– Он уехал, Изабелла, – спокойно сказал доктор Каллен.

– Нет, не уехал! – закричала я, стирая с глаз слезы, я начала звать Эдварда.

– Уехал, – сухо ответил доктор Каллен.

В его голосе совершенно не было эмоций, он говорил так, будто с его словами нельзя спорить, но я никак не могла принять сказанное, он не знал, о чем говорит. Еще не слишком поздно. Не может быть слишком поздно. Я застонала от раздражения и пошла к лестнице, но он перекрыл мне дорогу.

– Он уехал.

– Не уехал! – выкрикнула я, кивая в сторону входной двери. – Его машина все еще там!

– Он не сел за руль, – сказал доктор Каллен. – Его забрал Алек.

– Нет! – закричала я, слезы побежали с новой силой, тело трясло крупной дрожью.

Я яростно мотала головой, не с силах справиться с эмоциями.

– Он не мог оставить свою машину!

– Он оставил ее для тебя.

– Он любит свою машину!

– Тебя он любит больше.

Как только эти слова сорвались с его губ, я начала задыхаться, ноги отказались мне служить. Я упала на пол и зарыдала, а доктор Каллен начал звать Джаспера. Я снова и снова повторяла имя Эдварда. Боль была невыносимой, я не могла дышать, я хватала ртом воздух, крепко зажмурившись, и отчаянно пыталась проснуться – все происходящее казалось мне ночным кошмаром. Доктор Каллен присел рядом со мной и обнял, запах его одеколона лишь вызывал приступ тошноты.

– Пожалуйста, – начала умолять я, но звуки были едва слышны из-за рыданий. – Пожалуйста, нет. Пожалуйста, Господи, нет!

– Ш-шш, dolcezza, – нежно сказал доктор Каллен. – Все будет хорошо.

– Нет, не будет! Заставьте его вернуться! Пожалуйста, он мне нужен!

– Я не могу, – ответил доктор Каллен. – Прости, но он уехал.

– Он не может, – с недоверием прошептала я. – Он не может просто уехать. Я люблю его, он не может бросить меня!

– Проклятье, прости, я должен был быть там. Я не знал, что она уже проснулась, – раздался голос Джаспера, его тон был извиняющимся.

Доктор Каллен отпустил меня, когда Джаспер опустился на пол, он обвил меня руками. Я начала всхлипывать сильнее, изо всех сил стараясь дышать. У меня как будто вырвали из груди сердце, разбили на миллионы кусочков, и я уже никогда не буду целой. Я сходила с ума, я не могла понять, что происходит.

– Ты должна успокоиться, хорошо?

– Как? – спросила я. – Он нужен мне, Джаспер.

– Нет, – сказал он.

Я оторвалась от него и наградила недоверчивым взглядом, отталкивая от себя.

– Как ты можешь такое говорить? – взвизгнула я.

– Потому что это правда, – нахмурившись, ответил он. – Я знаю, что ты его любишь, и я знаю, что это больно. И знаю, что ему тоже больно. Ему тоже это причиняет страдания.

– Тогда почему, Джаспер? Почему он делает это со мной.

– Чтобы подарить тебе жизнь, – тихо сказал он.

Я яростно покачала головой, вытирая глаза.

– Как я могу без него? – выкрикнула я. – Он и есть моя жизнь!

– Именно поэтому он уехал, – объяснил он, как будто все было просто. – Он не хотел, чтобы весь твой мир вращался вокруг него. Он хотел, чтобы ты могла начать свою жизнь. Ты заслужила это, Изабелла.

– Я не хочу жизнь без него, – закричала я. – Я не могу.

– Можешь, – жестко сказал Джаспер. – Можешь и будешь.

– Я не хочу быть одна!

– И не будешь, – сказал он. – У тебя есть я. Я буду рядом, если понадоблюсь тебе, но он уехал, Изабелла. Он не вернется.

Он снова притянул меня к себе, и я снова начала истерично всхлипывать, окончательно теряя над собой контроль. Не знаю, сколько мы просидели там, на полу, пока он держал меня и давал возможность выплакаться. Я кричала и всхлипывала, я делилась с ним своей болью, а он просто тихо принимал ее. Он больше не говорил мне ни мудрых слов, ни советов, он не пытался ничего объяснить. Он сказал все, что мог – и ни одно слово уже не исправит случившегося.

Где-то после полудня я поднялась, ноги подгибались, тело тряслось от боли после того, как я столько просидела на жестком полу. Джаспер внимательно посмотрел на меня, но я просто отвернулась и пошла наверх, медленно поднимаясь по ступенькам. Я сразу направилась в спальню, игнорируя всех, кого встречала на пути. Я забралась в кровать и набросила на себя одеяло, а потом крепко зажмурилась и начала молиться, чтобы кошмар закончился.

Никто меня не беспокоил, пока я сидела взаперти, они позволили меня побыть одной. День прошел быстро, наступил следующий, но я по-прежнему отказывалась вставать с постели, если только не было крайней необходимости. Я снова и снова читала оставленное им письмо, и слова причиняли боль в двадцатый раз не меньше, чем в первый. Я плакала, пока не перестала видеть, я звала его, пока не потеряла голос, его уход разбил меня. Я слышала, как люди передвигаются по дому, слышала, как они ходят поблизости от меня, слышала их приглушенные голоса из коридора, но лишь на третий день Джаспер, наконец-то, решился войти в спальню. Я молчала; я была истощенной и слабой; мир, казалось, был в тумане, нереальный.

Он не стучал, он просто зашел внутрь и сел на край кровати. Я глянула на него и увидела в его глазах сочувствие, от чего у меня перевернулся желудок.

– Когда? – тихо спросила я, голос был скрипучим.

Он сконфуженно глянул на меня, и я вздохнула, качая головой.

– Когда он сказал вам, что уезжает?

– Э-э, несколько дней назад, – тихо ответил он. – Тогда, когда я сюда вернулся. Он зашел ко мне в комнату ночью и спросил, присмотрю ли я за тобой и помогу ли тебе встать на ноги.

– Дней? – не веря, спросила я, слезы застилали глаза. – Он знал, что уезжает, несколько дней? Почему он не сказал мне?

– Ты знаешь, почему, – ответил Джаспер. – Он бы не смог уехать, если бы сказал. Выйти через входную дверь – наверное, это самый тяжелый поступок в его жизни. Он стоял на пороге не меньше тридцати минут, его сердце было так же разбито, как и твое. А потом Алеку, наконец, надоело, и он вытащил его, прежде чем они опоздали на самолет.

– И вы все знали? – спросила я. – Все знали, что он уезжает, но ни один из вас не сказал мне? Это поэтому вы ссорились на Рождество?

Он кивнул.

– Я сказал Элис той же ночью, когда узнал, и мы посвятили в это Эмметта и Розали по пути домой после покупки дерева. Эдвард был зол, что я рассказал им; я знал, как он старался в тот день, а Розали не облегчала ему задачу. Она сердилась на него за то, что он поступает эгоистично, она думала, что он опускает руки и хочет потащить тебя с собой на дно. Она почувствовала вину, когда я ей объяснил.

– А другие?

– Я не думаю, что кто-то рассказал отцу и Алеку. Полагаю, они знали, что Эдварда ждут в Чикаго, а потом сами сложили кусочки головоломки и поняли, что у него на уме, – ответил он. – Эсме расстроилась, когда ей рассказали. Она последняя узнала.

– Кроме меня, – горько пробормотала я, мне было больно. – Что мне теперь делать?

– Идти дальше, – сказал он. – Я заберу тебя с собой в Сиэттл, мы разместим тебя в собственной квартире, а когда ты будешь готова, то пойдешь в школу. Будешь делать все, что принесет тебе счастье.

– Он приносил мне счастье, – прошептала я.

– Я знаю, – тихо ответил он. – Дальше будет легче. Когда-нибудь боль станет слабее, и однажды ты сможешь двигаться дальше.

Я отрицательно покачала головой, вытирая слезы.

– Может, боль и станет слабее, но я никогда не смогу двигаться дальше, – сказала я, поднимаясь с кровати.

Я потянулась и осмотрелась, нахмурившись, когда увидела вещи Эдварда. Все выглядело так, будто он ничего не взял, вещи были на своих местах, там, где и должны быть.

– Он хоть что-то взял?

– Он взял немного одежды, – ответил Джаспер. – Он оставил машину для тебя, сказал, что ты можешь брать то, что захочешь. А то, что останется, когда ты уедешь, будет отослано ему в Чикаго.

– Вот так? – пробормотала я про себя. – Все так и закончится? Он просто ушел. Не оглядываясь назад.

Джаспер ничего не сказал, зная, что любое его слово не исправит положение… ничто не уберет боль. Я подошла к столу и начала перебирать вещи, выбирая свое среди принадлежностей Эдварда, и откладывая это в сторону.