– Да. Лично я никогда не понимал, что в этом номере такого привлекательного. Даже есть такое расстройство личности – боязнь цифр, трискаидефобия. Странно, как восприимчивы могут быть люди к простому номеру. Есть даже бесконечно высокие небоскребы, у которых нет тринадцатого этажа из-за иррационального страха, один из них – Башня UBC в Чикаго. Кстати, в Италии число тринадцать считается счастливым. В регионе Кампанья, в южной части страны, слово ‘trecidi’, которое, как ты, конечно, знаешь, на итальянском означает тринадцать, используется для обозначения кого-то удачливого, которому подвернулось что-то исключительно хорошее, – сказал он, печатая на ноутбуке. Он до сих пор даже не глянул на меня. Я просто смотрел на него, думая, какого черта он достает меня этим.

Какую бы цель ни преследовал, разговор он не продолжил, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только звуками ударов его пальцев по клавиатуре. И я снова начал заламывать пальцы, погружаясь в свои страхи, и был полностью сбит с толку тем, что он, черт возьми, сейчас делал. Клацанье по клавиатуре сводило меня с ума, тишина была неуютной. Я сильнее сжал пальцы, не в силах выдерживать это.

– Знаешь, я ценю все эти чертовы мелочи, я даже уверен, что если я попаду в гребаный Дежопарди (Американское шоу, его русский аналог – передача «Своя игра» на НТВ, в которой игроки отвечают на вопросы ведущего, кто быстрее), это мне, конечно, может пригодиться, но я все равно не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, – через мгновение выдавил я, агрессивнее, чем собирался. Но я был зол, и не смог совладать со своим характером. Его пальцы мгновенно замерли над клавиатурой, и он взглянул на меня, вопросительно поднимая брови. Я застонал, понимая, что сейчас играю ему на руку. Старый книжный прием – так сбить с толку собеседника, чтобы он вспылил.

– Trecidi, – сказал он и снова вернулся к клавиатуре, продолжая печатать. Я таращился на него, пытаясь расшифровать его таинственные комментарии.

– Ты имеешь в виду, что моя удача иссякла? – неуверенно спросил я. Он громко вздохнул.

– Не только твоя, сын, – пробормотал он. Мои брови нахмурились, я уже собирался попросить его разъяснить, как он снова начал говорить: – Я просто хочу предупредить тебя, что я включил камеры на ступеньках и в холле. И никакого порошка в моей гостиной, ты знаешь, я не люблю эту дрянь и буду наблюдать.

Я уставился на него, чувствуя волнение. Если он повсюду включил камеры, я не смогу пробираться к Изабелле и проводить с ней время так, чтобы он не увидел. Я начал паниковать при мысли, что он сделал это именно по этой причине. Блядь, он на самом деле знал? Как он мог узнать так быстро? Поэтому моя удача покинула меня?

– Я не нюхаю кокаин, – промямлил я обиженно, хотя не имел права обижаться. Он взглянул на меня и приподнял брови, а я закатил глаза. – Больше, – быстро добавил я. Да, я, черт возьми, принимал кокс, но отстаньте от меня. Это больше не повторится.

Он непренужденно засмеялся: – Хорошо. Мне не нравилась возможность того, что придется нанимать пластического хирурга, чтобы привести в порядок твое лицо, после того, как ты испортишь себе нос. Я видел однажды, как девочка полностью разрушила свой, она выглядела как поросенок. Надо будет как-нибудь показать тебе фотографии, чтобы ты понял, к чему это приводит.

Я застонал: – Господи, мне не нужно это идиотское внушение. Я же сказал, что с этим покончено. И почему ты включил камеры? – Его брови сдвинулись и он странно посмотрел на меня, словно я задаю тупые вопросы.

– Разве я не всегда включаю камеры, когда у нас гости? – Я пожал плечами, чувствуя себя чертовым идиотом, ведь он делал это постоянно, но из-за своей паники об этом я даже не подумал. – Возвращаясь к номеру тринадцать, Эдвард, ты в курсе, что с тех пор, как ты вернулся в Форкс, у тебя было уже тринадцать стычек с Майком Ньютоном? – спросил он.

Я застонал, закатив глаза. Конечно, он узнал о драке – доктор Сноу позвонил моему отцу в тот же миг, как Ньютон вышел из аудитории. Этот надоедливый козел регулярно выводил меня из себя. – Черт, слушай, насчет Ньютона. Я клянусь, что это дерьмо больше не повторится.., – начал я, но его рука быстро поднялась, призывая меня замолчать. Я прекратил свои попытки и проворчал про себя, зная, что если он не хочет слушать мои объяснения, пытаться сказать ему что-то лишь пустая трата времени.

– Когда после вечеринки в честь Хэллоуина из-за Майкла меня вызвали в больницу, и сказали, что ты отделал его достаточно сильно, я, признаю, был весьма рассержен. Моей первой реакцией было вызвать тебя, приказать паковать чемоданы и отослать прямо в академию. Но я знал, что не отошлю тебя сейчас, ведь именно сейчас мне нужно, чтобы ты был рядом. Это не значит, что я не собираюсь наказывать тебя, Эдвард. Ты должен уяснить, что следует контролировать свой проклятый темперамент ДО того, как ты обеспечишь себе серьезные проблемы, – сказал он. Я вздохнул, кивая головой. Он был прав, но я был не в настроении для прослушивания лекций. Хотя, для лекций у меня никогда не было настроения.

– И каково мое наказание? – спросил я, приподнимая брови. – Ты заберешь мою гребаную машину?

Он сухо засмеялся: – И буду везде возить твою задницу? Извини, сын, но на этой неделе у меня нет настроения.

Я выдохнул с облегчением, довольный, что он хотя бы не заберет у меня Вольво. – Что тогда?

Он вздохнул и продолжил какое-то время печатать. Затем остановился и откинулся на стул, глядя на меня. – Мне нужна услуга.

Я прищурился. Он просил меня об одолжении? Это нехорошо. – Услуга какого рода? – спросил я с подозрением.

Он молчал, определенно что-то взвешивая. – Мне нужен кто-то, кто ночью присмотрит за Изабеллой. – Мои глаза в шоке распахнулись, я оказался совершенно выбитым из колеи. Я не знал, что он подразумевал под этим одолжением, но, черт возьми, он не должен был меня об этом просить.

– Ты хочешь, чтобы я шпионил за ней? – спросил я, не веря в это и не понимая его просьбы. Она сделала что-то, о чем я не знаю? Он вздохнул, отрицательно покачав головой.

– Нет, тебе не нужно шпионить за ней. Она не давала мне повода ее подозревать. Но мне нужен кто-то, кто присмотрит за ней, чтобы убедиться, что она в безопасности, – мои брови сошлись на переносице, а глаза сузились.

– Ей угрожает опасность? – тут же недоуменно спросил я, внезапно ощутив этот чертов страх и гнев, которые вскипали внутри меня при мысли, что она может оказаться в опасности. Я ее защищал и не мог ничего с этим поделать.

Он наклонился вперед и начала снова печатать на ноутбуке, глядя в сторону от меня. – Джеймс недавно проявил к ней интерес. Я словил его, когда он трогал ее на кухне.

Мои глаза выкатились, а гнев вскипел, накрывая меня с головой. Какого хрена он протянул одну из своих подлых, грубых, нехороших ручонок к моей девочке? К МОЕЙ, черт возьми, девочке? Все, этот подонок мертв. – Что, блядь, он ей сделал? – закричал я, мгновенно вскакивая и отпихивая за себя кресло. Мой отец быстро перевел на меня взгляд, шокированный моей вспышкой. Я знал, что должен стараться быть невозмутимым, но я был расстроен. Никто не может до нее дотрагиваться, если она этого не хочет.

– Он не причинил ей вреда, успокойся, – совершенно невозмутимо сказал он. Его тон только еще больше разозлил меня. – Я зашел в кухню и увидел, как он стоит за ней и рукой гладит ее по боку. Его действия были определенно нежеланными, она плакала. Я быстренько с этим разобрался.

– Ты с этим разобрался? Это все, что ты можешь сказать, что ты, черт возьми, с этим разобрался? Почему, блядь, он все еще здесь? – заорал я. И начал ходить взад и вперед перед его столом, сжимая кулаки и стискивая челюсть, пытаясь сдержаться и не ударить кого-нибудь или что-нибудь.

– Да, я с этим разобрался. Господи, Эдвард, что за фигня с тобой творится? Разве я минуту назад не говорил тебе держать себя в руках? – спросил он. Я повернулся и посмотрел на него, отмечая, что он смотрит на меня с выжиданием. Я застонал и плюхнулся назад в кресло, все еще сжимая кулаки, но стараясь расслабиться. Боже, своей реакцией я чуть все не испортил.