– Конечно, – нетерпеливо ответила Эмма, – ты ведь не ожидаешь, что он будет ходить по дому голым?

Миссис Бедвел выглядела шокированной. Она входила в школьный совет, и это именно она отказала Эмме в месте учительницы, когда девушка вернулась из педагогического училища в Сент-Луисе, потому что она могла оказать вредное влияние.

Уши Фултона слегка покраснели.

– Эмма, я настоятельно требую, чтобы ты следила за своими словами!

Эмма стала терять терпение. Она велела миссис Бедвел записать покупку на счет Хлои – старая склочница не возражала против покупки в ее магазине людьми с «вредным влиянием», – и направилась к двери.

– Я вижу, мы не придем к разумному решению этой ситуации. Всего хорошего, Фултон. Он вышел за ней на улицу.

– Это серьезно, Эмма, – настаивал он. – Плохо уже то, что ты живешь под крышей этой ужасной женщины. Если до матери дойдет хоть слово об этом негодяе, мы столкнемся с бесконечными проблемами.

– Он скоро уезжает, – пообещала со вздохом Эмма, – как только встанет с постели, я уверена. Он не менее тебя жаждет уехать, Фултон.

Услышав это, Фултон немного успокоился.

– Ты ведь не ухаживаешь за ним или что-нибудь в этом роде?

Эмма продолжала идти, глядя прямо перед собой.

– Я читала ему вчера вечером, – призналась она, не упоминая, что мыла Стивена и меняла ему повязки.

– Полагаю, он неграмотен, как и большинство этих бродяг.

Эмма только кивнула, не желая говорить, что, по ее предположению, Стивен так же хорошо образован, как сам Фултон. Это только вызовет неприятности. А говоря о неприятностях…

– Ты получил известия от матери, Фултон?

– Она и отец вернутся домой из своего путешествия где-то в следующем месяце, – немного волнуясь, сказал он. Старшие Уитни не будут в восторге от выбора сына, и оба, Эмма и Фултон, понимали это.

Они проходили мимо банка, и Фултон остановился.

– Будь благоразумной, – крикнул он твердым голосом вслед Эмме, продолжавшей идти.

Девушка загляделась на сверкающие воды Хрустального озера, вид которого всегда приносил ей успокоение. Летом она любила всего больше бродить по воде в жаркие дни, а ночью плавать обнаженной, как нимфа, при лунном свете.

Когда Эмма вошла в дом, Дейзи энергично убирала прихожую.

– Давно пора было прийти, – проворчала она. – Суп совсем остыл.

Эмма улыбнулась, поблагодарила Дейзи и поднялась по лестнице. У двери в комнату для гостей она остановилась и постучала.

– Входите, – грубо крикнул он, явно в настроении, не лучшем, чем у Дейзи. Эмма открыла дверь и вошла.

– Я принесла вам кое-какую одежду, – весело сказала она. – Надеюсь, что она подойдет.

Измученное небритое лицо Стивена показывало, как ему было плохо лежать одному, мучаясь от беспомощности и боли. В комнате чувствовалось напряжение, как будто паводок собирался с силами, чтобы разрушить дамбу.

– В куртке есть немного денег, – сказал он, беспокойно ворочаясь в постели.

Она подвинула кресло, в котором сидела накануне ночью, и опустилась в него с пакетом на коленях.

– Мы потом разберемся. Как вы себя чувствуете?

– Как в аду, – ответил он, уставившись в потолок и барабаня пальцами по забинтованной груди. У него были изящные руки, несмотря на загар и мозоли, но они были также и беспощадными, напомнила себе Эмма. Стивен почти наверняка вооруженный бандит, а такие мужчины не обременяют себя муками совести.

– Вы голодны?

– Нет, – отрезал он. – Эта старая ведьма, которую вы зовете поварихой, уже влила в мою глотку две тарелки супа.

Эмма улыбнулась, представив эту картину.

– Мне следовало предупредить вас, что нельзя сердить Дейзи. Она женщина с характером.

Стивен был вынужден рассмеяться, хотя и сердито. Он сложил забинтованные руки на груди и осматривал ее простое платье с выражением, близким к осуждению.

– Какого черта вы так одеваетесь, – проскрипел он, – когда вы самая красивая женщина на всей территории?

Щеки Эммы вспыхнули. Она начала было возражать, потом смущенно смолкла. Был ли вопрос Стивена комплиментом или оскорблением?

– Что плохого в моем платье? – спокойно спросила она, совладав с волнением.

– Оно некрасиво и для жены миссионера, – ответил Стивен. Несмотря на обидные слова, Эмма увидела в его глазах доброту и искреннее недоумение.

Ей ужасно хотелось, чтобы Стивен считал ее привлекательной, и понимание этого удивило и пристыдило ее. Ведь она собирается выйти замуж за Фултона, а к его мнению она редко прислушивалась. Нечастые для нее слезы закапали с ресниц.

– Что за черт, – пробормотал Стивен, – я не хотел, чтобы вы плакали.

Эмма вытащила из манжеты кружевной платочек и вытерла глаза с достоинством, на какое только была способна.

– Мне хочется, чтобы вы не ругались.

Он тяжело вздохнул.

– Простите, Эмма. Просто такая женщина, как вы, ну, вам следует одеваться в шелк и атлас, с кружевными оборками здесь и здесь. И, может быть, немного открыть грудь. – Он прищурился на миг, словно представляя эту перемену. – Да, у вас очень красивая грудь.

Щеки Эммы снова вспыхнули. Хотя она была шокирована, эти слова вызвали жар в груди, и она стала подниматься с кресла.

– Если вы будете вульгарным…

Он потянулся и поймал ее руку, когда она поднялась и, отступая по толстому ковру, взялась за ручку двери. Она вздрогнула от сладкого потрясения.

– Пожалуйста, – проговорил он тихим охрипшим голосом, – не уходите.

Эмма опустилась в кресло. Его сильные пальцы неохотно, как ей показалось, расслабились и наконец отпустили ее руку.

– Должно быть, ужасно быть таким чумазым.

Его зубы блеснули белизной на загорелом лице.

– С вашей стороны мило представить это таким образом, мисс Эмма.

Она на миг прикусила губу.

– Я хотела сказать, ну, вам, должно быть, очень неприятно. Жаль, что вы не могли спуститься вниз и вымыться в ванной Хлои.

Он поднял выгоревшие брови.

– Я мог бы, мисс Эмма, – тихо сказал он, – если бы вы помогли мне.

Сердце Эммы сразу сильно забилось, и она выпрямилась в кресле.

– Помочь вам?

– Спуститься вниз. Я не хотел сказать, что вы должны помочь мне мыться.

Она улыбнулась, успокоенная, хотя ее сердце не замедлило свое биение и она чувствовала легкое головокружение.

– Ах.

– Поможете?

– Почему нет? – дерзко ответила Эмма, приглаживая юбку, прежде чем встать. Так как одежда Стивена превратилась в лохмотья, она заставила его подождать, пока она сходит в гардеробную Хлои и возьмет там халат, который носил Большой Джон во время визитов.

После огромных усилий с двух сторон Стивен, наконец, принял вертикальное положение. Он тихо постоял несколько минут, опираясь левой рукой на Эмму, как на живой костыль, и борясь с болью.

– Теперь – лестница, – сказала Эмма.

Они медленно вышли в коридор, так как Стивен мог делать всего несколько шагов, через каждую секунду ему приходилось отдыхать.

На площадке черной лестницы Эмма перешла на правую сторону, чтобы он мог держаться за перила левой рукой. Если бы он потерял равновесие, последствия были бы ужасными.

Когда они спустились на первый этаж, Дейзи была в кухне, одетая в свою воскресную шляпку.

– Господи, мисс Эмма, оставьте этого человека там, где он был!

Эмма строго посмотрела на своего старинного друга.

– Мистер Фэрфакс хочет вымыться, – сказала она.

Дейзи прищурила глаза.

– Это неприлично, и вы знаете об этом!

Стивен не обратил внимания на замечание поварихи. Эмма надеялась, что Дейзи предложит свою помощь, но напрасно. Повариха подхватила сумку и открыла заднюю дверь.

– Не делайте ничего, что не положено, мисс Эмма, – сурово попеняла она Эмме и ушла.

Эмма сознавала, что осталась наедине с мужчиной, который будет полностью раздет, но отступать было поздно. Было бы жаль, если бы все их усилия пропали даром.

Бросив беспокойный взгляд на часы над кухонным камином, девушка возобновила свои усилия. Те полчаса, которые она отводила себе для еды, прошли, а она еще не поела.