Эта война больше не была противостоянием Тейрту и Ансгара, или древней враждой великих домов. Эта война была за коллективную дамашир-душу Каэлора. Слишком долго скрытому разложению и упадку позволили процветать в самом сердце искусственного мира. Так же, как в прошлый раз, Ликосидай вернулся, чтобы очистить систему. Сентриум должен был пасть.

Найс бросил ещё один долгий взгляд на окровавленную дорогу, а затем вернулся к своей армии. Пауков Варпа осталось не много. На всём Каэлоре остались всего лишь две группы, скрытые в корпусах двух танков Сокол, и стоящие снаружи Врат Ривалина. Возможно, лишь двенадцать Воинов Аспекта были готовы бросить вызов Силти, некогда благородной армии Ансгара и всему, что подстерегало в искажённом и едва узнаваемом Сентриуме. Даже для Призрачного Паука шансы казались слабыми. 

Когда он пристально разглядывал танки с отчаяньем, скребущем в его разуме, крышка люка откинулась, и на верхнюю часть корпуса поднялась маленькая Эла. Её синие с серебром одежды были цветов Ансгара, а сапфирные глаза ярко сияли. Она внимательно посмотрела на Найса, глядя прямо в его серебристые глаза, а затем слабо улыбнулась.

Это – то, почему мы здесь, брат. Выбор находится рядом с путями других. Для нас есть только этот. Он всегда был таким, чтобы мы оказались здесь. 

Когда на Сентриум опустилась темнота, одинокая, золотая фигура Найса, стоящая перед разрушенными Вратами Ривалина, была подобно символу войны; чистой, незапятнанной силе разрушения.

НА ГОРИЗОНТЕ гордо реяло шёлковое знамя Эйниона. Оно было чёрным, как космическое пространство, по краям оторочено бледно-синим цветом. В самом центре было изображено одно стилизованное крыло, загнутое полумесяцем, и оно сверкало, словно усеянное сапфирами.

Армия была не велика, немногим больше чем одно отделение, но она сияла, как воплощение гордости, когда шла вслед за Уйшнехом Эйнионом. Там было несколько джетбайков и пара Гадюк, но никакого тяжёлого оружия не наблюдалось. Это были остатки той силы, которая противостояла Ансгару на стороне Айдена во время Династических войн, и у них не было ни причин, ни возможности восстановить свою мощь, начиная с той победы.

Находившийся во главе неровной колонны Уйшнех был одет в роскошный, церемониальный боевой костюм рода Эйнион. Большое, светлое перо украшало его шлем, а с плеч ниспадал  длинный, мерцающий чёрный плащ. В руках он держал лазерный бластер, а блестящий ряд на его поясе указывал на то, что он носил связку плазменных гранат. Позади него шёл почётный караул Пикирующих Ястребов со своими величественными крыльями, нарочито раскинутыми для пущего эффекта. За ними шли Стражи Эйниона, пешком и на скользивших рядом ударных транспортах.

Когда они вышли из Лозы Маугана и повернули на Бульвар Кольдо, чтобы выйти из Сентриума, Уйшнех увидел фигуру золотого воина, стоящую посреди разрушенных Врат Ривалина, словно преграждая выход из Сентриума. Мгновение он думал, что молодой эльдарский воин стоит в одиночестве – хрустальный свет Сентриума ярко горел на его броне и загораживал от взгляда Уйшнеха Соколы Пауков Варпа позади него, - но когда его глаза привыкли к сияющему отражению, он догадался, кем мог быть этот удивительный воин.

Две скромные армии мгновение стояли друг напротив друга по обе стороны от порога Сентриума. Будучи свидетелем злодеяний Тейрту, а затем Ансгара, Эйнион покидал двор, чтобы уединиться, предпочитая не иметь никакого отношения к происходящему. Однако Пауки Варпа балансировали на краю собственного уничтожения, готовые атаковать Сентриум со смертью на остриях их клинков и потоками огня своих орудий.

На открытое пространство между этими двумя армиями вышла маленькая Эла, появляясь из смутной тьмы позади её брата, словно привидение ребёнка.

Уйшнех Эйнион. – Она знала, кто он такой без вопросов. – Не время спасться бегством от разложения двора. То время давно прошло, и всё же ты оставался. Этот выбор уже потерян для нас. Сейчас пришло время мужества, а не трусости.

Несмотря на неуважение его достоинства, старый воин Уйшнех решил, что он не может чувствовать себя оскорблённым ребёнком. Она пронзала, словно тёмная ведьма. Он вытянул свою руку, чтобы остановить небольшую, но гордую армию, и встал напротив Найса, на равной дистанции от Элы между ними. 

Ясновидец попал в руки твоего отвратительного родственника, странное порождение Ансгара, хотя ещё не прошло много времени с тех пор, как я противостоял твоему отцу.

Прошлое не должно заботить нас сегодня, Лорд Эйнион Скрытого Клинка, кроме как потому, что оно принесло нам такое настоящее. Это – путь в будущее, которое определяет наша воля и наше достоинство, - ответила Эла, её слова не соответствовали её юности. – Мы стоим над пропастью, и Каэлор уже готов упасть.

Повисла долгая пауза, когда Уйшнех рассматривал невероятные фигуры Элы и Найса. Он посмотрел мимо них на сверкающие, но пострадавшие в боях гравитационные танки и заметил знамя Ликосидая, которое уверенно развевалось над ними. Он слышал легенды о Призрачном Пауке, точно также как и все другие эльдары на Каэлоре, но он также слышал пророчество Владычицы Айони, и считал слишком невероятным поверить, будто бы юный Найс действительно мог быть столь могущественной личностью перемен. Это было просто очень большим совпадением. В этом не было ничего больше, кроме нелепого и вульгарного совпадения. Это была просто судьба, которую ленивые умы были не в состоянии понять.

Когда он кинул взгляд на пропитанные кровью улицы, Уйшнех увидел, что не может покинуть Сентриум в таком состоянии, вне зависимости от того, насколько его прежние жители внушали ему отвращение. Как потомок изначальных Нэвир, рыцарей эльдар, которые первыми отправились к звёздам на борту эпических искусственных миров, у него были обязанности перед Каэлором и душами эльдар, которые вмещал в себя искусственный мир. Поэтому он сражался на стороне ясновидца, а затем Айдена во время Династических войн, не для личного удовольствия или выгоды, а потому, что он был убеждён в их благородстве и праведных намерениях. Было ясно, что падение Айдена изменило всё.

Я буду сражаться с вами против Силти и уродства двора, - ответил он наконец, взмахнув рукой в элегантном поклоне.

Не сделай ошибку, Уйшнех Эйнион, мы не сражаемся с уродством. Мы несём его с собой.

ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ первой мыслью Силти было сбежать. Когда он услышал звук первого выстрела на Площади Ваула снаружи дворца, он обвёл взглядом банкетный зал и понял, что идёт Найс, чтобы лишить его всего этого. В течение всей своей жизни Силти соперничал с младшим кузеном, который приходил позже и забирал у него всё внимание. В конце концов, и в домене Ансгара произошло то же самое.

Теперь, после того как Силти привёл Ансгар к вершине их величайшего могущества и привилегий на Каэлоре, после того, как он захватил трон ясновидца и бросил стареющего Ахирна ползать по полу в луже вина, Найс пришёл воевать, чтобы украсть у него всё это. Это было не справедливо. Словно бы сын Бедвира просто был не в состоянии видеть успех своего кузена.

Серия взрывов тряхнула банкетный зал, заставляя несколько бутылок на столе опрокинуться.

Они сразу же покатились к краю стола, а затем упали, разбившись на полу. Потрескивающие разряды энергии протянулись из стен комнаты, издавая шипение и свист от непостижимой мощи.

- Вы должны защитить дворец! – внезапно завопил Силти. Он спустил ноги с края стола и обвёл взглядом комнату, слегка качаясь от опьянения. Он видел ряд Стражей Ансгара с лежащими на столе головами, и многих других, которые умышленно избегали его взгляда. Один или два предприняли вялую попытку подняться на ноги, словно собираясь отправиться на Площадь Ваула.

- Ваша обязанность защитить этот дворец! – выкрикнул он снова, беспорядочно пытаясь найти какие-либо слова, чтобы вдохновить своих сонных и пресыщенных воинов. Вся дисциплина, казалось, улетучилась. В то время как они яростно прорывались сквозь Сентриум, захватывая всё, что там было, упущение в концентрации мало что значило для Силти; он был счастлив видеть, что его воины ни в чём себе не отказывали после столь долгих лет лишений, но сейчас, когда всё было почти закончено, он нуждался, чтобы они пришли в себя.