В этот момент она поняла, что везение зависит не столько от счастливой случайности, сколько от собственной предусмотрительности.

С наступлением темноты сварочные сполохи на строительстве третьего корпуса стали похожи на огни святого Эльма. Лера вспомнила, у моряков это считалось хорошим знаком.

В ее случае примета не подтвердилась: в половине шестого на пороге приемной появились Шосток и его супруга.

У Леры от удивления вытянулось лицо.

– Здравствуйте… Вы вернулись? Как же так?

Леночка, не здороваясь, прошла в кабинет. Шосток остановился:

– Пришлось. Звонил Кузьмичев. Принеси документы по его разводу и позови Гринькова…

Забыв о корпоративной этике, Лера спросила:

– Что-то случилось?

Шосток снял очки и покачал головой:

– Этот жлоб выкрал детей, а жену и тещу запер в психушке. Их, конечно, через неделю выпустили, только теперь адвокат мадам Кузьмичевой порвет нас, как Тузик грелку. Завтра придется объяснять этому дебилу, что, желая сэкономить на алиментах, он получил куда большие неприятности.

– А как же теперь ваш отпуск?

– Отпуск пропал, – сказал Виктор Иванович. – Адвокаты еще на месте?

– Да.

– Не забудь позвонить Гринькову.

Шосток зашел в кабинет, а Лера подняла трубку:

– Срочно к шефу… – Она понизила голос: – Приехал.

Спустя минуту в приемную ворвался Гриньков, юркий, коротко стриженный очкарик в сером костюме.

– Неужели вернулся? – спросил он.

– Пошли, – Лера взяла папку и вместе с Гриньковым направилась в кабинет.

Виктор Иванович сидел в своем кресле, Леночка стояла за его спиной у окна. Когда в кабинет вошла Лера, она обернулась:

– Тут пыль.

– Оставь, Лена, не придирайся. Ты открывала окно, а во дворе – стройка, – сказал Шосток.

Леночка приблизилась к Лере:

– Твоя сотрудница должна знать, что работает в приличном месте.

– Я знаю. – У Леры появилось ощущение, что сказанное к ней не относится, но Леночка развеяла все сомнения.

– Повторяю, вы работаете в приличном месте… – Она обошла вокруг нее, оглядев с ног до головы. – И так одеваетесь.

– Как? – спросила Лера.

– Скучно. Мой муж вам слишком много платит. Купите другой костюм. И уберите наконец эту кичку! – Леночка имела в виду аккуратный пучок, в который Лера укладывала свои длинные волосы.

– Вы полагаете, что можете делать мне подобные замечания?

– Она еще и дерзит…

– Дай-ка, – Виктор Иванович взял у Леры папку. – Совсем забыл, нужно забрать счет из рекламного агентства.

– Хорошо… – Лера перехватила сочувствующий взгляд Гринькова.

Выйдя из кабинета, она твердо решила не совершать глупых поступков и обуздала обиду.

Рабочий день рекламного агентства «Пропаганда» закончился десять минут назад. Секретаршу, у которой следовало забрать счет, Лера застала у ресепшен, та надевала куртку.

– Здравствуйте, мне нужен счет, – сказала Лера.

– Адвокатская контора Шостока? – Девушка отыскала бумагу и протянула Лере, ожидая, что та сразу уйдет.

Но Лера не торопилась:

– Я слышала, Реутов…

– Умер. Завтра выходит новый начальник маркетинга, – затараторила секретарша. Она поддела ногой коробку, стоящую под столом. – Сколько хлама выгребла! Накопил. Видать, никогда не прибирал в ящиках.

Покосившись на коробку, Лера уставилась в счет, делая вид, что внимательно его изучает.

Выждав пару минут, секретарша закинула на плечо сумку:

– Что еще?

– Нужно это проверить.

– Мне некогда. Зачем его проверять? – Казалось, еще немного, и она покрутит пальцем у виска.

Не дождавшись ответа, секретарша ушла, а Лера без промедления «нырнула» под стол. Она еще не знала, что хочет найти в коробке, просто чувствовала: в ней что-то есть. Под руку попадались блокноты, ежедневники и глупые сувениры. В рамочке, валявшейся на дне коробки, Лера нашла фотографию, на которой стоял молодой Реутов в обнимку с каким-то парнем, оба в футбольной форме. Лицо второго показалось ей знакомым.

На исходе второй минуты Лера выудила из коробки конверт, к которому был пришпилен кусок знакомых обоев.

Когда Лера вернулась в контору, в приемной ее ожидал Олег Иванович, он протянул связку ключей:

– Все сделал. Проверьте.

Лера взяла ключи:

– А где Шосток?

– Ушел. И дочку свою увел.

– Это не дочка. Это его жена.

– Надо же, а по виду как дочь.

Лера замкнула дверь на замок, потом отомкнула.

– Спасибо, Олег Иванович, работает как часы. – Она подошла к столу. – И все-таки заберете свою зажигалку или мне ее выбросить?

– Говорю вам, она – чужая, – упорствовал он. – У меня отродясь таких не бывало.

– Каких?

– Таких дорогих.

– Дорогих?.. – Лера вынула зажигалку. – С чего вы взяли, что она дорогая?

Олег Иванович нехотя подошел, взял зажигалку, подкинул, как будто взвешивая:

– Гляди, какая тяжелая.

Теперь и Лера заметила, что она золотая.

– Действительно… Что же мне делать? Звонить следователю? Может быть, он знает, чья она?

– Позвони, – согласился Олег Иванович и, попрощавшись, покинул приемную.

Лера быстро достала сумку, вынула из нее обойный клочок, выпавший из рук Риты, надела очки и приложила его к только что найденному в коробке Реутова. Ей сразу удалось сложить их по месту разрыва, выходит, когда-то оба куска были одним целым.

Подняв глаза, Лера задумчиво посмотрела на черные окна стройки. Затем убрала все в сумку, выключила свет и вышла из офиса.

Послышался скрежет повернувшегося в замке ключа.

Дальше была тишина…

В салоне «Саваста Фьоре» перед зеркалом, укрытая пеньюаром, сидела Маша. Возле нее с феном в руках крутилась рыжая девушка-парикмахер.

– Да-а-ай-й-й-й! – Сказав это, Андреа выхватил фен из рук парикмахерши.

Она отступила в сторону, предоставив итальянцу самому закончить прическу. Маша округлила глаза и понимающе ей подмигнула.

Отбивая ногой такт, Андреа вытянул прядь белокурых волос под точно выверенным углом и со всех сторон просушил ее феном. Закинул прядь за ухо, запустил руку в волосы и растрепал их. Отошел, посмотрел и снова взлохматил волосы. Переместив с места на место еще несколько прядей, он, кажется, остался доволен результатом и развязал пеньюар:

– Прего![2]

– Спасибо, – Маша поднялась с кресла и посмотрела в зеркало: – Прелесть!

Андреа отдал фен парикмахерше, а Маша ее спросила:

– Где Ева?

Девушка опустила глаза:

– В нижнем кафе…

– С чего это вдруг в конце дня? – Маша испытующе взглянула на парикмахершу. – У нее все в порядке? – И, не дожидаясь ответа, она поспешила к выходу.

В кафе было тихо. Ева сидела за столом, где они обычно обедали.

Перемешивая остывший чай, она безучастно смотрела на экран телевизора. Шел повтор дневной серии «Шелкового сердца». На больничной кровати лежала замотанная в бинты Рюмина. Перед ней на коленях стоял Люсик.

– Что случилось? – спросила Маша.

– Он меня бросил. – Ева машинально мешала чай.

Маша опустилась на стул и перевела взгляд на экран. Там проходила ретроспектива воспоминаний: страстный поцелуй Люсика с еще целехонькой Рюминой.

– Он ушел к ней. – Ева не отрывала взгляда от телевизора. – Завтра у них прямой эфир на четвертом. Скажи, Маша, как жить?.. – Ева заплакала.

Волкова обняла ее:

– Он сам тебе об этом сказал?

Ева протянула руку и разжала побелевший от напряжения кулак. На ладони лежала связка ключей.

– Ясно, – обронила Маша. – Все к тому шло. Кобель… – она снова посмотрела в телевизор. – И Рюмина тоже – сучка. Ладно бы только перепихнин… Так нет же, из семьи увела.

Ева сосредоточенно смотрела на экран, как будто принимая какое-то очень важное решение.