– Ты сожжешь наш ужин, tesoro, – сказал он мягко, тонко намекая мне, что больше ничего не нужно говорить.

Я кивнула и повернулась к плите, чтобы закончить начатый энчиладос. Слезы продолжали сочиться из глаз, и я смахивала их тыльной стороной ладони.

Ели мы в относительной тишине; Эдвард заметил, что я так же хорошо готовлю мексиканские блюда, как и итальянские. После окончания ужина я направилась на кухню, чтобы все прибрать и положить остатки еды в холодильник. По привычке я сделала слишком много, и чувствовала себя неловко, зная, что большую часть придется выбросить, раз Эмметта не было дома. От этой мысли боль в груди снова дала знать о себе, и опять подступили слезы… Я буду очень скучать по Эмметту и Джасперу.

Спать мы с Эдвардом легли рано, после обсуждения на кухне все еще пребывая в угрюмом настроении. Он обнял меня и гладил по спине, пока я не заснула беспокойным сном.

Следующие несколько дней пролетели незаметно. Я понятия не имела, когда вернется доктор Каллен, но уже привыкла к тому, что есть только я и Эдвард, и страшилась момента, когда это прекрасное время подойдет к концу. Это было похоже на то, будто я одним глазком взглянула на наше совместное будущее, и полюбила каждую минуту, что мы провели вместе. Мы все время были заняты, выходили поужинать и в кинотеатр, проводили время во дворе и снова посетили художественную галерею в Порт-Анжелесе.

Днем в пятницу мы с Эдвардом уселись в гостиной, чтобы посмотреть фильм. Он назывался «Криминальное чтиво», и Эдвард сказал, что это один из его любимейших фильмов, кино-на-все-времена, но мне он показался очень странным. Я запуталась в некоторых моментах, и Эдвард старался объяснить мне, но что бы он ни говорил, в этом не было смысла, и я засомневалась, а понимает ли он сам, что же происходит в этом фильме. В одном из эпизодов картины рассказали анекдот про помидоры, и я разразилась истерическим хохотом, вспомнив, что как-то раз Джейкоб Блэк говорил об этом, и что тогда он мне вовсе не показался смешным. Эдвард наблюдал за мной с любопытством, а я лишь пожала плечами, сказав ему, что просто было смешно. Мне не хотелось испортить наше совместное времяпрепровождение разговором о Джейкобе.

Фильм закончился, и побежали финальные титры, а я все еще с удивлением таращилась на экран.

– Эдвард?

– Да, детка? – спросил Эдвард, и в его голосе отчетливо послышался смешок.

Я взглянула на него и увидела на лице ухмылку и лукавый огонек в глазах.

– Что было в портфеле? – нерешительно спросила я, не понимая, что произошло.

Я просидела у экрана более двух часов, а в результате испытывала лишь недоумение.

Он усмехнулся.

– Мы не знаем, Белла.

Я нахмурила лоб.

– Они забыли рассказать нам? – спросила я.

Он начал истерически хохотать, покачивая головой.

– Они не забыли, а просто не сказали нам. На самом деле вовсе не важно, что в нем, – сказал он.

– Не важно? – переспросила я, вообще ничего не понимая. – Если это не имеет значения, то зачем они постоянно показывали его?

Он продолжал смеяться и сгреб меня в объятия.

– Иногда ты такая, черт побери, милая, – сказал он с умилением, и припал своими губами к моим.

Целуя меня, он продолжал тихо посмеиваться, игриво покусывая мои губы. Это уже вошло у него в привычку – кусать мою нижнюю губу, пока мы целовались, и я любила это. Этот жест кричал о страсти, как нечто первобытное.

Он толкнул меня на диван и придавил сверху своим телом. Я чувствовала, как выпуклость в его штанах уперлась в мое бедро, и застонала прямо ему в рот, что заставило его зарычать. Я стала расстегивать пуговицы на его рубашке, и он прервал поцелуй, чтобы я смогла снять ее. Его губы тем временем начали исследовать линию моего подбородка, энергично лизать и посасывать шею. От этих прикосновений все тело покалывало, и по венам растекалось тепло. Он схватил мою ногу, отодвинул ее в сторону и уместился между бедер. Я застонала еще раз, когда он прижался ко мне, а его эрегированный член потерся о то место, которое отчаянно нуждалась в его прикосновениях. Рукой он начал водить вверх и вниз, сильнее вжимаясь в меня.

– Я тебя люблю, – внезапно выпалил он, оторвав губы от моей шеи и взглянув на меня, пока его рука скользнула под рубашку.

Он быстро расстегнул лифчик, скользнув рукой по моей груди, и большим пальцем нежно тронул сосок, заставив его мгновенно напрячься.

Я начала было говорить, что тоже люблю его, но меня оборвал звук открытой и захлопнутой парадной двери. Эдвард замер, слушая быстрые шаги, которые пересекали гостиную и направлялись к нам. Повернув голову в этом направлении, он ждал с выражением паники на лице. Он убрал руку из-под моей рубашки и быстро сел, и в эту секунду в комнату вошел доктор Каллен. Он застыл и уставился на нас, из-за выражения его лица мое сердце забилось с перебоями. В его глазах снова полыхал мрачный огонь, и хотя я понятия не имела, что стало причиной, тем не менее, знала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он едва ли не с раздражением переводил взгляд с одного из нас на другого, и, казалось, его гнев только усиливался. Отодвинувшись от Эдварда, я села и постаралась быстро привести в порядок одежду, зная, что вид нас двоих в столь интимной позе отнюдь не поспособствует успокоению доктора Каллена.

В комнате повисла напряженная тишина, и казалось, она длилась вечность, но в действительности прошли лишь доли секунды. Эдвард переместился, инстинктивно прикрыв меня своим телом, а доктор Каллен сжал руки в кулаки, стараясь совладать с яростью.

– Мой кабинет. Сейчас же, – сказал он резким и визгливым голосом, как будто был в панике.

Я нахмурилась и запуталась еще сильнее, поскольку доктор Каллен никогда не паниковал. Он всегда казался спокойным и владеющим собой, даже когда был в ярости. Я не могла представить, что могло его взволновать, и от этой мысли мне внезапно стало плохо. А вдруг что-нибудь случилось с кем-то из мальчиков? Или мы с Эдвардом сделали что-то не так?

– Кто? – осторожно спросил Эдвард, а доктор Каллен повернулся и пошел прочь.

– Ты, – отрезал он, его шаги удалялись по направлению к лестнице. – Сейчас же, Эдвард!

Он торопливо начал подниматься по лестнице, а Эдвард быстро встал. До этого момента я надеялась, что реагирую слишком эмоционально, потому что по-прежнему была крайне чувствительна, когда речь заходила о настроении доктора Каллена, но было ясно, что он шокировал Эдварда так же, как и меня.

– Идем. Иди в спальню и оставайся там, пока я не приду, – твердо сказал он, схватив меня за руку и потянув с дивана.

Он отпустил мою руку, поднял с пола рубашку и быстрым шагом устремился к лестнице. Я следовала за ним так быстро, как могла, но ноги у него были длиннее, и я не поспевала за ним. Он преодолевал одним шагом сразу две ступеньки, в то время как я шагала на каждую, и налетела на него, когда мы добрались до второго этажа. Я замешкалась, а он подошел прямо к двери кабинета доктора, толкнул ее, не утруждаясь постучать и захлопнул, даже не взглянув на меня. Я стояла на втором этаже, не желая уходить, потому что волновалась, но при этом отчаянно хотела спрятаться, потому что испугалась, и, наконец, решила просто следовать указаниям Эдварда.

Я кинулась на третий этаж и пошла прямо в спальню, закрыв за собой дверь. Я подумывала запереться, зная, что замок не выдержит возможного натиска, но это ложное чувство безопасности чуть притупило бы мою тревогу. В конце концов, я передумала, потому что не хотела закрываться от Эдварда. Я принялась ходить по комнате, прогоняя в голове все варианты того, что могло случиться. Я так и не вспомнила ничего такого, что я или Эдвард могли натворить, и что так расстроило бы доктора Каллена, так что не понимала, почему он так взбешен.

Я внимательно прислушивалась ко всем шумам внизу, но мои уши слышали лишь абсолютную тишину. Ни гневных восклицаний. Ни криков. Ни возмущения. Вообще никаких шумов. И эта тишина вместо того, чтобы утихомирить мой страх, только усилила его. Если бы они кричали или дрались, по крайней мере, я бы знала, что происходит, по крайней мере, я бы знала, что с Эдвардом все в порядке. А тишина лишь подбрасывала угли в топку моего воображения, и я рисовала себе дикие картины – ни одна из них даже отдаленно не была хорошей – так что к тому времени, когда я, наконец, услышала какое-то движение, я на самом деле довела себя до паники.