Его голос кипел от возбуждения.

– Я прошу прощения за поведение моего сына, – услышал я слова отца, казалось, что он с трудом выдавливает их из себя. – Он все еще привыкает.

– Вред не был нанесен, – ответил Алистер, глядя на меня. – Но я тоже заработал свое место и заслуживаю уважения. Сегодня я пущу все на самотек, но в следующий раз у меня не будет иного выбора, кроме как пойти на конфликт.

– Ясно, – ответил отец. – Но я лично заверяю вас, что следующего раза не будет.

– Уверены? – спросил Алистер, когда Алек, наконец, отпустил меня.

Я глубоко дышал, грудь болела, а горло жгло.

– Похоже, мальчик очень импульсивен.

– Он бывает таким, но я могу гарантировать, что больше у вас с ним стычек не будет, – сказал отец.

Я удивленно вытаращился на него, пораженный, что он вступился за меня, хотя он десятки раз повторял в Вашингтоне, что не будет поручаться за мою отчаянную задницу, пока я не научусь нести ответственность за последствия своих поступков. Его лицо было очень серьезным, очевидно, он знал, что говорит.

– Беру с вас слово, – сказал Алистер.

Отец кивнул.

– Хорошо.

Алистер удалился, а я хотел было вернуться к столу, но тут Алек схватил меня за руку.

– Иисусе, я больше ничего не буду делать, – резко сказал я. – Я просто хочу, б…ь, сесть и заткнуться, как вы все и ждете.

– Напротив, сейчас ты кое-чем займешься, – сказал Алек, его голос был серьезным. – Я говорил по телефону с Аро, у нас на том конце города ситуация, которую нужно решить. Так что соберись, потому что мы тратим ценное время на всякую ерунду.

Я одарил его удивленным взглядом, когда он позвал официантку и приказал ей и дальше приносить алкоголь моей семье, бесплатно, а еще убрать беспорядок, который я учинил. Он извинился перед Эмметтом, и меня тут же захлестнуло чувство вины за эту гребаную сцену, которую я устроил на празднике. Алек объяснил, что нам необходимо ехать. Я повернулся к брату, полный стыда.

– Прости, Эм, – промямлил я. – Я не хотел, на хер, все испортить.

– Ерунда, – сказал он. – Если в нашей семье ничего не произойдет, это будем не мы. Я не знаю, кто был этот мудак, но у меня плохое предчувствие, так что будь осторожен, ладно?

Я кивнул, а отец раздраженно выдохнул.

– За него не стоит переживать, – спокойно сказал он. – Он не будет проблемой.

Я подозрительно прищурился. Минуту назад мне показалось, что он, б…ь, верит мне, но сейчас он снова вел себя так, как будто этот мудак абсолютно безопасен. Но прежде чем я сказал хоть слово, Алек окончательно потерял терпение и потащил меня к двери. Я сбросил его руку и сам пошел за ним на парковку. Я хотел взять свою машину, но он снова остановил меня.

– Забирайся, – приказал он, кивая в сторону пассажирского сидения своего «Мерседеса».

Я раздраженно вздохнул, но подчинился, потому что спорить означало только навлечь на себя еще большие неприятности.

За всю поездку он не сказал ни слова, напряжение в машине было невыносимым. Он так и излучал гнев, а я, казалось, впитывал каждую его каплю, моя собственная злость нарастала, я сжал руки в кулаки. Глядя в окно, я смотрел, как в темноте проносятся мимо здания, и думал о том первом разе, когда Алек взял меня на работу.

(7) Сокращенно от repondez s’il vous plait; просьба ответить (пометка на приглашениях)

ДН. Глава 74. Часть 6:

20 января 2007 года.

– Какого черта мы тут делаем? – сконфуженно уточнил я, уставившись на ветхий дом, к которому мы приближались.

«Сенсационные грешки» гласила люминесцентная вывеска о названии места, и даже по первому впечатлению я мог сказать, что такие места регулярно Алек не посещает.

– Бизнес, – просто ответил дядя.

Я, вздохнув, пожав плечами. Он выдрал мою задницу из постели в три часа ночи и сказал, что нам нужно кое-куда поехать, но ни черта не объяснил по пути. Из всех мест, куда он мог взять меня в подобное время, это точно не был бы дрянной стрип-клуб.

– Это место, что ли, принадлежит тебе? – спросил я.

Он споткнулся и одарил меня раздраженным взглядом, очевидно, он неправильно понял мой вопрос.

– Ты плохо знаешь меня, Эдвард, если считаешь, что я могу владеть чем-то подобным, – ответил он. – Владелец платит Borgata ежемесячный гонорар, и мы позволяем им вести бизнес на нашей территории. Кстати, большинство бизнесменов тут поступают именно так.

– Шантаж и вымогательство, – пробормотал я. – Чудненько.

Он сухо засмеялся, качая головой.

– Исключительно в целях защиты. Пока они платят дань, с ними нет никаких затруднений, а в обмен иногда мы подчищаем за ними хвосты. Это деловые отношения.

– Как скажешь, – сказал я. – Что тебе понадобилось в этом месте, кстати?

– Увидишь.

Он открыл входную дверь, громкая музыка тут же оглушила меня, а Алек кивнул, чтобы я проходил. Я зашел внутрь и скривил нос от жуткой вони, оглядываясь по сторонам. Казалось, тут все пропахло потом и спиртным, а сигаретный дым висел в воздухе плотным облаком, было душно. Стоило мне вдохнуть, как я закашлялся, глядя на сцену, где несколько женщин танцевало на пилонах. На них были только трусики-танга и обувь на высокой платформе, макияж на лицах был чересчур вызывающим, а блеск для тела сиял. Они выглядели, как настоящие дешевки, я не заметил даже чего-то милого, на телах совершенно не было загара, а грудь не стояла. За такое жалкое зрелище я бы не стал платить. Они выглядели так, как будто постоянно бьются о свою трубу, но мужчины, засовывающие доллары им в трусики, выглядели не лучше. Ни один уважающий себя человек не приблизился бы к таким ублюдкам.

– Прекращай смотреть, – сказал Алек, проходя мимо меня. – Я сказал, что мы тут не для удовольствия, а для бизнеса.

– Смешно, – пробормотал я, следуя за ним. – Если ты считаешь, что я свяжусь с такими сучками, ты явно меня не знаешь.

– Touche (8), – ответил он, направляясь к задней комнате.

Там он открыл дверь, ведущую в подвал, и тут же начал спускаться по ступеням, но я застыл наверху, не решаясь, когда вдруг услышал женский крик. Мое сердце тут же бешено забилось от этого звука, а Алек недовольно застонал.

– Заткните ее!

Она снова закричала, но звук тут же оборвался, я начал медленно плестись по лестнице, не желая злить Алека. Я осторожно осмотрел комнату и тут же ощутил настоящий шок и вспышку страха. Я попытался сохранить ум холодным, не понимая, какого хера тут творится. Посреди комнаты на стульях сидели двое человек, молодая женщина и пожилой мужчина. У них обоих во рту были кляпы, а на глазах повязки, к сидениям их крепко привязывали веревки. Кроме Алека в комнате было еще двое мужчин, я узнал их – мафиози. Они стояли поодаль, просто наблюдая, и я тут же понял, кто несет ответственность за происходящее.

– Эдвард, ты в курсе истории, происходящей между итальянской и ирландской мафией в Чикаго? – спросил Алек, с любопытством глядя на меня.

Я нерешительно кивнул и прочистил горло.

– Они ненавидят друг друга, – сказал я.

– Да, и даже больше, – ответил Алек. – До принятия сухого закона мы постоянно конфликтовали, тогда ирландская мафия контролировала северную сторону, а мы – южную. Джон Торрио строил нашу империю и трансформировал деятельность мафии в Чикаго, но ирландцам это не нравилось. Понимаешь ли, Торрио был дипломатом и верил, что, несмотря на незаконную деятельность, мы не должны превращаться в дикарей, а вот ирландцы не соглашались. Багс Моран был тогда заместителем босса, и он делал попытки убить Торрио, но потерпел поражение. Именно Моран первым использовал такой вид убийства, как стрельба из проезжающего мимо автомобиля. Вместо того чтобы быть мужчиной и встретиться с врагом лицом к лицу, ты атакуешь с дистанции. Это трусость. Торрио серьезно ранили во время одного из таких покушений, и из-за этого ему пришлось передать управление организацией Аль Капоне. Капоне продолжил дело Торрио, но Капоне был далеко не таким благородным. Он не чурался равного правосудия.