Но он был не только вредным, ворчливым, угрюмым и вечно сердитым человеком, он был ещё и ужасно упрямым и поэтому стал и дальше лепить круглые куличи из теста. Шлёп, шлёп — складывал он их на стол, и каждый кулич немедленно превращался в дикобраза, пока всё корыто не опустело.

Дикобразы разбегались по углам и дырам и возились у духовки: двое из них даже подрались, повсюду кишели и пищали дикобразы. Все двадцать три штуки.

И что было делать пекарю Трипу? Он понуро выбрался из пекарни, закрыл за собой дверь и уселся за домом рядом с бочкой для дождевой воды. Там он просидел всю ночь до утра, пока не рассвело, его жена не разволновалась и не пошла его искать.

— Там пришли покупатели, — сказала она. — Парикмахер, и учительница, и галантерейщик, и ещё человек двадцать. Куличи готовы? И чего ты вообще расселся тут рядом с дождевой бочкой?

Пекарь посмотрел на неё грустными глазами.

— Пасхальные куличи превратились в дикобразов, — тихо сказал он, а потом расплакался.

К счастью, госпожа Трип была милой, мудрой, толстой женщиной.

— Ну-ка, рассказывай, — велела она. — Что там у тебя случилось? Ты ведь не обижал хлебного человечка?

— Хлебный человечек… — всхлипнул пекарь. — Да, это из-за него. Я отругал его за… за…

А покупатели в булочной уже стали возмущаться:

— Мы хотим наши куличи!!! — кричали они.

— Посиди пока тут, рядом с бочкой, — сказала госпожа Трип. — А я всё улажу.

Она вежливо попросила всех посетителей вернуться в булочную через час, а сама прошла в пекарню, пару раз споткнулась о дикобразов и быстро закрыла дверь, потому что они так и норовили сбежать, эти хитрюги.

Она подошла к печной трубе и крикнула:

— Хлебный человечек!

Никто не ответил.

— Хлебный человечек! — позвала госпожа Трип снова. — Моему мужу ужасно стыдно. Он вовсе не такой злюка! Он просто немного вредный, ворчливый, угрюмый и вечно сердитый человек. Прости его, пожалуйста, хлебный человечек!

Из-за трубы высунулось маленькое личико, бледное, как мякиш белой булочки.

— Все, кто стал тут дикобразом, превратитесь в тесто сразу! — крикнул хлебный человечек.

И в тот же миг дикобразы стали куличами из теста. Госпожа Трип быстро засунула их в духовку и пересчитала. Их было двадцать два, так как одному дикобразу все-таки удалось улизнуть. Так что пекарю пришлось отдать двадцать третьему покупателю свой собственный кулич.

А сам пекарь Трип с тех пор стал очень вежливым и обходительным с хлебным человечком. Мне даже кажется, что пекарь Трип теперь стал немножко менее вредным, ворчливым, угрюмым и вечно сердитым человеком.

И ещё, на всякий случай, хочу вас предупредить, если вам вдруг где-нибудь встретится дикобраз, имейте в виду — это вполне может быть пасхальный кулич.

Жили-были однажды король с королевой, которым ужасно хотелось, чтобы у них были детишки. Время всё шло, а детей у них всё не было и не было, и в конце концов королева сказала:

— Может, мне сходить к колдунье?

— Я бы ни за что не пошёл, — сказал король. — Ничего хорошего из этого никогда не выходит.

— У нас тут живёт одна поблизости, — продолжала королева. — Ты же сам знаешь, в глубине нашего сада, на большой груше.

— На нашей груше живёт ведьма? — перепугался король.

— Не притворяйся, — сказала королева. — Ты же сам разрешил ей построить там домик. На толстой ветке на самом верху. Ну, помнишь… её зовут Аккеба.

— А, точно, — вспомнил король. — Это та, что носится на своей метле по воздуху как ненормальная. Так ты и в самом деле хотела попросить её, нельзя ли…?

Но королева уже отправилась к колдунье. Она вышла в сад, встала под грушей и крикнула:

— Аккеба!

Между листьями и висящими грушами просунулась голова старой ведьмы с торчащими во все стороны спутанными волосами:

— Кому это там я понадобилась? — спросила голова.

— Это я, королева, — сказала королева. — Мне бы так хотелось ребёночка…

— Поднимись-ка повыше, — рявкнула колдунья. — Ничего не слышно!

Тогда королева забралась на грушу, на самый верх, где среди веток был домик колдуньи, и повторила свою просьбу ещё раз.

— Так-так, — буркнула колдунья. — Ребёночек, значит… Ну-ка, посмотрим… Вот, — сказала она наконец и протянула королеве яйцо. Маленькое яичко, всё в пятнышках.

— И что мне с ним делать? — спросила королева.

— Высиживать, разумеется, — сказала колдунья. — Что же ещё? Это яйцо дрозда. Садись на него и высиживай три недели.

— Но… — начала было королева дрожащим голосом, — разве из него не вылупится птичка?

— Вовсе нет, — сказала колдунья. — Это будет маленькая принцесса, и всё у неё будет как положено.

— А… и где же мне это делать? Где мне высиживать это яйцо? — спросила королева.

— Здесь, на соседнем дереве, — показала Аккеба. — Вон на той старой липе.

— Я бы хотела сперва посоветоваться с моим супругом, — сказала королева и стала карабкаться вниз с яйцом в руке.

— Но помни! — крикнула ей вслед колдунья. — Помни, что осенью ты ни в коем случае не должна выпускать свою дочку из дому! А то она улетит с перелётными птицами!

Королева поблагодарила колдунью и отправилась назад во дворец.

— Как ты думаешь, стоит попробовать? — спросила она короля. — Как-то мне не очень это нравится. Да и вообще: королева высиживает на дереве яйцо — разве это прилично?

— Совершенно неприлично, — решил король. — Я возражаю.

— Но мне всё-таки хочется попробовать, — сказала королева.

— Ну, раз уж ты такая упрямица, — сказал король, — тогда возьми с собой три пуховые подушки, чтобы сидеть было тепло и мягко. А я велю построить забор вокруг этой липы, не то на тебя будет пялиться всё королевство, а это вовсе ни к чему.

Так они и сделали. Три недели подряд королева просидела на яйце в пуховых подушках, накрыв их своими кружевными юбками высоко на липе, что было страшно неудобно, но, к счастью, её никому не было видно, потому что дерево окружал высокий глухой забор.

Спустя три недели скорлупа треснула и в самом деле на свет появилась не птичка, а ребёночек. Очаровательная девочка, маленькая-маленькая, с волосиками, ноготками на пальчиках и маленьким носиком — прелестная, милая принцесса.

— Кто бы мог подумать, — пробормотал король, когда королева принесла её во дворец. — Какая необыкновенно хорошенькая дочка! Только вот эти три пятнышка у неё на животике… Но это вовсе не страшно, она же всегда будет ходить в платьицах. Так давайте же праздновать!

Праздник устроили с невероятным размахом, были подняты все флаги, и ведьма Аккеба слезла со своей груши, чтобы взглянуть на маленькую принцессу. Она пощекотала малышке шейку и сказала королеве:

— Ну вот, разве не прекрасно всё получилось? Но будь особенно осторожна осенью. Ни шагу за порог, пока падают листья.

А потом вылетела в открытое окно с такой скоростью, как настоящий реактивный самолёт.

Маленькую принцессу назвали Глориандарина, но все звали её просто Пятнышко, так было проще. Она росла как все обычные дети и совсем не походила на птичку. Она была милой, красивой и очень счастливой девочкой, и только немного грустила осенью, потому что её не выпускали из дома.

— Подожди, пока не выпадет первый снег, — говорила королева. — Тогда ты сможешь кататься на санках в парке. Потерпи немного, ну ещё чуть-чуть.

Но в один из ненастных осенних дней Пятнышко стояла у окна и скучала. На улице над лужайкой танцевали жёлтые листья. Они снова и снова медленно опускались на траву, но тут их опять подхватывал неистовый ветер, чтобы играть с ними в свои затейливые игры, а потом срывать с деревьев новую жухлую листву.

— Я хочу поиграть с ветром и листьями, — сказала Пятнышко и открыла окно.

Она выбралась на улицу и принялась бегать среди деревьев. И как раз в этот момент над парком пролетала большая стая чёрных птиц, это были дрозды, которые собирались лететь на юг.