— Сеньор, вы больной, а я — сестра милосердия, — сказала Тереса. — Если вы начнете метаться, я не дам за вашу жизнь и сентаво.

— Когда я смогу встать? — спросил Карлос.

— Тогда же, когда я смогу заснуть, — улыбнулась Тереса. — Это будет зависеть от вас.

Карлос внимательно на нее посмотрел.

— Вы не спали все шесть суток? Так легко и сва­литься.

Она переставляла лекарства на тумбочке и не от­ветила.

— Как вас зовут, сестра?

— Тереса, сеньор Нингуно.

— Почему вы меня так называете? — Удивился Карлос

— Так вас представили ваши мальчишки. Они та­кие замечательные, сеньор Нингуно.

И Тереса коротко рассказала своему больному всё что знала о Хосе и Наранхо. «Настоящие гватемальцы», — убежденно заключила она.

— Вы тоже выросли в Гватемале, Тереса? — спро­сил Карлос.

Тереса села возле его кровати с вышиванием.

— Это скучная тема, сеньор Нингуно. Я воспиты­валась далеко отсюда — в довольно богатой американ­ской семье. Но отец мой гватемалец. С детства мне внушали, что он спился, семья матери взяла с него расписку, что он не будет претендовать на меня и ви­деться со мной. Я ничего не слышала о нем, пока один человек из сьюдад Гватемала не передал мне пред­смертное письмо отца. Он писал его в тюрьме перед казнью. Он поднял руку на карлика Убико. Карлика ненавидела вся Гватемала, но не каждый решился па­лить в него из ружья. «Не забывай, — писал отец, — что твоя родина Гватемала». Я переехала сюда. С боль­шим трудом устроилась в больницу. Вокруг много горя, и я иногда бываю полезной пеонам.

Она перекусила нитку и всмотрелась в узор. Потом сказала:

— Нет, право же, ваш Хосе настоящий мужчина. Вы бы видели, как мальчишки старались не выдать себя, когда я читала им о стелах...

— О стелах? — с волнением спросил Карлос. — Кто им велел? Вы не знаете?

— О, у них ничего не узнать, — улыбнулась Тереса. Она отложила вышивание и налила Карлосу паху­чую настойку.

— Выпейте это, сеньор бородач, и вы перестанете атаковать меня вопросами.

Карлос отпил и слабо улыбнулся.

— Я, наверное, похож на дьявола. Не брился ме­сяц. — Он потрогал бороду. — Но пока не могу ее сни­мать.

Тереса заметила:

— Вы избрали себе опасную жизнь, сеньор. Зато она настоящая. — Тереса снова взялась за узор. — Я не любопытна. Но в бреду вы много раз называли Мадрид. Вы были там?

— Я командовал батальоном интербригадовцев.

— Должно быть, интересные люди?

— Да. Они говорили на тринадцати языках. Я пере­сек океан вместе с пилотом-американцем.  Славный товарищ. Если бы он мог услышать, что с нами проде­лывают его правители, он был бы сейчас рядом со мною.

— Вы с ним в переписке?

— Он остался в мадридской земле. — Карлос обо­рвал себя. — Давайте поговорим о чем-нибудь повесе­лее, сеньорита Тереса. Что за комичный больной при­ходил несколько раз, пока я, — Карлос подмигнул, — валялся без сознания?

— Сборщик бананов и отличный парень. Ни одна забастовка поблизости не обходится без него. Компания решила его подкупить и, когда к Санчео подкралась лихорадка, его забрали сюда. Но он такое наговорил репортерам, что дирекция в панике. Кстати, о дирекции, сеньор. Я выдала вас за дядьку. Смотрите не прогово­ритесь в бреду, — засмеялась она.

— У вас могут быть большие неприятности, если меня здесь застигнут.

— Догадываюсь. Вы, верно, не маленький человек.

— Вы тоже не маленький человек, сеньорита, — ска­зал Карлос.

Через двое суток в тесной будке путевого обходчика состоялась встреча Карлоса с Андресом и сеньором Молина. Двое бородатых людей пристально всматрива­лись друг в друга, прежде чем начать разговор.

— Сеньор Молина извинит меня, — сказал Карлос Вельесер, — если я разглядываю его чересчур долго. Но мне придется ноcить не только имя сеньора Молина, но и его платье, арендовать не только его дом, но и его манеры.

— Сеньор Молина Второй простит, — едва заметно улыбнулся антиквар, — если и я смотрю чересчур при­стально. Меня можно понять: отец пытается получше разглядеть людей, к которым ушел его сын.

— Да. Андрес рассказал мне вашу горькую исто­рию, сеньор Молина. Я читал некоторые работы ва­шего сына — они отмечены талантом. — Карлос зорко всматривался в антиквара. — Нет, — сказал он уверенно, — вы не человек корысти и вряд ли были им прежде.

Молина опешил.

— Мы не встречались прежде, сеньор, — резко ска­зал он. — Откуда вам знать старика-антиквара?

— У вас глаза честного человека. Кроме того, я знавал антиквара из Кецальтенанго. Он говорил, что вы не очень-то любите перепродавать иностранцам славу Гватемалы.

И при этих странных обстоятельствах, в которых оба находились, в крошечной путевой будке обходчика, охраняемой снаружи двумя мальчуганами, антиквар Молина поведал Карлосу Вельесеру о «мадридском деле» и о своей давней мечте. Он говорил о прошлом и сам не заметил, как перешел к настоящему. Он расска­зал о встрече со своим гондурасским коллегой и весь кипел от негодования. Его затрясло, когда он припо­мнил, как английские туристы срезали каменные рель­ефы в древнем поселении на берегу Усумасинты и перевезли их на берег Темзы. Потом он сообразил, где находится, и остановился.

— Извините, — перевел он дыхание. — Я немного увлекся и задержал вас. Я ни с кем еще не делился своими планами.

— Вы умный человек и добрый патриот, — сказал Карлос. — Наши президенты торговали землями, ле­сами, недрами. Что было им до индейских чаш и скульптур! Если мне доведется снова выступать в своем парламенте, который разогнал Армас, я вспомню «мад­ридское дело», я потребую национализировать все па­мятники майя.

Они говорили о доме Молины, и старик объяснил, что прислуга рассчитана, старые клиенты перестали за­глядывать; что его мало знают в городе, так как он больше жил за границей. Он приготовил перечень за­казов клиентов и историю их прежних взаимоотноше­ний. Вот адреса и характеристики антикваров, с кото­рыми связан Молина.

Педантизм и предусмотрительность старика пора­зили Карлоса. Принимая бумаги и связку ключей, он хотел поблагодарить, но Молина остановил своего преемника.

— Если я услышу, что вы загнали в угол крово­пийцу Армаса, считайте, что мы квиты. Может быть, я и захочу вернуться, сеньор Молина, в свой дом, — улыб­нулся антиквар. — Вы сообщите мне, когда я смогу это сделать. Буэнос-Айрес, до востребования. А сейчас по­звольте мне пройтись с вашими мальчуганами, а Андрес вам скажет все, что не решается сказать при мне.

Юноша деловит и спокоен:

— Я доставлю старика к границе, товарищ, и мигом вернусь. Мы встретимся в Сакапа, откуда я берусь вас довезти до столицы невидимкой, но до Сакапа вас про­водят другие. Впрочем, имя и платье Молины вам послужат недурно. Ривера вас не может дождаться.

— Вы знаете мое имя, Андрес?

— Да. Феликс Луис Молина.

— А другое?

— Другое мне пока знать незачем, но могу дога­даться.

— Почему вы не дали сразу о себе знать? Впрочем, я все равно трясся бы еще в лихорадке.

— Молина задержался. Не все было готово к ва­шему приезду. Но, как и договорились, специальный человек предупрежден.

— Мальчики этого не знали. Кажется, они неплохо поработали.

— Вы возьмете их с собой? — осторожно спросил Андрес.

Карлос встревожился:

— А что — вызовут подозрение?

— Нет. У сеньора Молина есть несколько разносчи­ков заказов. Обычно они живут с ним. Но со мной в комнате еще двое, и вам придется разыграть сцену найма разносчиков.

— Кто эти двое?

— Один приехал с севера — негр Роб.

— Здесь все в порядке. А второй?

— Человек замкнутый, но, по-моему, честный. Дон Габриэль — тореро.

Карлос спросил:

— Вы студент, Андрес?

— Да. Если точнее, — Андрес улыбнулся, — сейчас я забастовщик.

Он обрисовал последние события в столице; Карлос выслушал и только однажды перебил юношу: