– Валентина Николаевна – опытный финансовый аналитик. Она как цепной пес, стоит на страже моих интересов.

– Твоих, – подтвердила Надя.

– Наших, – поправил себя Сергей. – На страже интересов фирмы. Мне и самому надоело, что тебя держат за идиотку. – Он по-свойски положил ладонь на колено жены. – Поэтому говорю: хватит. Уходи. Садись дома, займись собой или поезжай куда-нибудь отдохнуть.

Надя изо всех сил сдерживалась, чтобы не сбросить руку мужа, она чувствовала в его голосе фальшь.

– Я мешаю тебе? – спросила она.

После этих слов он и сам убрал руку с ее колена и безнадежно ею взмахнул:

– А-а-а… – что означало: «Делай как знаешь».

Когда Сергей остановился у бизнес-центра, Надя первой выбралась из машины. Приметив Машу, чуть задержалась, но та заговорила с каким-то мужчиной. Сообразив, что ее не дождаться, Надя в одиночестве направилась к зданию.

Маша припарковала свой «Пежо» возле темного «Мерседеса», каких было много рядом с «Пресней Палас». Между тем именно к этому «Мерседесу» шел Николай Иванович Слезь. Завидев его, водитель включил двигатель.

Николай Иванович хотел сесть в машину, когда заметил Машу. Взгляд его потеплел, он захлопнул дверцу:

– Здравствуй. Ах, как это я удачно…

– Здравствуйте, Николай Иванович. Теперь мы видимся каждый день.

– И всегда при свидетелях. – Он обнял ее за плечи, но Маша кокетливо отстранилась.

– Что вы задумали?

– А вот этого я тебе не скажу. Ты сегодня до скольких работаешь?

– До пяти.

– Заеду за тобой в пять. Выйдешь?

– Если Кравченко не задержит.

– С ним мы договоримся.

– Лучше не надо. – Следуя укоренившейся привычке, Маша отметила, что автомобиль Николая Ивановича – последней модели, сиденья обтянуты натуральной кожей, а комплектация – по полной программе. – На свидание приглашаете? – спросила она.

– Выйдешь?

– Не знаю. – Маша была значительно ниже его ростом. Снизу ей были видны складки на морщинистой шее кавалера. Однако, взглянув на лацкан дорогущего пиджака, она немного смягчилась и, вспомнив про обещание, данное подругам, сказала: – Может быть, завтра…

– Завтра встретимся еще раз. Значит, сегодня в пять!

Опустив глаза, Маша очаровательно улыбнулась.

«Скромницу из себя корчит, – мысленно усмехнулся Николай Иванович. – А ведь не девочка – лет двадцать семь ей, не меньше».

На самом деле Маша пыталась оценить его обувь.

Ботинки Николая Ивановича вытягивали на твердую пятерку.

В бизнес-центре «Пресня Палас» воцарилась атмосфера тотального беспокойства. По общему мнению – самоубийство в канун Рождества было зловещим знаком.

По офисам гуляло несколько версий гибели Риты Сцейпек. К концу недели у подавляющего большинства служащих сформировалась версия неразделенной любви. Оставалось только выяснить, кто тот загадочный субъект, ради которого она лишила себя жизни.

Чтобы развеять слухи и снять напряжение, администрация затеяла праздничный карнавал. К участию пригласили всех. Дата была назначена, и служащим сообщили, где взять новогодние костюмы.

Лера сидела за столом в приемной конторы Шостока и смотрела в окно на недостроенный остов третьего корпуса.

Возвращаясь к обстоятельствам гибели подруги, она не верила, что Рита сама убила себя. Такое ее убеждение расходилось с официальной версией, а значит, его необходимо доказать. Но доказательств у Леры не было.

До слез ее огорчил формальный подход следователя: он использовал запись видеокамеры как предлог для того, чтобы закрыть дело, не выслушал свидетелей, пренебрег важнейшей уликой.

Лера достала клочок обоев и положила его на стол. Темно-зеленый фон с золотистыми черточками наподобие «елочки».

«Как он оказался в руках Риты? Вытащила его из сумки? Но зачем такое таскать с собой? Какой смысл? Лет тридцать назад подобные обои можно было встретить в московских квартирах, но их вряд ли использовали в оформлении интерьеров «Пресни Палас»…»

Приближался конец рабочего дня. Сотрудники адвокатской конторы один за другим заходили в приемную сдавать документы. Всякий раз, когда открывалась дверь, Лера надеялась увидеть комендантшу. Филиция Павловна обещала привести рабочего, чтобы исправить дверной замок.

«Неразделенная любовь… – Лера повторила слова, которые часто слышала в эти дни. – Какая глупая фраза. Зачем же ее делить?»

Собрав со стола папки, она поднялась с кресла и отправилась в кабинет Шостока.

По коридору в сопровождении рабочего шествовала Филиция Павловна Кондрюкова. Она добросердечно улыбалась проходящим мимо нее сотрудникам бизнес-центра.

«Берегитесь тех, кто приходит в овечьей шкуре, внутри они – волки хищные», – кто бы ни сказал эти слова, их по праву можно было отнести на счет Филиции Павловны.

В советские времена, когда закладывался фундамент ее личности, Филиция проживала в городе Краснодаре. Нужно заметить, что образ ее жизни не имел ничего общего с Кодексом строителя коммунизма. Философский вопрос: «Иметь или быть?» в ее интерпретации звучал как утверждение: «Быть, чтобы иметь».

Таких, как она, называли спекулянтами. Купить подешевле, продать втридорога – это позволяло ей жить намного лучше других.

В период становления рыночной экономики Филиция Павловна работала в налоговой инспекции, где хорошо усвоила одну христианскую заповедь: «Прощение ближнего – самая большая добродетель». Следуя ей, она сколотила небольшой капиталец за счет подношений «ближних» и получила несколько лет тюрьмы.

В ходе следствия выяснилось, что, инспектируя бухгалтерскую отчетность, она вымогала взятки. Когда в зале суда оглашали их суммы, присутствующие завистливо ахали.

Конечно же, Филиция Павловна пыталась оплатить свою невиновность, но, увы, сотрудники прокуратуры жили не по заповедям. Словом, христианские добродетели в этом учреждении не освобождались от уголовной ответственности.

Спустя несколько лет, уже будучи на свободе, она переехала в столицу, где сочеталась законным браком с восьмидесятилетним старцем (самой ей не было и пятидесяти). Прописавшись на жилплощади мужа, Филиция Павловна присвоила себе почетное звание «коренной москвички» и с гордостью носила его.

Теперь она работала комендантом бизнес-центра «Пресня Палас», и сотрудники называли ее ласково – Шанта-Жорка.

– Заходите, Олег Иваныч, – Кондрюкова распахнула дверь, ведущую в приемную Шостока.

Пропустив рабочего, сама зашла внутрь. Оглядев помещение и заметив, что там никого нет, приблизилась к столу и принялась с интересом рассматривать лежавшие на нем документы.

– Филиция Павловна, – нерешительно произнес Олег Иванович, в его голосе прозвучало неодобрение.

– А вас никто и не спрашивает, – огрызнулась она. – Стойте себе в уголке и ждите, пока позовут.

Из кабинета Шостока вышла Лера. Заметив ее, комендант испуганно вскрикнула:

– Ах! Простите. Задумалась, а тут – вы.

– Здравствуйте, – сказала Лера.

– Кстати, я сегодня уже заходила, – сообщила Кондрюкова.

– Я задержалась на похоронах, – Лера прошла к столу.

Филиция Павловна отступила. Обшаривая глазами приемную, она не забывала сладенько улыбаться.

– Понимаю вас, Лера, голубушка. Пережить смерть близкого человека…

– Вы о Рите? Мы были подругами.

– Я и говорю – тяжело пережить смерть подруги.

Лера удивленно взглянула на Филицию Павловну. Та, спохватившись, стерла с лица улыбку.

– Шосток у себя?

– Уехал.

– До праздников еще о-го-го… Я слышала, он женился?

– Да, неделю назад, – подтвердила Лера.

– Если не ошибаюсь, в четвертый раз. – Подняв глаза к потолку, Филиция Павловна посерьезнела. – Сменили кондиционер? Что-то не припомню, чтобы вы подписывали разрешение на замену оборудования.

Лера натянуто улыбнулась:

– Уверена, что Шосток уже решил этот вопрос. Или решит. – Она заметила рабочего: – Здравствуйте, Олег Иванович. У нас сломался дверной замок. Кстати, – Лера потянулась к сумочке: – Вот ваша зажигалка. Вы забыли ее в кафе.