Прилетев в Хабаровск, мы закинули вещи в гостиницу, на бегу позавтракали и отправились на встречу с местной администрацией. Выяснилось, что проблем с трудоустройством уволенных в запас военнослужащих в принципе нет, да и жилье худо-бедно в городе строится. Основные сложности как раз у тех, кто продолжает служить, но это уже в компетенции Министерства обороны.
Получив час свободного времени, мы совершили небольшую пешую прогулку. Хабаровск – очень красивый и светлый город с большим количеством церквей и храмов, а памятник генерал-губернатора Муравьева Амурского даже изображен на пятитысячной купюре. Гуляя по набережной, я впервые узнал о большой трагедии, которая почему-то замалчивается не только чиновниками, но и федеральными средствами массовой информации. Красивая, широкая река Амур, как оказалось, уже несколько лет находится в катастрофическом состоянии. В 2005 году на китайском химическом заводе произошел выброс ядовитых веществ, и огромное пятно нитробензола и других химикатов двинулось по течению в Амур. Река стала мертвой в буквальном смысле слова. Там нельзя ни купаться, ни ловить рыбу.
Вы можете представить мои чувства, когда жарким июльским днем люди, видимо, находящиеся в отпуске, лежали на пляже и загорали (вернее, сгорали) под палящим солнцем. Некоторые смельчаки все же отваживались искупаться, но окружающие смотрели на них как-то больше с сочувствием, нежели с завистью. Еще я видел баржи с нашим лесом, которые косяком шли в сторону Китая, и мне стало уже совсем грустно. Хотя в этом, наверное, ничего не было противозаконного, у нас рыночная экономика. Просто после увиденной экологической катастрофы мне показалось это совсем не патриотичным – продавать наше богатство такому соседу. Вернувшись в Москву, я рассказал об увиденном нашему экологу Владимиру Захарову, и он заверил, что будет держать эту ситуацию в поле зрения комиссии по экологической ситуации. Дай бог, если что-то удастся изменить!
В тот же день мы провели большое совещание совместно с Советом Дальневосточного военного округа, обсуждали в основном социальные вопросы. Коснулись и проблемы подготовки молодежи к службе в армии. Именно тогда, пожалуй, Каньшин впервые озвучил идею обязательного преподавания в школах основ начальной военной подготовки. Идея получила большую поддержку военных, мне показалось, Евгений Велихов ее тоже одобрил, ведь не только призывникам, но и тем мальчишкам, которые остаются на «гражданке», эти знания не помешают. Всем надо быть готовым Родину защищать.
Незабываемые впечатления остались от посещения учебного танкового полка Анастасьевского гарнизона и бригады химической и биологической защиты, которая состояла в основном из контрактников. Видно было, что ребятам интересно служить. Потом при встрече с личным составом разговор зашел и о проблемах. Оказалось, например, что деньги за службу им переводят на карточку, а ближайший банкомат находится в городе, до которого надо добираться минут сорок. Начфин, сидевший в зале, в первом ряду, тут же пообещал членам Палаты, что вопрос незамедлительно будет решен и специальный банкомат появится на территории части. Слово свое он сдержал. Но до каких пор будет необходимо, чтобы обязательно приезжали люди из Москвы и грозили пальчиком?
Как всегда, самой болезненной оказалась проблема с жильем, особенно трудно приходится семейным, которые вынуждены ютиться в перенаселенных общежитиях.
До следующего пункта назначения – легендарного города Комсомольска-на-Амуре, построенного в тридцатые годы силами энтузиастов-комсомольцев и политических заключенных, мы добрались на военном самолете. Раньше город был закрытым, да и сейчас, чтобы в него попасть, нужно получить специальное разрешение. Это объясняется тем, что на его территории находится несколько стратегических предприятий, в том числе Амурский судостроительный завод. К сожалению, не могу рассказать всего, что довелось увидеть, но меня поразил масштаб предприятия, хотя оборудование там еще советских времен, заводу не под силу самостоятельно провести модернизацию. Выяснилось и другое не менее важное обстоятельство – стратегическое военное предприятие чуть ли не целиком находится в частных руках: определенным пакетом акций в лихие девяностые завладели люди с сомнительной репутацией, теперь они где-то скрываются.
Велихов с Каньшиным, вернувшись в Москву, тут же принялись писать письма в Министерство обороны, в правительство и президенту. Надо отдать должное, срочно были приняты меры и спустя некоторое время государство стало полноправным владельцем предприятия. Хочется верить, что это произошло не без участия Общественной палаты. К сожалению, в связи с непростой экономической ситуацией руководство оборонного завода вынуждено было проводить небольшие сокращения кадров, так как получало явно недостаточно заказов. А ведь там работали высококвалифицированные специалисты.
Евгений Павлович очень заинтересовался некоторыми технологическими разработками, пришлось вместе с ним в течение трех часов карабкаться по лестницам, туда, где велась реконструкция подводной лодки и можно было пообщаться с мастерами. Мы уже еле дышали, с трудом волоча ноги, а Велихов все шел и шел… Ученый, одним словом.
Как известно, у Москвы с Дальним Востоком разница во времени семь – восемь часов. Мои московские коллеги, когда звонили мне, почему-то довольно спокойно воспринимали мои слова, что я нахожусь на другом конце страны, и как ни в чем не бывало продолжали разговор. Заложниками временно́й разницы были все участники нашей экспедиции и каждый выходил из нее по-своему: кто-то не брал трубку, кто-то сердился, кто-то, борясь со сном, спокойно общался. Потом адаптировались все.
Очень своеобразным показался мне завершающий пункт нашего пути – Владивосток, портовый город с узкими улочками, снующими торговцами и множеством машин, девяносто процентов которых японского производства. Даже сотрудники дорожной автоинспекции были на праворульных «Тойотах». По активности передвижения людских потоков город очень похож на Москву, а по природе, климату и менталитету напомнил почему-то Севастополь. Видимо, у портовых городов схожие лица. Владивосток находится на той же широте, что и Сочи, но там очень сильная влажность, постоянно идут дожди.
Став в свое время морской базой советского флота, Владивосток в течение тридцати лет был закрыт для посещения иностранцев. При этом любопытно, что в 1974 году именно там состоялась встреча генсека ЦК КПСС Леонида Брежнева с президентом США Джеральдом Фордом и были подписаны документы по договору ОСВ-2. Лишь в 1991 году указом Бориса Ельцина город стал открытым для всех.
Мы побывали на кораблях Тихоокеанского флота, пообщались с офицерами и рядовым составом. Взяли под контроль очередной блок проблем, касающихся предоставления денежного довольствия, жилья для контрактников и офицеров, увольняющихся с военной службы.
Каким бы плотным ни был наш рабочий график, необходимость быть вместе очень нас сблизила. Лидером был Александр Каньшин, а человеком, над которым он иногда добродушно подтрунивал, – владыка Феофан. Надо сказать, что все это происходило с молчаливого согласия владыки, который вносил тем самым искорку добродушия и юмора в наше достаточно серьезное и не всегда радостное предприятие.
День ото дня мы узнавали что-то новое друг о друге. Как-то во время осмотра подводной лодки я и владыка отстали от остальных и два раза прошли по одному и тому же маршруту, ища выход. Наше затянувшееся отсутствие заметил Каньшин, и, когда мы появились, с иронией спросил, не решил ли владыка остаться и послужить на лодке. «Я уже свое отслужил, – ответил Феофан. Оказалось, прежде чем стать послушником, он три года служил в армии.
Перед самым отлетом в Москву нас пригласили на небольшую морскую экскурсию. Когда мы вышли в Японское море, капитан катера предложил искупаться. Ну кто же откажется окунуться в экзотические воды, да еще в жаркий день. Когда еще представится возможность побывать на другом конце света и поплавать в Тихом океане! Таковым оказался владыка. Он устроился на нижней палубе, на небольшой лавочке и попросил, чтобы его разбудили, когда будем возвращаться в порт. Словом, лег соснуть часок. Невдалеке, плавно рассекая вводу, золотились на солнце несколько яхт. С борта сбросили небольшую лестницу, и только мы приготовились спускаться, как мимо нас кто-то стремительно пронесся и нырнул «рыбкой» с высоты палубы. По развевающимся волосам я понял – это владыка Феофан. Вынырнув через несколько секунд, он сплюнул соленую воду, попавшую в рот, улыбнулся нам и стал кролем рассекать волны. Конечно, ироничный читатель может сравнить нашего владыку с героем романа «Двенадцать стульев» отцом Федором, который, как известно, купался в Черном море во время охоты за стульями. Ну, наш священнослужитель ничего общего с комедийным персонажем романа, конечно, не имел, просто выглядело это очень забавно, вот и пошел работать ассоциативный ряд. Надеюсь, что один из уважаемых иерархов Русской Православной церкви не обидится, читая эти строки.
