Она убрала ногу с груди Патрика и опустилась перед ним, устроившись между коленей. Пригвоздив его ведьминским взглядом зеленых глаз, полыхавших животной страстью, она принялась расстегивать ремень. Патрик неуклюже спустил брюки, сбившиеся у щиколоток мятым и жалким комком. Однако то, что находилось между его бедер, внушало восхищение, а не жалость: член был напряжен и полностью готов к бою. Ирландец взглянул на себя сверху с ужасом и растерянностью, чем только раззадорил пыл Каталины: томительный жар растекался по телу, заставляя изгибаться по-кошачьи, отчего потерял бы голову даже самый хладнокровный из мужчин. Она склонилась к его коленям и, крепко взяв член, принялась мастурбировать с нараставшим неистовством и стонами, вторя Патрику, словно они слились воедино и оба испытывали неописуемое наслаждение. Вдруг Каталина остановилась, и из горла Патрика вырвался жалобный, недовольный крик. Но она не закончила, а просто решила, что наступила ее очередь. С кошачьей грацией она встала ногами на ручки кресла и, схватив голову Патрика, ласково, но твердо притянула его к своему лону. В первый миг показалось — он не знает, что от него требуется, но после крошечной заминки Патрик принялся за дело весьма усердно, исторгнув из ее груди каскад звуков удвоенной силы, отдававшихся эхом в тишине гостиничного номера. И опять Каталина внезапно отстранилась, а потом решительно скользнула вниз, насадив себя на член Патрика. Направив его в себя, она издала протяжный стон, когда он вошел в нее, — мучительный стон, тогда как по спине прошла дрожь удовольствия. Каталина ритмично задвигалась, поднимаясь и опускаясь, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока обоих не охватило головокружительное исступление, сопровождавшееся тяжелым дыханием и стенаниями. Финал ознаменовался новым криком восторга, а точнее воем: сначала кульминации достиг он, а вслед за ним и Каталина, продолжавшая раскачиваться вверх и вниз, прерывисто всхлипывая и упиваясь наслаждением. Наконец, она затихла и упала на вздымавшуюся грудь любовника — он дышал судорожно и шумно, а сердце билось часто, еще не успокоившись после бурной скачки.

Каталина протянула левую руку, пытаясь на ощупь отыскать горячее, сильное тело Патрика. Женщина лежала на животе с закрытыми глазами. Никого не обнаружив рядом, она лениво приподняла голову с подушки с умиротворенным выражением, всегда следующим за хорошей полноценной и благотворной сексуальной разрядкой. Открыв глаза, она убедилась: любовника в постели нет. С той стороны, где он лежал, остались только холодные примятые, сбитые простыни.

— Патрик? — томно позвала Каталина, и его имя прозвучало как приглашение к любви.

Она не нимфоманка, ни в коем случае, но в тот момент ее обуревало желание вновь почувствовать его внутри себя. Оказалось, заниматься с ним любовью сказочно прекрасно. И еще он ее немного удивлял. Порой у Каталины возникало нелепое подозрение, будто он не знает, что делать, точно речь шла не о взрослом и опытном мужчине, а о подростке, робевшем во время первой близости с женщиной. Ощущение странное, но в то же время совершенно необыкновенное, новое и восхитительное. Такого острого наслаждения она не испытывала с… Давно. Наверное, с тех пор, как приобщилась к физической стороне любви.

Каталина встала с кровати и отправилась искать любовника. В ванной комнате Патрика она не нашла. Он ушел, пока она спала. Она ощутила укол отчаяния, и ее затопила горечь. Сколько раз уже с ней происходило подобное? Неужели она никогда не усвоит урок? Каталина принялась ругаться вслух, проклиная всех мужчин, обзывая их эгоистичными, корыстными, лицемерными и лживыми. И тут молодая женщина заметила записку, лежавшую на виду, на ночном столике — листок бумаги с логотипом гостиницы сверху.

Каталина не слышала телефонного звонка, но это и неудивительно. Он прав: она спала крепко и глубоко. В конце концов, может, не все мужчины корыстные, лицемерные и лживые эгоисты. Во всяком случае, не Патрик. И этого ей достаточно.

Записка не только подняла Каталине настроение. Как всегда, когда ей удавалось справиться с разочарованием, мир показался ей еще краше, чем прежде, — в розовом цвете. И она проголодалась. Каталина решила привести себя в порядок и пойти позавтракать. Жалко, что с ней нет Патрика. У нее мелькнула мысль позвонить ему и спросить, как долго он еще задержится, но, подумав, она отказалась от этой идеи. Он обещал позвонить, как только сможет. И Каталина не сомневалась — так и будет. Зачем же тогда его беспокоить, ведь он может находиться на совещании или переговорах с клиентом, пытаясь уладить возникшие проблемы? Решено, она позавтракает одна в ресторане гостиницы.

Каталина принимала душ, когда зазвонил мобильный. Молодая женщина закрыла кран и поспешила к телефону. Она выскочила мокрая и побежала к столику, где лежал аппарат, оставляя дорожку влажных следов на полу в ванной комнате и на ковролине номера.

— Алло? Патрик? — Она думала, это он.

— Если хотите узнать, как на самом деле умер ваш дед, подходите к дверям отеля через десять минут.

Ледяной голос незнакомца умолк, вслед за тем раздался треск положенной телефонной трубки. Окаменев, Каталина не реагировала на монотонные гудки секунд десять. Она не могла поверить услышанному. Телефон заверещал пронзительнее, и тогда она наконец отключилась. Она села на кровать, тупо глядя на аппарат. Кто это был? Что он имел в виду, сказав «как на самом деле умер» ее дед? Каталина считала: история деда нашла логическое завершение, и ничего нового обнаружить не удастся, за исключением «сокровища», припрятанного специально для нее. Хотя было ясно, что овчинка не стоит выделки.

Обрывочные мысли и воспоминания вихрем завертелись в голове: теории, гипотезы, факты. Судя по тому, что ей рассказывали, дед не справился с управлением на автостраде в горах под Мадридом. Это случилось на прямом участке пути, видимость была отличной, но он гнал машину слишком быстро. У Клода одна нога плохо слушалась, и в тот раз он забыл о благоразумии. Произошел всего лишь очередной нелепый несчастный случай на дороге. Но третьего дня, вечером, Каталине приходила в голову идея, которую она даже не осмелилась обдумать как следует: вдруг это была не авария, по крайней мере не просто авария, а катастрофа в результате… преследования, например? Ее больной паранойей дед убегал от преследователей.

И вот теперь звонок.

Неизвестный тип только что позвонил по телефону и спросил, хочет ли она узнать, как умер дед. Если бы он не бросил трубку, она бы ему ответила, нет, прокричала: «Господи Боже, да! Говорите немедленно!»

Прошло не больше двух минут — и вот Каталина уже стояла в дверях гостиницы, взволнованно озираясь по сторонам. Нелепое поведение, поскольку она не знала звонившего в лицо. За десять минут ничего особенного не случилось. К ней не подходили неизвестные и не спрашивали глухим голосом: «Вы мадемуазель Пенан?» Воображение нарисовало ей мужчину в плаще с поднятом воротником и шляпе — наряд любого шпиона в кинофильмах. Глупее не придумаешь, когда температура воздуха не меньше тридцати.

Время шло. В пору было потерять терпение, но Каталина и так была как на иголках. Однако она стала потихоньку отчаиваться. Она видела, как на соседней улице в сторону гостиницы развернулась машина. Автомобиль затормозил рядом с ней.

— Садитесь. Быстро! — приказал водитель. И Каталина не раздумывая повиновалась.

Едва женщина уселась на переднее сиденье, машина тронулась.

— Кто вы? — спросила Каталина.

— Не имеет значения.