Между тем на пальцах Кельвина, в том месте, где по ним, словно клешня омара, ударила захлопнувшаяся крышка, остался багровый рубец. «Эта тварь меня укусила!» — подумал он, пятясь прочь от коробки.

Серебряная рука поблескивала в полумраке, согнув один палец, точно приглашала.

— Пойми, я должен от тебя избавиться! — сказал Кельвин, в страхе вздрогнув при звуке собственного голоса. — Если копы тебя найдут, я влип!

С этими словами он впихнул весь просыпавшийся грим обратно в футляр, закрыл крышку и, прежде чем взять коробку в руки, с минуту испытующе смотрел на нее. Потом он пронес ее по коридору к черной лестнице, спустился в тянувшийся за домом узкий проулок и там затолкал в недра помойного бака, под старую шляпу, несколько пустых бутылок и коробку от пиццы. Потом вернулся к таксофону и, трепеща, набрал телефон квартиры Дэйни; номер не отвечал, и Кельвин позвонил в «Клуб Зум». Трубку поднял бармен Майк.

— Как делишки, Кэл? — На заднем плане играл музыкальный автомат; «Иглз» пели о жизни в отеле «Калифорния». — Нет, Кэл. Дэйни сегодня раньше шести не появится. Извини. Может, передать ей чего?

— Нет, — сказал Кельвин. — Все равно спасибо.

Он повесил трубку и вернулся к себе, гадая, где черти носят Дэйни. Кажется, ее никогда нельзя было застать на месте. Она никогда не звонила, никогда не давала знать, где находится. Разве не купил ей Кельвин симпатичное позолоченное ожерелье с парой бриллиантиков, чтобы показать, что не злится за того старикана из Бель-Эйр, которого она динамила? Да, ожерелье стоило Кельвину кучу денег; из-за него-то он и попал в нынешний финансовый переплет.

Кельвин стукнул кулаком по карточному столику и попытался разобраться, что к чему: надо было так или иначе раздобыть денег. Он мог бы попробовать заложить свой приемник или даже стребовать с Корки Макклинтона давнишний бильярдный долг, но этого им с Дэйни в Мексике вряд ли хватило бы надолго… Нет, ему кровь из носу нужно было получить свои три тысячи с мистера Марко! А как насчет Кроули? Этот профессиональный убийца прихлопнет его как муху из своего сорок пятого калибра!

Что делать, что делать, что делать?

Перво-наперво, решил Кельвин, пропустить глоток и успокоиться. Он открыл буфет, вынул бутылку джина и стакан, но пальцы его тряслись так, что Кельвин не смог себе налить, поэтому он отбросил стакан и сделал большой глоток прямо из горлышка. Джин опалил горло и пищевод и адским пламенем скатился вниз.

«Черт побери эту чертову коробку! — подумал Кельвин и сделал еще один глоток. — Черт побери мистера Марко! — Еще глоток. — Черт побери Кроули. Черт побери Дэйни. Черт побери идиота, который махнул местами эти вшивые коробки с гримом. Черт побери меня самого, что взялся за эту идиотскую работу…»

Закончив проклятиями по адресу своих троюродных и четвероюродных братьев, проживающих в Аризоне, Кельвин вытянулся на диван-кровати и уснул.

Проснулся он с одной-единственной ужасающей мыслью: копы! Но он был в комнате один, никого больше, никакой полиции, все в полном порядке. Правда, в голове гудело, и свет за небольшими, затянутыми смогом окошками тускнел — вечерело. «Что делать? — подумал Кельвин. — Проспать весь день?» Он потянулся за бутылкой, стоявшей на карточном столике рядом с футляром с гримом, и увидел, что джина осталось примерно полглотка.

Поднеся бутылку к губам, Кельвин проглотил остатки, и в животе забурлило еще сильнее.

Когда его затуманенный взор вновь остановился на коробке с гримом, он выронил бутылку на пол.

Крышка коробки была откинута, а серебряная рука собрала в пригоршню тени синих сумерек.

— Что ты тут делаешь? — невнятно пробормотал Кельвин. — Разве я не избавился от тебя! Разве я не… — Он силился сообразить, что же такое произошло, он припоминал, что вроде бы отнес эту штуковину в помойку, но, впрочем, и такое могло ему присниться. — От тебя одни несчастья, вот что! — закричал он. С трудом поднявшись на ноги, Кельвин, покачиваясь, выбрался в коридор, добрался до таксофона и еще раз набрал номер антикварной лавки.

Низкий тяжелый голос ответил:

— «Магазин антиквариата Марко».

Кельвин вздрогнул; это был Кроули.

— Это Кельвин Доус, — выговорил он, собравшись с духом. — Доус. Да, Доус. Позвольте мне поговорить с мистером Марко.

— Мистер Марко не хочет с тобой говорить.

— Послушайте, мне нужны мои три тысячи зеленых!

— Сегодня вечером мистер Марко работает, Доус. Хватит занимать телефон.

— Я просто… просто хочу получить то, что заработал.

— Вот ка-ак? Тогда, может, я смогу тебе помочь, паскудный недомерок. Только сунь сюда нос, и я побренчу в твоем котелке парой-тройкой патронов сорок пятого калибра? Только появись здесь, безмозглый коротышка! — Телефон умолк, прежде чем Кельвин успел сказать хоть слово.

Он схватился руками за голову. В ушах наперебой звучало: «Паскудный недомерок. Низкорослое отребье. Мелкий человечишко. Безмозглый коротышка». Казалось, всю жизнь — от матери и уродов из детской колонии до лос-анджелесской полиции — Кельвина кто-нибудь да обзывал этими словами. Он и впрямь не вышел ростом, и судьба его не баловала. «Я вам не паскудный недомерок! — с ненавистью подумал Кельвин. — Когда-нибудь я вам всем покажу!» Спотыкаясь, он добрался до своей комнаты, по дороге врезавшись плечом в стену. Пришлось включить свет, пока тьма не заполнила всю комнату.

В это мгновение Кельвин увидел, как коробка с гримом подползает ближе к краю стола.

Он так и уставился на нее, не дыша, словно загипнотизированный скрюченными серебряными пальцами.

— Есть в тебе что-то интересное, — тихо проговорил он. — Что-то о-о-о-очень интересное. Я ведь вот этими руками… Я запихал тебя в помойку?! Или нет?

С минуту Кельвин не спускал с коробки глаз, и тут ему показалось, что скрюченный указательный палец как будто… пошевелился. Он согнулся, выпрямился… И опять — поманил к себе. Кельвин протер глаза. Никакого движения. Показалось. Или нет? Да! Нет. Да! Нет…

Да?

Кельвин прикоснулся к ящичку — и с криком отдернул руку. Ее тряхнуло, точно снизу вверх от пальцев к плечу пробежал слабый электрический заряд.

«Что же ты на самом деле такое?» — прошептал он и потянулся, чтобы закрыть крышку, но на сей раз скрюченные пальчики как будто цепко ухватили его за мизинец, потянув руку в коробку. Он вскрикнул: «Эй!», и когда отнял руку, то увидел, что сжимает в ладони баночку с гримом, обозначенную цифрой 9.

Затем крышка сама собой захлопнулась.

Кельвин испуганно подскочил на месте. Скрюченные пальцы замочка стали на свое место. Кельвин долго смотрел на баночку, оказавшуюся в его руке, потом медленно — очень медленно — отвинтил крышечку. Внутри оказалась сероватая с виду грязь, что-то наподобие масляной краски с довольно-таки явственным запахом…

«Чего?» — подумалось ему. Крови. Да. Именно крови, но и чего-то холодного, мглистого. Кельвин решительно сунул в баночку палец и втер грим в ладонь. Ладонь закололо и пронизало таким холодом, словно обдало пламенем. Кельвин вымазал гримом обе руки. Ощущение было хоть и необычным, но не было неприятным. Нет, решил Кельвин, это ощущение вовсе не неприятно, поскольку сейчас он ощущал… силу!

И не просто силу, а непобедимость. Ему хотелось броситься в объятия ночи и полететь с облаками, проносящимися по ухмыляющемуся лику луны. «Да это просто чертовски приятно, — подумал он и намазал немного грима на лицо. — Боже, видела бы меня сейчас Дэйни!» Он заулыбался, глядя на себя в зеркало. Его лицо, покрытое пленкой холодного вещества, казалось каким-то странным, необычным, словно черты Кельвина заострились. Его рот и челюсти тоже казались какими-то иными. Особенными.

«Мне хочется получить с мистера Марко свои три штуки баксов, — сказал себе в зеркало. — И я их получу. Именно так-с. Получу, и немедленно».

Спустя секунду Кельвин отбросил пустую баночку и повернулся к двери. Его налитые мышцы трепетали от неведомо откуда поселившейся в них силы. Это не была сила юности, напротив, он чувствовал себя старым как само время, но при этом все его существо переполняла невероятная, чудесная, вечная молодость. Кельвин двинулся к дверям и дальше, в коридор, а сила и ярость сопровождали его, подобно разворачивающей свои кольца змее. Пришло время взыскивать долги.