Юрочка Никулин, хоть и твердо решил с этого памятного момента, что будет клоуном, но не было у него уверенности в себе, в своих клоунских способностях. Даже, не смотря на то, что обладал он одним уникальным качеством — он не боялся быть смешным! А поэтому любил смешить. Смешил Юрочка одноклассников на уроках к великой их радости! Смешил, рассказывая с самым серьёзным и невозмутимым видом невероятные истории об Иоане Грозном! Или, притворяясь полным балбесом, не знающим, что такое циркуль и даже не способным произнести это «сложное» слово, поражал учителя своей невероятной непонятливостью и бестолковостью! Или танцуя с неимоверно огромным ножом в зубах очень популярный тогда танец «Лезгинку», будто бы отмахивался от пчелы и вместо привычного «ас-са» выкрикивал «Пчела!», «Пчела!». Смешил, распевая весёлые песенки, рассказывая анекдоты, которые коллекционировал и знал бесконечное множество. Смешил, даже когда был на фронте! Ведь Юрий Владимирович Никулин прошел всю войну, получил боевые награды и вернулся живым, за что бесконечно был благодарен своей счастливой судьбе! На фронте он в редкие минуты отдыха занимался веселыми представлениями, придумывал клоунады, сценки, пародии на Гитлера. И это были незабываемые минуты для солдат, каждый день рисковавших своей жизнью, каждый день хоронивших своих товарищей, каждый день видевших ужасы войны и мечтавших о возвращении домой к мирному времени. Никулин, может быть, даже и не осознавал всей важности своей импровизированной концертной деятельности! Он был всегда… Всегда!.. о-очень скромным человеком, и очень ответственным, поэтому страшно сомневающимся в своих способностях! В том, что сможет стать настоящим клоуном. В том, что у него хватит на это сил и таланта! А особенно эта уверенность куда-то потерялась, когда он, вернувшись с фронта, уже учился в студии клоунады при Государственном цирке на Цветном бульваре. Чем ближе он подбирался к тайнам этой удивительной и сложнейшей профессии, тем больше понимал, что до настоящего клоуна ему ой как далеко! Поэтому Юрий Никулин всегда… Всегда!.. о-очень много работал и бесконечно учился! С утра до вечера и с вечера до утра! Порой без перерыва на обед и отдых! Каждый трюк отрабатывал по тысячи раз, пока не получится идеально, без помарок! Казалось бы, в чем сложность изобразить человека из зрительного зала, некоего нескладного, не спортивного верзилу, случайно зашедшего на представление, которого знаменитый клоун Карандаш будто бы наугад вытаскивал на арену и учил кататься на лошади! И что такого особенного? Страховка есть, все продумано! Но так кажется со стороны нам, мои дорогие, не имеющим представления о том, какого титанического труда стоит даже такая маленькая роль! Сколько часов езды на лошадях, сколько уроков по акробатике, сколько падений, ушибов. Сколько упорства, воли, а главное желания стать клоуном! Сколько размышлений, поисков, проб, ошибок… Кто они такие, эти клоуны, эти загадочные существа, обладающие секретами смешного. Ведь стоит им захотеть, они сделают так, что вы будете валяться от хохота! И почему когда великий Карандаш, Николай Михайлович Румянцев, со своей лохматой Кляксой появлялся на арене, на зрительный зал накатывалась огромная волна доброты и радости! И все начинали смеяться. Великий клоун еще ничего не сделал и не сказал, а уже смеялись! Смеялись даже самые хмурые и недовольные! Чудо?… Да, это самое настоящее чудо! Но как достичь такого совершенства? Где спрятан тот золотой ключик, которым открывают дверку в тайны клоунского искусства?.. Даже когда Юрий Никулин получил диплом об окончании студии, эдакую красненькую симпатичную книжицу, он не считал себя настоящим клоуном. Он несколько лет работал ассистентом Карандаша, терпеливо и смиренно принимал все замечания, нарекания, даже порой несправедливые, выполнял беспрекословно все задания и упражнения, одним словом, всем своим существом вникал во все закоулочки и переулочки любимого дела, и не отчаивался, когда оказывался в тупике. Уж слишком велико было желание — выйти на арену и… чтоб в этот самый момент зрительный зал охватила та добрая волна, а потом рассыпалась под куполом цирка весёлым смехом, и засияли бы вокруг всеми цветами радуги, словно конфетти, радостные искорки в счастливых глазах зрителей, в наших с вами глазах, мои дорогие!.. Однажды так и случилось — и счастье, и радость, и огромная необъятная зрительская любовь. Юрий Никулин стал Клоуном, великим и обожаемым всеми от мала до велика! Ведь даже при упоминании этого имени мы улыбаемся! И на душе становится как-то тепло-тепло. А уж кому посчастливилось видеть его на арене, те получили бесценный подарок на всю жизнь — кусочек его доброй души. И совершенно не важно, что клоун Никулин делал на арене — таскал ли бутафорское бревно, гонялся ли с огромным молотком за униформистом, ловил ли на голову кирпич, обливался водой из ведра… этих интермедий и реприз такое множество, что и книжки не хватит, чтобы все описать. А для нас с вами, мои дорогие, осталась его чудесная книга о себе «Почти серьезно», написанная просто, с великой скромностью и великой любовью. Остались еще и старые фильмы. Помните? «Кавказская пленница», «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика», «Самогонщики»… Но не только эти. Еще и другие … «Они сражались за Родину», «Ко мне, Мухтар!», «Когда деревья были большими», «Старики-разбойники»… В этих фильмах нет веселого долговязого клоуна в маленькой круглой шляпке, надетой чуть на бок… Нет и незадачливого Балбеса… В них остался замечательный актёр Юрий Владимирович Никулин, трогательный, обаятельный, с удивительно красивым, каким-то родным лицом и добрыми-предобрыми глазами… С глазами того мальчика, который больше всего на свете любил играть в цирк… Вот так!..

Сверчок рассматривал старые, пожелтевшие, черно-белые фотографии, окружающие его со всех сторон.

— Кино — это не театр, мои дорогие… А театр — это не кино… — говорил он в задумчивости. — Театр невозможно сохранить на киноплёнке. Спектакль живет только на сцене и только вживую… Кино же остается на века и всегда молодо и современно, если это настоящее кино, конечно, а не ерунда какая-нибудь…

Сверчок вдруг развернул одну из фотографий и … О, нет! Только ее, этой страшной бабки, здесь не хватало! Мало в детстве пугали! Сверчок засмеялся.

— А знаете ли вы, мои дорогие друзья, что Бабки-Ёжки бывают разные? Да-да, Бабки-Ёжки бывают не только страшные-престрашные старые карьги, которые с аппетитом пожирают маленьких детей и украшают черепами забор вокруг своего таинственного жилища на курьих ножках, затерянного где-то в дремучей-предремучей лесной чаще! Бабки-Ёжки бывают… весьма обаятельные старушки! Да-да, именно обаятельные! Обаятельные, несмотря на огромный горбатый нос и торчащий изо рта одинокий страшный зуб, несмотря на противный скрипучий шепелявый голос, несмотря на жуткие отрепья, на нечесаные космы, торчащие из-под драного платка непонятного цвета, надетого на голову еще в далекие-далекие незапамятные времена! Обаятельные, несмотря на упрямство, плохое, порой просто сказочно-свинское поведение и даже… на костяную ногу!

«Чудеса, да и только!..», — скажете вы, мои дорогие. Но… это действительно чудо! А называется оно талантом!

Таким чудесным талантом обладал знаменитый актёр Георгий Францевич Милляр, который переиграл стольких Бабок-Ёжек в фильмах великого киносказочника Александра Роу, что не в сказке сказать, ни пером описать! Его Бабки-Ёжки были всякими — злющими-презлющими и вредными-превредными… И свое черное дело всегда знали и бессовестно пользовались этой своей черной силой! И Бабок-Ежек этих Милляр изображал натуральней не придумаешь! И запомнились они ярко, отчетливо… И почему-то ни капельки не страшно! Мало того, воспоминания о них вызывают… улыбку! «Вот так чудеса!..» — вновь воскликните вы, мои дорогие. А я вновь повторю вам, что это чудо — талант!

Талант — это подарок. Щедрый, красивый подарок нам Свыше… Важно сохранить его, преумножить и вернуть, успев порадовать этим Даром своих ближних. Все это возможно осуществить с великой искренностью, с великим терпением, с великой самоотверженностью и… с великим трудолюбием!