– Боже, я вымотался так, что не могу даже целоваться, – сказал я. Мое тело чертовски устало, и веки отяжелели из-за недостатка сна этой ночью. Изабелла вздохнула и перекатилась на бок.
– Я … – начала она, и тут же из ее рта вырвался чертовски большой зевок. Я засмеялся и подтянул ее к себе, крепко обхватив руками.
– Я знаю, малышка, я тоже, – сказал я. – Давай-ка спать. – Я закрыл глаза, и она прижалась ко мне, промычав что-то.
– Мне нужно пойти в свою комнату и переодеться, – прошептала она. Я застонал.
– Нет, не нужно, ты не можешь оставить меня, – сказал я, по-дурацки надув губы. Мне было очень удобно рядом с ней, и я не хотел двигаться. Она рассмеялась.
– Я уйду всего на несколько минут, – ответила она. Я покачал головой.
– Но я буду скучать по тебе, – сказал я, понимая, что ною, как маленькая сучка, но мне было все равно. Я не хотел, чтобы она шевелилась. Она была чертовски теплой и уютной.
Она засмеялась еще сильнее. – Но эти джинсы такие неудобные, – сказала она.
– Так сними их, – сказал я. Она вздохнула.
– А рубашка? Она предназначена вовсе не для сна.
– Сними ее тоже, – сказал я без промедления.
– Как насчет света?
– А что с ним? Ты всегда спишь при свете, – пробормотал я. Она призналась мне, что когда спала с включенным светом, она не чувствовала себя такой одинокой, такой брошенной, однако больше она, черт возьми, не нуждалась в этом, так как была со мной.
Некоторое время она молчала, все сильнее вжимаясь в меня. Я улыбнулся, зная, что она была чертовски уступчивой.
– У тебя на все готов ответ, не так ли? – пробормотала она чуть погодя. Я усмехнулся.
– Ты же знаешь, что так и есть, – сказал я. Она вздохнула и отстранилась от меня. Я тут же открыл глаза, подумав, что, может, она все же собирается уйти. На самом деле это не было такой уж большой проблемой, и я просто вел себя как мудак. – Ты можешь пойти и переодеться, Белла. Я буду здесь, – сказал я, не желая, чтобы ей, черт возьми, было неудобно. Она посмотрела на меня и улыбнулась, опустила руки и схватилась за полы своей рубашки. Она потянула вверх, открывая свой черный кружевной бюстгальтер. Я зарычал при виде его, а она рассмеялась.
– Я знаю, что могу пойти и переодеться, – сказала она, бросая рубашку на пол. Она легла рядом со мной, расстегнула пуговицу и молнию на джинсах, чуть приподнялась, чтобы спустить их со своей попки. Она задрала вверх ноги и, стащив джинсы, бросила их на пол. Я смотрел на нее с изумлением, потрясенный тем, что она действительно сделала это. Я позволил своим глазам задержаться на ее теле, чувствуя, что мой член затвердел.
– Боже, как ты красива, – сказал я, проведя рукой по ее животу. Засунув пальцы под чашки ее лифчика, я тут же нащупал ее затвердевшие соски. Она судорожно вздохнула, а я повернулся, собираясь поцеловать ее, но она отпрянула от меня и захихикала.
– Я думала, что ты слишком устал, чтобы целоваться, Эдвард, – сказала она. Я застонал.
– И я так думал, но потом ты взяла и разделась при мне. Ты не можете всерьез рассчитывать на то, что я стану держать свои руки при себе, когда на тебе надето только это, – сказал я. Она снова засмеялась.
– Ты сам сказал мне сделать это, – сказала она. Я вздохнул и закатил глаза.
– Я знаю, но, проклятье, я вроде как и не ожидал этого от тебя. Ты становишься ужасно смелой, tesoro, – сказал я. – Но да, ты права. Никаких прикосновений, я понял.
Я расстегнул пряжкой на ремне и снял его, бросив на пол. Затем расстегнул штаны и стащил их, также позволив им упасть на пол. Я сел, стянул с себя рубашку и отбросил ее в сторону, оставив на себе лишь боксеры. Встал с кровати, подошел к выключателю и щелкнул им – свет погас. Я вернулся и со стоном повалился в кровать.
Изабелла хихикнула и снова прижалась ко мне. – Ты можешь прикасаться ко мне, – тихо сказала она. Я вздохнул, сжимая ее.
– Я знаю. Но я действительно устал, – сказал я, закрывая глаза. Она рассмеялась, и я засмеялся вместе с ней, потому что понял, что мы только что с легкостью прошли через все это дерьмо.
Я быстро погрузился в глубокий сон без сновидений. И проснулся, когда комната была частично залита светом; взглянув на будильник, я отметил, что было уже почти 11 часов утра. Я услышал, что Изабелла забормотала и, посмотрев на нее, увидел, что глаза у нее открыты. Она заметила, что я смотрю на нее, и сонно улыбнулась.
– Доброе утро, – пробормотала она. Я улыбнулся, перекатился к ней и легонько чмокнул в кончик носа.
– Доброе утро и тебе, спящая красавица, – сказал я тихо. Она захихикала и выпрямилась, чтобы сесть. Я вылез из постели и потянулся. – Мне нужно принять душ.
Она вздохнула. – Мне тоже, – сказала она, вставая. Она начала собирать свою одежду, а я стоял в стороне, наблюдая за ней, буквально завороженный тем, как на ее попке появились впадинки, когда она выпрямилась, а на животе – складочки, когда она наклонилась. Это было незначительным дерьмом, но никогда раньше я этого дерьма не замечал. Подобрав свою одежду, она быстро пробежала через коридор.
Я пошел в ванную комнату и снял свои боксеры, включил горячую воду и встал под струю. Я быстро вымыл тело, помыв также и волосы. Мой член был твердым, и я размышлял в течение минуты, после чего прислонился к стенке душевой кабинки и обхватил его рукой. Несколько раз погладив его, я застонал и закрыл глаза. Напряжение стало возрастать почти сразу, и я стал поглаживать все быстрее, обхватив его еще крепче. Прошло всего несколько минут, как я добрался до кульминации, колени дрогнули, когда я почувствовал взрыв. Я изливался, стиснув зубы, чтобы сохранить эту проклятую тишину, а все мое тело сотрясалось. Я быстро ополоснулся и закрыл воду, чувствуя себя намного лучше после получения этой разрядки.
Да, я, черт возьми, все еще ежедневно мастурбировал, иногда по нескольку раз. Мой сексуальный аппетит постоянно выбивался из-под контроля, и моя девушка не могла этого изменить, даже когда она дрочила мне.
Боже, как только я подумал о том, как она дрочит мне, как мой член снова возбудился. От ощущения ее маленькой ручки, обхватившей его, от ее невинных гребаных движений. Я клянусь, что это был лучший хренов оргазм в моей жизни. Поначалу она была немного напугана, но придала лицу выражение храбрости, очевидно, черт возьми, она была полна решимости доставить мне удовольствие. Это было мило, и я должен был воздать ей сторицей. Моя девушка обладала сильной волей и была очень решительной. У меня не было сомнений, что если Изабелла Свон вобьет что-то себе в голову, то она обязательно добьется успеха в этом.
С тех пор она больше не прикасалась ко мне, но память об этом плавила мои гребаные мозги. Чтобы быть до конца честным, я ведь тоже не дотрагивался до нее, хоть мне и хотелось, а все лишь потому, что не желал, чтобы секс между нами превратился в дерьмо, и чтобы он стал просто частью повседневной жизни или чего-то в этом роде. В основном, я не хотел, чтобы она, черт побери, думала, что из-за того, что она каждую ночь спит в моей постели, ей придется каждый раз доводить меня до эякуляции.
Так что да, я все еще прибегал к самоудовлетворению в этом проклятом душе, пытаясь сохранить тонкую грань близости с ней, и чтобы она продолжала чувствовать себя комфортно, находясь так физически близко ко мне.
Я оделся, и немного погодя Изабелла забрела обратно в мою комнату, вся такая посвежевшая и чистая, и пахла она чертовски фантастично. Я не удержался и зарылся носом в ее шею, слегка покусав мочку ее уха, раз уж она была такой вкусной. Мы позавтракали на кухне и немного поболтали с моими братьями, а потом заперлись в моей спальне, чтобы упаковать подарки. Она явно еще никогда в своей жизни ничего не заворачивала, потому что была проклятой перфекционисткой и смотрела на это, как на какую-то сложную головоломку, которую она пыталась решить. Я не удержался и несколько раз засмеялся над ней, когда ее лицо сосредоточенно хмурилось, и она начинала тщательнo складывать дурацкую бумагу. Сам я просто оборачивал это дерьмо вокруг подарка, чтобы его не было видно, и скреплял так, чтобы она держалась. И я привык использовать весь рулон чертовой ленты, чтобы им, скорее всего, потребовался проклятый нож, чтобы снять ее.
