– Не вернусь.

– А птичка на ветке говорит, что вернешься.

– Я ненавижу птичек. Ненавижу Брата Голос. Ненавижу Учителя, и Мать Пуресу, и Брата Венец, и Сестру Блаженство. Но больше всех я ненавижу свою мать и этих орущих детей. Я даже Сестру Благодать ненавижу.

– Да ты просто ракета с боеголовкой из ненависти!

– Это еще не все. Я ненавижу Брата Узри Видение, потому что он стучит зубами, когда ест, Брата Свет, за то что он ругает меня лентяйкой, ненавижу...

– Хватит, хватит, я уже понял, что твоя ненависть не знает предела. А теперь вылезай и отправляйся назад.

– Пожалуйста, возьмите меня с собой. Ну пожалуйста! Я буду сидеть тихо. Считайте, что меня нет. Только довезите до города, я найду там себе работу, я вовсе не лентяйка... Но вы меня не возьмете, я вижу.

– Не возьму.

– Потому что считаете, что я ребенок?

– Не только. Есть и другие причины, Карма. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

– Они могут быть не только у меня, но и у вас, – спокойно сказала она и, усевшись на заднем сиденье, пригладила волосы. – Я кое-что знаю.

– Что именно?

– Многое. Они при мне обо всем говорят – считают, что я еще маленькая и ничего не понимаю.

– И Сестра Благодать тоже?

– Все.

– Меня интересует Сестра Благодать.

– Она говорит больше других.

– Обо мне?

– Да.

– Что она тебе говорила?

– Разное.

– Карма, перестань, – свирепо сказал он. – Ты просто тянешь время. Зря стараешься, я сейчас вытащу тебя из машины.

– А я закричу! Я кричу очень пронзительно, а эхо здесь гулкое. Они услышат, прибегут и подумают, что вы хотели меня украсть. Учитель страшно разозлится, он даже может вас убить! Вы не представляете, какой он, когда злится.

– Он и тебя может убить.

– Пожалуйста! Мне тут все опостылело.

– Ну, пеняй на себя.

Куинн потащил ее из машины. Она сделала глубокий вдох, открыла рот, и Куинн еле успел зажать его ладонью.

– Слушай, ты, безумная девчонка! Ты нас обоих погубишь! Я не могу взять тебя в Сан-Феличе. Тебе нужны деньги, одежда, дом, семья. Здесь ты, по крайней море, в безопасности. Подожди немного, скоро ты сможешь уехать отсюда, не спрашивая разрешения. Ты меня слушаешь, Карма?

Она кивнула.

– Обещаешь не кричать, если я уберу руку? Будем говорить серьезно?

Она снова кивнула.

– Хорошо.

Он отпустил ее и в изнеможении привалился к сиденью.

– Больно было?

– Нет.

– Сколько тебе лет, Карма?

– Скоро двадцать один.

– Понимаю, но как скоро?

– Сейчас мне шестнадцать, – сказала она, помолчав. – Но я уверена, что найду работу и заработаю на мазь для лица. Тогда я буду выглядеть не хуже других.

– Ты очень хорошенькая.

– Да? А эти ужасные прыщи? Все говорят, что они пройдут, когда я вырасту, но они никогда не пройдут! Мне нужны деньги на мазь. В прошлом году, когда я ходила в школу, одна учительница сказала, что есть такая мазь, антиугрин. Эта учительница говорила, что у нее в детстве тоже были угри и что она понимает, каково мне. Какая она была хорошая!

– Вот почему ты рвешься в город? Чтобы купить мазь?

– Ее я купила бы первым делом, – сказала Карма, трогая руками щеки. – Она мне очень нужна.

– А если я пообещаю, что куплю антиугрин и передам его тебе? Отложишь тогда отъезд в город до тех пор, пока не сможешь жить самостоятельно?

Она долго думала, наматывая на палец прядь волос.

– Вы просто хотите от меня отделаться.

– Правильно, но помочь тебе я тоже хочу.

– А когда вы ее купите?

– Очень скоро.

– А как вы узнаете, что это та самая мазь?

– Спрошу у аптекаря.

Она повернулась и серьезно взглянула на него.

– Вы думаете, я буду такой же красивой, как другие девочки в школе?

– Конечно, будешь!

Уже совсем стемнело, но Карма продолжала сидеть в машине.

– Тут все такие уродливые, – сказала она. – И грязные. Полы чище, чем мы. В школе был душ с горячей водой и настоящее мыло, и каждому давали большое белое полотенце.

– Ты давно живешь в Башне, Карма?

– Четыре года.

– А до этого?

– Мы жили в горах Сан-Габриэль на юге. Там у нас были дома хуже сараев. А потом появилась Мать Пуреса и построила Башню.

– Она вступила в общину?

– Да. Мать Пуреса очень богатая. Других таких у нас нет. Я думаю, богатые слишком озабочены тем, как потратить деньги на земле, им не до вечной жизни.

– Ты боишься, Карма?

– Когда Учитель на меня смотрит – да. Но Сестру Благодать не боюсь. На самом деле я ее не так уж ненавижу. Она каждый день молится, чтобы у меня прошли угри.

– Ты знаешь, где она сейчас?

– Да, все знают – в Уединении.

– Сколько она там пробудет?

– Пять дней. Наказание всегда длится пять дней.

– Ты знаешь, за что ее наказали?

Карма покачала головой.

– Она говорила о чем-то с Учителем и Братом Венец, но очень тихо. Потом мы с мамой пошли готовить обед, а когда вернулись, Сестры Благодать уже не было, а Брат Голос сидел у печки, согнувшись, и плакал. Он без Сестры Благодать шагу ступить не может, она с ним нянчится, как с ребенком, особенно когда он болеет. А Брат Венец ужасно радовался, потому что он злее сатаны.

– Брат Венец давно к вам пришел?

– Примерно через год после того, как построили Башню. Года три назад.

– А Сестра Благодать?

– Она жила с нами еще в горах Сан-Габриэль. Почти все, кто сейчас здесь, там жили, не считая других, которые ушли, потому что поссорились с Учителем. Как мой отец.

– Где сейчас твой отец, Карма?

– Не знаю, – прошептала она. – И спрашивать об этом нельзя. Когда кого-то исключают из общины, даже имя его нельзя употреблять.

– Ты когда-нибудь слышала о человеке, которого зовут Патрик О'Горман?

– Нет.

– Можешь запомнить это имя – Патрик О'Горман?

– Да, а что?

– Ты мне очень поможешь, если будешь слушать, не произнесет ли его кто-нибудь. И пусть это будет нашей тайной, как мазь. Договорились?

– Да. – Она потрогала щеки, лоб, подбородок.

– Вы правда думаете, что я буду красивой, когда пройдут угри?

– Не сомневаюсь.

– Как вы перешлете мазь? Учитель вскрывает всю почту и выбрасывает лекарства. Он считает, что помогает только вера, а не доктора и лекарства.

– Я ее сам тебе привезу.

Было темно, и Куинн скорее почувствовал, чем увидел, как она то ли протестующе, то ли испуганно вытянула вперед руку.

– Не надо, мистер Куинн, они против того, чтобы вы приезжали. Они говорят, что вы хотите причинить нам зло.

– Это не так. Сама по себе община меня не интересует.

– Почему же вы приезжаете?

– Первый раз – случайно, второй – чтобы повидаться с Сестрой Благодать. Она просила меня узнать кое о чем.

– Честное слово?

– Да... Карма, уже поздно. Если ты сейчас не вернешься, нас линчуют.

– Меня еще не успели хватиться. Я сказала, что ложусь спать, а мама будет допоздна занята на кухне. Я думала, – с горечью добавила Карма, – что через час буду на полдороги к городу. Но, видно, мне тут придется торчать всю жизнь, и я стану такой же грязной, уродливой и старой, как они. Я хоть сейчас готова умереть. Тогда я попаду в рай, потому что не успела совершить ни одного греха – не носила красивых платьев и туфель, не пререкалась с Учителем, не мыла каждый день голову душистым шампунем.

Куинн вышел из машины и открыл перед Кармой дверцу. Она неуклюже и медленно выбралась наружу.

– Найдешь дорогу в темноте? – спросил Куинн.

– Я по ней миллион раз ходила.

– Тогда пока!

– Вы правда вернетесь?

– Да.

– И привезете мазь? Не забудете?

– Нет, – сказал Куинн. – А ты не забывай, о чем я тебя попросил.

– Вы насчет Патрика О'Гормана? Я, конечно, буду прислушиваться, но вряд ли что-нибудь услышу.

– Почему?

– Нам запрещено говораить о людях, которых мы знали в прежней жизни, а среди Братьев Патрика О'Гормана нет. Когда я ухаживаю за Матерью Пуресой, то часто читаю тетрадь, в которую Учитель записывает прежние имена. Там нет О'Гормана. У меня очень хорошая память.