу, но у жизни оказались другие планы. Алек сказал, что я смогу посетить их, если захочу, но он также добавил, что не может гарантировать, что после этой поездки меня не будет преследовать прошлое.

Я все равно хотела поехать туда, мысль о том, что я пропущу столь важный в их жизни день, была невыносимой, но не время быть эгоисткой. Поездка не только подвергла бы меня опасности, дав возможность федеральным агентам узнать, что я в Чикаго, но и отразилась бы на всех, кто мне дорог. Как бы это повлияло на доктора Каллена и его судебные обязательства? Как бы это повлияло на Эдварда? А если бы я оставила Калифорнию и скрылась где-либо, и никогда больше не вернулась к жизни, которую сама для себя построила, что было бы с детками, которых я учила? Они привыкли, что никому не нужны, что их бросили, и я не могу стать очередным человеком, который исчезнет, будто бы они ничего не значат. Они заслуживают лучшей жизни, и поэтому до последней минуты я колебалась, принимая решение; глубоко внутри я не была готова уехать. Я не могла просто так вернуться в мир Изабеллы Свон, когда столько труда положено на существование Изабеллы Смит.

Но, похожи, мои волнения были пустыми, ведь я все равно уеду.

Я схватила открытку и быстро написала сообщение, не зная, что точно сказать. Я боролась со слезами и пыталась выровнять почерк, когда представляла Розали в свадебном платье, как она будет прекрасна, как улыбка расцветет на ее губах, и как на лице Эмметта появится благоговение в момент, когда он увидит невесту. Закончив, я запечатала конверт и передала подарок Алеку, который засунул его под мышку. Он ничего не говорил, пока я заканчивала сборы, просто стоял у порога и наблюдал за мной. Я закрыла последнюю коробку и повернулась к нему, нервно кусая губу.

– Думаю, это все. На вещах в мусоре есть мое имя. Я не знаю, что должна делать…

– Я сожгу их, – сказал он, когда я запнулась.

Он объяснил мне, что сюда уже следуют люди, которые позаботятся об остальных моих вещах, дом должен быть очищен до рассвета. Я спросила, как он поступит со зданием, и он просто пожал плечами, заявляя, что все это можно заменить, и мне не стоит привязываться к материальным ценностям. Мои нервы были на пределе, когда я спускалась следом за ним по лестнице, я грустно наблюдала, как он загружает коробки в багажник. Когда он закончил, то глянул на меня.

– Я могу взять тебя с собой, чтобы ты лично отдала подарок, но уверен, что они будут наблюдать.

– Кто? – нерешительно уточнила я, уже ни в чем не уверенная. – Агент Ди Фронзо?

Он раздраженно вздохнул.

– Федеральный агент – это последнее, о чем стоит переживать, Изабелла. Я не сомневаюсь, что он не оставил попытки найти тебя, но есть и другие силы, которые рыщут, и они подобрались чересчур близко. То, что твоя подруга в курсе, кто я, не поможет сохранить тебя в безопасности.

– Эмили? – удивленно спросила я. – Вы думаете?.. Я имею в виду, вы же не считаете, что она в этом замешана?

– Нет, я тщательно проверил Эмили, и она не опасна, но это не означает, что она не навлечет на тебя неприятности, – ответил он.