ДН. Глава 75. Часть 4:

Все эти мысли крутились в голове, пока я продолжала идти вперед. Все эти месяцы я ничего не слышала от Алека, но знала, что он следит за мной через остальных. У меня не было повода звонить ему, и, если честно, не было желания… пока не наступил июнь и все не перевернулось с ног на голову.

ОоОоОоОоОоОоОо

1 июня 2007 г.

Я сидела на металлической скамейке в парке, крепко стискивая белый конверт в руках и тупо глядя в пространство. Я только что закончила последний курс по искусству, и рядом на скамейке лежало мое портфолио, храня в себе все работы, которые я сделала за последние пять недель. Дюжины рисунков, от портретов до пейзажей, от реализма до абстракции, и все они содержали часть меня. Удивительно, насколько лечебным может быть рисование красками. Рисование карандашом было технично, линии и детали всегда должны были быть слишком совершенны, чтобы оставлять меня удовлетворенной, но я могла потеряться в рисовании красками и вкладывала в это свои эмоции. Каждый из рисунков много значил для меня, но искусство субъективно, и я понимала, что другие могут посмотреть на них и обнаружить что-то совершенно другое. Мне нравилось рисовать, словно каждая работа содержала скрытое сообщение, которое знала только я, но остальные могли попытаться разгадать код.

Хотя конверт в руке был самым личным моим имуществом. Внутри него была часть моего сердца, и я вложила душу в линии на бумаге. Я посмотрела на лицевую сторону – и мои глаза проверили адресата… Эдвард Каллен.

Я написала его прошлой ночью, но, вместо того, чтобы спрятать, как я обычно делала с его письмами, я вложила его в конверт и решила на самом деле отправить. Найти адрес было легко, потому что Джаспер знал, что Эдвард жил в доме, в котором вырос. Эдвард показывал его мне, когда мы жили в Чикаго, так что я знала название улицы, и найти дом по Интернету было делом нескольких минут.

Я прихватила письмо с собой в класс и часом позже все еще держала в руках, неуверенная, отправить его или нет. Я волновалась о том, что его получат, боялась, что для Эдварда все может стать еще хуже. Я была так глубоко погружена в свои раздумья, что не услышала, как ко мне кто-то подошел.

– Хороший день, правда?

Я подпрыгнула, вздрогнув, и быстро огляделась, заметив пожилого джентльмена, стоящего рядом со мной. Он был одет в обычные джинсы и футболку, с красно-коричневой кожей и седеющими темными волосами. Он выглядел смутно знакомым, и я немедленно задумалась, не был ли он кем-то, кого я должна знать, вроде соседа. Мужчина тепло улыбнулся, и я вежливо ответила:

– Да, хороший день.

– Погода удивительна. Я всегда считал, что в штате Вашингтон должно быть холодно, поскольку это северный штат, но температуры здесь умеренные. Хотя дождей больше, чем мне нравится, – сказал он, делая последние несколько шагов в моем направлении, доставая из кармана пачку сигарет.

Он вытащил одну и зажал ее между зубами, протягивая пачку мне.

– Хочешь?

– Нет, спасибо, – сказала я, качая головой. – Я не курю.

– Это хорошо, – он убрал пачку назад в карман. – Умная девушка. Это плохая привычка, так что и не начинай.

– Я и не собираюсь, – ответила я.

– А тебе нравится дождь? – спросил он, возвращаясь к вопросу о погоде, после того, как зажег сигарету. – Думаю, что все местные как-то пользуются этим.

– Наверно, – пробормотала я. – На самом деле я не отсюда, так что привыкаю справляться с этим.

– Да? А откуда ты? – спросил он, вопросительно поднимая брови. – У тебя странный акцент, который я не могу определить. С юга?

– Да, с юга. Финикс, – ответила я.

– Так ты привыкла к сухому теплу, – кивнул он. – Я несколько раз был в Аризоне. Красивое место. А что привело тебя в Вашингтон?

– Изменение сценария, – небрежно пожала я плечами.

Я не знала, как точно ответить на этот вопрос, учитывая, что у меня не было выбора. Он еще немного поговорил о погоде, пока я продолжала стискивать конверт в руках, пытаясь быть вежливой и слушать его. Хотя это было нелегко, его присутствие подталкивало меня на грань.

– Это любовное письмо? – игриво спросил мужчина, чувствуя мою отвлеченность.

Я пожала плечами, чувствуя, что от его вопроса щеки заливает румянец.

– Это письмо старому другу, – сказала я.

Он улыбнулся, и его глаза понимающе сверкнули, когда он смотрел на меня.

– Я воспринимаю это как «да». Здесь есть почтовый ящик, знаешь? – сказал он, показывая на синий закрытый ящик в нескольких футах от нас на краю парка. – Я могу бросить туда письмо, если хочешь.

Я с секунду обдумывала его предложение, и нерешительно качнула головой.

– Нет, спасибо, – сказала я. – Я еще не решила, хочу его отправлять, или нет.

– Понимаю. Хотя уверен, что он стоит того, чтобы ты ему писала. Красивая девушка вроде тебя не выберет плохого, – подмигнул он. – Так ты художница?

Я удивленно посмотрела на него, размышляя, почему он так сказал, и поняла, что он увидел мое портфолио. Я немедленно ощутила вину за то, что заняла целую скамейку. Не должна ли я быть вежливой и предложить ему сесть?

– Я взяла несколько уроков рисования, но не уверена, можно ли называть меня художницей, – пробормотала я, нервно подбирая портфолио.

– Я уверен, ты прекрасна, – ответил он, бросая окурок на землю и растирая ее носком ботинка.

Он, улыбаясь, протянул руку.

– Не возражаешь, если я посмотрю?

Я засомневалась, но протянула ему папку, нервно наблюдая, как он взял ее и начал перелистывать страницы. Вытащив один и поднимая его вверх, он протянул мне остальные.

– Смотри, вот этот делает тебя художницей, – сказал он, любуясь рисунком.

Я улыбнулась комплименту и увидела, что это абстракция, по большей части состоящая из темно-красного, оранжевого и желтого. Кроме того, там были синие и зеленые пятна, и черная фигура в середине.

– А на что это кажется вам похожим? – с любопытством спросила я.

Он пожал плечами, продолжая пристально разглядывать рисунок.

– По мне – это черная дыра, которая втягивает все в себя, и вся теплота и счастье в жизни исчезает из-за этого, – ответил он.

Он с интересом взглянул на меня, и я улыбнулась его ответу, потому что поняла, что он видит в рисунке своего рода подтверждение своей теории. Я никогда не спорила с людьми, когда они высказывали собственное мнение, пусть даже неправильное. Теплые цвета обозначали мою жизнь в Финиксе, а холодные цвета начинали догонять их, моя новая жизнь обретала форму и смывала прошлое. Черная фигура в центре была мною, потому что такой я была. Нечто без имени и без лица. Тогда я была никем.

– Я рада, что вам нравится, – сказала я, забирая у него рисунок и укладывая его в портфолио.

– Нужно быть слепым, чтобы не увидеть этого. У тебя определенно талант, – искренне сказал он.

Он начал хлопать по карманам, оглядывая вокруг.

– У тебя случайно нет сотового? Я бы позаимствовал его на время, потому что забыл свой дома, и не знаю, есть ли поблизости телефон-автомат.

– Конечно, – сказала я, доставая свой сотовый.

Джаспер всегда давал свой людям, так что я не видела в этом вреда. Я протянула сотовый мужчине, и он взял его, с улыбкой раскрывая. Он отошел на несколько шагов, чтобы обеспечить приватность разговора, нажал несколько кнопок, поднес к уху и начал ждать. Я вздохнула и взяла из школьной сумки бутылку с водой и, оглядывая парк, допила ее. Вода была теплой и противной на вкус, потому что я таскала ее весь день, но мне хотелось пить, так что это не волновало меня. Переведя взгляд на мужчину, я увидела, что он идет в моем направлении, протягивая телефон.

– Спасибо, – ответил он.

Я начала запихивать пустую бутылку обратно в сумку. Он придержал меня за руку и тепло улыбнулся.

– Я выброшу ее для тебя. По крайней мере, я могу сделать хотя бы это, раз уж ты одолжила мне сотовый.

– Спасибо, – благодарно сказала я, протягивая ему бутылку.