– К черту вашу притчу! – восстала я и решительно дернулась, пытаясь вырваться из его рук.

Однако он меня не отпускал. Я оторвала, наконец, взгляд от пальто и возмущенно посмотрела на своего спасителя.

И пропала!

«Как он красив, – восхитилась я. – Только Боги бывают так красивы, и я подумала бы, что и он Бог, когда бы не тот фингал, который у него под глазом.»

– Откуда у вас этот фингал? – кротко спросила я, всеми силами стараясь понравиться.

Его тонкие черные брови удивленно поползли вверх, чистые, какие-то неземные глаза слегка округлились.

– Это вы у меня спрашиваете? – изумился он. – Я у вас должен бы спросить, но, вижу, не стоит.

– В чем дело? – рассердилась я. – Какое отношение к вашему фингалу имею я?

– Самое прямое, – заверил мужчина, сразу теряя ко мне интерес и отпуская мою руку. – Вы ударили меня, когда я вытаскивал вас из реки.

Он повернулся ко мне спиной и направился к костру. Я поплелась за ним, однако делать это было нелегко, поскольку ходить босыми ногами по колкой траве и больно и неприятно. К тому же было холодно. Мой спаситель уже был в своей ужасной пижаме, но тоже босой, что, похоже, его не волновало. Двигался вокруг костра он очень уверенно. Я же шла как по битому стеклу и, наконец, взмолилась:

– Нельзя ли получить назад свои сапоги?

– Да, конечно, – ответил он, показывая на стоящие у костра сапожки, – но они еще сырые.

– Черт с ними, – ответила я. – Надену сырые.

Я уселась на корягу и начала натягивать сапог. От воды он скукожился и стал похож на колодку, к тому же уменьшился в размере. Пришлось немало потрудиться. Мужчина все это время стоял возле костра и смотрел в небо. Взгляд его был… Сложно передать каким был его взгляд, но такие глаза я видела только у счастливых людей.

Я же была далека от счастья. Мало, что сапоги не лезли на ноги, так еще и дрожь била от холода. Мужчина, заметив это, снял с коряги обгоревшее пальто и заботливо набросил его на мои плечи.

– Спасибо, – сказала я. – И простите за этот фингал. Я не из тех, кто бьет культурных людей по физиономии. Случайно приняла вас за «бычка».

– За какого «бычка»? – заинтересовался мужчина.

– Вы нерусский? – спросила я.

– А как вы узнали? – удивился он.

– Сами же говорили про произношение и страну, – напомнила я. – Судя по произношению, вы американец. Я права?

– Да, – согласился мужчина. – Я много лет жил в Америке. А «бычки», это, видимо, те, которые сбросили вас с моста?

– Совершенно верно, и не одну меня, – радостно воскликнула я.

Радость моя, понятно, относилась не к мосту, а к сапогу, который вдруг удачно натянулся на ногу.

– А почему эти «бычки» вас сбросили? – без всякого интереса спросил мужчина.

Спросил, видимо, из одной только вежливости.

Тут и второй сапог поддался моим энергичным «уговорам».

– Ура! – воскликнула я и вскочила на ноги, но тут же вернулась на корягу и сунула ноги прямо в костер.

«Черт с ними, с сапогами, их, как и пальто, все равно придется выбросить, зато подошвы прогреются и подсохнут,» – решила я.

Мужчина, увидев, что мне некогда уделить ему внимание, поскольку я занята собственными неотложными делами, вежливо произнес:

– Извините, я видимо задал бестактный вопрос. Если не хотите, не отвечайте.

– Что? – с презрением воскликнула я, деловито поворачивая над костром свои ноги. – «Почему меня с моста скинули?» Вовсе и не скинули! Фиг им это удалось! Я упала сама, чем и горжусь.

В глазах мужчины отразилось непонимание, а мне все же хотелось произвести приятное впечатление.

«Надо хоть в чем-то с ним согласиться, мужчины это любят,» – подумала я и добавила:

– Но в одном вы правы: скинуть действительно очень хотели, а все потому, что я случайно увидела, как эти негодяи сбросили с моста одного болвана. Вот он-то оказался настоящим трусом и совсем не сопротивлялся, зато со мной им пришлось изрядно горя хлебнуть.

– Вы сопротивлялись? – усомнился он.

Мне стало обидно. Что за сомнения?!

– Я бесстрашная, – горделиво заявила я, – и готова сама лезть на рожон. Вот что наделала моя итальянка-прабабушка, смешавшая свои гены с польской и русской кровью. Это же просто гремучая смесь. Вы, кстати, тоже храбрец и настоящий мужчина – не побоялись прыгнуть в холодную воду, чтобы спасти незнакомую женщину. Не то, что болван, которого «быки» запросто с моста сбросили.

– Да, не побоялся прыгнуть в холодную воду, – согласился мой спаситель. – Тем более, что я только-только оттуда выбрался.

– Только выбрались? – изумилась я. – Вы что, морж?

– Нет, я тот болван, которого сбросили с моста, – болван, если следовать вашим определениям.

И американец посмотрел на меня с укором.

Ну как тут не всплеснуть руками? Вот и производи приятное впечатление. Да-а, не у всех есть на это талант.

– Ах! – изумилась я. – Это вы! Ну как мир тесен! Простите меня, пожалуйста. Беру обратно свои слова. Вы не трус и доказали это. А то, что не сопротивлялись, так, думаю, были на то у вас причины.

– Тот, кто убегает от страшного бедствия, иностранного вторжения, ужасной женщины и от компании порочных людей – спасется, – невозмутимо изрек мужчина и тут же пояснил свою мысль: – Мне было проще прыгнуть с моста, чем продолжать общаться с этими недостойными людьми, тем более, что я не умею тонуть даже в холодной воде, а до берега было совсем недалеко.

В знак согласия я энергично кивнула головой и воскликнула:

– Тоже думала, что не сумею утонуть, но пальто оказало мне в этом неоценимую помощь, нетрудно предположить где была бы я, если б вам не пришло в голову меня вытащить. Кстати, не люблю недомолвок. Вы сказали: «Тот, кто убегает от ужасной женщины.» Не меня ли вы имели ввиду?

– Не могу утверждать, что вы образец для подражания, – уклончиво ответил мужчина.

Ну как тут не возмутиться? Я ему еще не сделала ничего плохого, а он уже едва не сжег мое пальто и еще чем-то недоволен. Он что думает, если красив как бог, так и позволять себе может лишнее? Я тоже не урод.

– Знаете что! – закричала я. – Вы испортили мое дорогое пальто! Вы практически надо мной надругались, раздев меня догола и оставив как дуру в ваших объятиях лежать! Лежать и все! И больше ничего! Кто это потерпит? К тому же вы все время читаете мне свои дурацкие нотации! Занудствуете! Злоупотребляете моей к вам симпатией! А что я? Я все терплю, так чем же вам не нравятся женщины?

– Женщины в два раза голоднее, в четыре раза пугливее, в шесть раз нахальнее и в восемь раз похотливее, чем мужчины, – бесстрастно пояснил он.

От возмущения я спрыгнула с коряги прямо в костер. Слава богу в почти потухший.

– Теперь ясно для чего вы меня спасли, – закричала я. – Для того, чтобы было кому говорить гадости. Видимо вы без этого не можете.

– Вовсе не хотел вас обидеть, всего лишь повторил слова великого мудреца.

Он почти оправдывался, и я смягчилась.

– Ладно, проехали, – сказала я. – Если честно, я тоже не сразу прониклась симпатией к вам. Сначала я вообще вас за «братана» приняла, но теперь, когда стало ясно, что вы иностранец… В России спокон века любят иностранцев, всех подряд, всякую дрянь, рвань… В том наша пагубная традиция.

– Это я сразу понял, – с некоторой иронией согласился мужчина, усмехаясь и кивая на мост, с которого не так давно слетел. – Видимо не все следуют традициям.

– Видимо, да, – согласилась я.

Должна сказать, что мост был совсем неподалеку. Если бы «братанам» пришло в голову проверить как там нам тонется, то много времени на поиски наших тел у них не ушло бы. Представляю их разочарование: тела не только высушены и согреты, но еще и флиртуют. Во всяком случае одно из них – точно.

И тут меня осенило: «Сумочка! Она же осталась там, на самом краю!»

С этим воплем я и сорвалась с места. Сорвалась и ринулась прямо к мосту. Мой спаситель что-то кричал мне вслед, но разве до этого мне было. На ходу я засунула руки в рукава пальто, на ходу застегнула пуговицы, машинально залезла в карман… и нашла там пистолет. В другом кармане лежали ключи от моего «Мерседеса», оставленного на обочине дороги метров за сто до моста.