Я подхватил:

– Верное наблюдение…

И продолжил…

– Дело было еще, когда я жил в России. Возвращаюсь я как-то с юга на машине, и почти на подъезде к Москве заканчивается у меня бензин. Происходит это в районе Каширы, где при советской власти была построена первая электростанция и где сам бывший вождь пролетариата лично то ли ввернул, то ли вывернул лампочку Ильича. В России, знаешь ли, вечные проблемы с энергоносителями. Не при нас они начались, не при нас и закончатся. Вот и в тот раз разразился очередной бензиновый кризис. Топливо отпускали только с одной колонки. Остальные раздаточные ящики не работали. И водители, проклиная все на свете, выстроились в длиннющую автомобильную очередь.

Она двигалась очень медленно, и, как сороки, слетевшиеся на помойку, вокруг орудовали цыганки. Подходили к каждой машине и предлагали погадать. Водители гонят их от своих авто, но цыганки прилипчивы: от одной машины их шуганут, они к другой лезут. Ко мне тоже пытались приставать, но, как только они открывали рот, я, насупив брови, произносил: «Пошли вон». От всех отбился, а тут подходит последняя, довольно молодая. Не скажу, что симпатичная, но не такая противная, как остальные. И начинает свою песню:

– Дорогой, давай погадаю.

Я говорю:

– Исчезни.

Она не отстает:

– Ты такой красивый, у тебя есть друг-брюнет, так он тебе не друг, а змея подколодная. Но есть другой – блондин, ты его не любишь, но он как брат тебе будет.

Ну и так далее. Шпарит по заученному тексту.

Моя машина медленно движется в очереди, цыганка рядом идет, не отстает. И предлагает:

– Слушай, красавчик, я тебе погадаю просто так, без денег.

А мне скучно, да и очередь длинная, вот и решил развлечься. Заблокировал кнопкой дверь, чтобы она не могла ее открыть, чуть опустил стекло и милостиво разрешил:

– Гадай.

Цыганка опять за старое:

– У тебя друг-брюнет, так он тебе не друг, а сволочь…

Я скривился:

– Я это уже слышал, ты разнообразь репертуар.

– Ну что сердишься, красавчик, я всю твою судьбу вижу как на ладони, все твое будущее. Ой, тебя такой успех ждет, такая удача. А девочка, которую ты любишь, сейчас решает, изменить тебе или не изменить.

В общем, пытается меня чем-нибудь зацепить. Я ей не отвечаю, но и не отгоняю ее от машины. Цыганка думает, что жертва попалась, и начинает нести околесицу про какие-то болезни, про удачи-неудачи, про деньги, которые меня впереди ждут, про казенный дом, который я должен обойти стороной.

Медленно раскручивается ее монолог, и машина так же медленно движется в очереди. Но по ходу дела цыганка все больше и больше заводится, впадает в раж, рассказывает мне какие-то подробности того, что будет через три дня, через неделю, через год, через десять лет. И рассказ ее довольно складный. Естественно, у нее это все уже много раз отработано. Она неплохой психолог, постепенно клубочек разматывает:

– Давай расскажу, что ждет тебя в Москве. Я вижу, ты издалека едешь. Все тебе поведаю, что впереди будет, как на духу. Вижу всю твою жизнь будущую, но не могу открыть, ты должен мне позолотить ручку.

Я заявляю категорически:

– Денег нет.

– Почему обманываешь, красавчик, у тебя есть деньги. Я их вижу в твоем бумажнике.

Я нагло вру:

– Действительно, лежит у меня пара тысяч, я сейчас их потрачу на горючее, а больше ничего нет. Еду с юга, все там потратил, сейчас заправлюсь, и больше не останется ни копейки. Все прогулял. Так что на эти деньги не надейся, это неприкосновенный запас на бензин, иначе я до Москвы не доеду.

Но цыганка не сдается:

– Нет, дорогой, я вижу, что у тебя рядом с этими тысячами еще красный червонец лежит.

Я говорю:

– Да нет у меня никакого червонца.

– Нет, есть.

– Точно нет, – отвечаю я.

И для демонстрации своей правоты заглядываю в бумажник, а там действительно лежит у меня старинный червонец красного цвета. Тут я вспоминаю, что для киносъемки на «Мосфильм» привозили несколько пачек старых денег. И я взял себе царский червонец. Просто как сувенир, на память.

А цыганка прямо зашлась:

– Ну, что я тебе говорила, красавчик! Вот эта деньга! Права я была. А ты меня обмануть хотел, но я все насквозь вижу. Убедился теперь? Не надо мне тех денег, которые на бензин, на них я не претендую, а вот червонец этот ты мне отдай.

Я говорю:

– Зачем тебе эти деньги, они ничего не стоят. Это же царская ассигнация, которая сейчас не в ходу. Сейчас это просто бумажка.

– Нет, ты мне ее должен отдать, ты обещал.

Я говорю:

– Во-первых, я тебе ничего не обещал, а во-вторых, все равно ничего не получишь.

А она опять:

– Ты знаешь, красавчик, ты мне дай ее в руках подержать, потому что мы, цыгане, можем правду говорить только тогда, когда у нас в руках есть любая деньга от человека, это ведь часть его. Ты должен ее мне хотя бы на время дать, я потом верну.

Я, естественно, понимаю, что бы я ей ни дал, то пропадет. Но одновременно меня разбирает любопытство: как же она это сделает? Поскольку я тоже считаю женщин хитрыми, коварными, но недалекими существами, то решаю поставить эксперимент. Решаю червонец этот сделать приманкой и проследить, как же она его украдет? Как она обманет меня, человека, имеющего явное интеллектуальное превосходство? Я вынул царский червонец из бумажника и отдал ей. Почувствовав деньгу в руке, цыганка стала серьезной, лицо ее посуровело.

Игра началась. Она сжала червонец в правом кулаке и произнесла:

– Вот видишь, твои деньги здесь. А в левой руке у меня зеркало. Оно волшебное. Ты в него посмотришься, и вся твоя жизнь будет у меня в ладони.

Действительно, в другом кулаке у нее был обломок зеркальца. И она протягивает мне его:

– Посмотрись, посмотрись. А деньги, вот они, в другой руке.

Причем оба кулака она держит на уровне моего лица, у открытого окна передней дверцы. Я на мгновение бросаю взгляд в зеркало, и в этот момент она ударяет ногой по автомобилю. Одновременно с ударом делает движение головой в сторону, как будто где-то там удар произошел. Может, гром грянул, а может, на крышу бензоколонки метеорит свалился. То есть этим движением отвлекает мое внимание. Но я впиваюсь глазами в ее правую руку, в которой у нее зажат этот царский червонец, и вижу, как она молниеносным движением эту скомканную бумажку перебрасывает в левый кулак и пальцем засовывает ее за зеркало, а правую руку возвращает в прежнее положение. Но поскольку цыганка после этого удара лицо отвернула в сторону, то не заметила, что я слежу за ее руками.

После этой своей манипуляции она, как ни в чем не бывало, продолжает бормотать:

– Впереди у тебя, красавчик, возможно, большая удача. И сейчас мы узнаем, что же тебя ждет. Если сбудется все, что я сказала, то деньги эти должны исчезнуть.

Поднимает правую руку, дует, потом раскрывает кулак. Денег там, естественно, нет. А мне, по ее словам, светит счастье.

Цыганка продолжает:

– Вот видишь, все у тебя будет хорошо.

Но я-то видел, куда она деньги перебросила. Поэтому хватаю ее рукой за левое запястье и говорю:

– А теперь, дорогуша моя, ну-ка открывай мне вот этот кулак и из-под зеркала доставай червонец.

Она дернулась, но я ее крепко держу. И говорю:

– Что же ты меня обманываешь?

– Я тебя обманываю? – возмущается она, начинает причитать и дальше делает то, что может сделать только женщина. Какой бы нации она ни была: цыганка, монголка, вьетнамка; черная, белая, желтая, – женщина знает, что, в конечном счете, она может расплатиться за все в этом мире своей молодостью, своей красотой или другими своими прелестями. Поэтому она свободной рукой поднимает легкую блузку и показывает мне с близкого расстояния две свои большие цыганские сиськи. Грязные, естественно, но крепкие и молодые. Наклоняет грудь к моему лицу и тычет мне в губы соском. От неожиданности я отпрянул, сплюнул, выпустил ее руку.