«Да что с ней, черти меня раздери, творится? – задался горестным вопросом Желтухин. – Этак, чего доброго, и от секретарши придется отказываться. Этак стану примерным мужем. Что у меня будет за жизнь?» – ужаснулся бедняга и с огромным трудом заставил себя выполнить супружеский долг. Страстно стеная и сладко охая, Липочка усиленно гадала, что Ванечке понадобилось под кроватью и успел ли он заметить Романа. По всему выходило, что не успел. Липочка успокоилась; Иван Семенович изможденно затих. Едва супруги расцепили любовные объятия, Липочка поспешно спросила:

– Завтракать будешь?

Вопрос прозвучал непривычно, но Желтухин не стал вникать в его странность. Подумав, что надо бы успеть посетить Глафиру да забрать свой кейс до прихода ее мужа, он ответил:

– Пожалуй нет. Даже бриться не буду, ночью брился.

И он снова полез под кровать.

– Что ты там ищешь? – испугалась Липочка, не смея больше прибегать к своему приему – во всем нужна мера.

– Что я ищу? Носки, – скорбно ответил Иван Семенович.

– Какие носки?

– Коричневые в полосочку.

Липочка глянула на приготовленный серый костюм, с облегчением вздохнула и, торжествуя, сообщила:

– Коричневые в полосочку носки под стального цвета брюки не годятся. Ванечка, оставь их в покое, я тебе подходящие подберу.

– Спасибо, солнышко, – обрадовался Иван Семенович. – Тогда уж подбери и туфли.

Липочка подобрала и туфли. Несмотря на то, что супруг и сам не мешкал, она помогла ему одеться, застегнула все пуговицы на пиджаке, то и дело подбадривая ласковыми окриками:

– Поскорей, дорогой, опоздаешь. Опоздаешь!

Впервые в жизни Желтухин, собравшись впопыхах, вышел из дому ненакормленным. Усовестившись, уже в спину ему Липочка сердобольно спросила:

– Ванечка, неужели и кофе не выпьешь?

– Некогда, солнышко, – не оглядываясь, ответил Иван Семенович, бросая косой взгляд на дверь Глафиры.

К этой двери устремился он на цыпочках сразу же, как только Липочка, облегченно вздохнувши, устремилась под кровать к Роману. К огромной досаде ее он не спал, значит слышал что на кровати происходило. Какой ужас! Пока Иван Семенович втолковывал заспанной Глаше где и как он провел ночь, Липочка со слезами на глазах укоряла Романа.

– Видите, что вы со мной делаете, – восклицала она, имя ввиду невообразимое количество секса, неожиданно свалившееся на нее (хоть и по ее собственной инициативе).

– Сочувствую вам, – смущенно отвечал Роман. – Сочувствую, но ничем помочь не могу.

– Что мне с вашего сочувствия? – вдруг рассердилась Липочка и, топнув своей прелестной ножкой, потребовала:

– Немедленно вылезайте из-под кровати! Нам надо поговорить!

Роман заупрямился:

– Не могу, давайте так разговаривать.

– Не можете? Почему? – изумилась Липочка. – Сейчас-то вам что мешает?

– Стесняюсь.

– Стесняетесь?!!!!!

Липочка была потрясена и легко понять ее потрясение: после столь бурной ночи, казалось бы, стесняться уже и нечего, но он стесняется!

– С вашего позволения, поинтересуюсь: кого? Кого вы стесняетесь?

– Разумеется вас, – ответил Роман. – Видите ли, я в одних трусах. К тому же несвежих. Вы плохая хозяйка.

– Я плохая хозяйка? – ахнула Липочка. – Ну вы и наглец!

– Я наглец? Да под кроватью пыли полно.

– Полно пыли? Ложь!

– Если не верите, загляните.

Липочка заглянула и без прежней уверенности промямлила:

– Не так уж и много здесь пыли.

– Конечно, я ее вытер своими трусами, – пожаловался Роман. – А теперь вы хотите, чтобы я в таком виде вам показался.

– Ночью вас вид ваш не слишком смущал, – ядовито заметила Липочка.

– Ночью и без него хватало проблем, к тому же было темно.

Она сжалилась:

– Ладно, я дам вам свой халат.

– Спасибо, но я не влезу в него.

– Что же делать?

– Не знаю.

Слегка поборовшись с собой, Липочка наконец сказала:

– Хорошо, так и быть, дам вам Ванин банный халат. Надеюсь, халат вас устроит?

– Разве у меня есть выбор? – в свою очередь поинтересовался Роман. – Или вы решили, что мне нравится сидеть под кроватью?

– Не умничайте, а поскорей вылезайте, – бросая ему халат, воскликнула Липочка.

– Неужели вы думаете, что я смогу натянуть на себя халат под кроватью? Здесь слишком тесно, этот трюк мне не по зубам. Будьте любезны, отвернитесь.

Липочка горестно вздохнула и покорно отвернулась. За ее спиной послышалась возня, шуршание и скрип кровати.

– Ох, как я вам завидую! – воскликнул Роман, располагаясь на супружеских одеялах и блаженно раскидывая ноги и руки. – Как здесь мягко, как широко. Не удивительно, что так часто дурные мысли в голову лезут…

Наткнувшись на гневный Липочкин взгляд, он осекся и промямлил:

– Простите.

– «Простите»? Бессовестный наглец! Я самоотверженно вас спасала, и вот она благодарность. «Дурные мысли». «Лезут». «В мою голову»! Вы что, глумитесь?

Пухленькие ручки взмыли и уперлись в бока; Липочка грозно двинулась на Романа:

– А ну вставайте! Ишь, разлеглись! Сейчас же признавайтесь кто вы и как попали в мою квартиру?

Он закричал:

– Клянусь, не помню!

– Не помните? Ха-ха! Сейчас вы быстро все вспомните! Нахал! Чем попрекает меня! Надо было вас на мое место поставить! То есть положить!

– Нет! Ни в коем случае! – вскакивая с кровати и забиваясь в угол, завопил Роман. – Я несчастный человек! У меня память отшибло!

Липочка смягчилась, перестала наступать и продолжила лишь с легким укором:

– Из-за вас я Ваню своего из дома вытолкала чуть ли не взашей, неумытого, кое-как одетого, голодного.

– Он ночью кролика ел, – поспешно напомнил Роман и с обидой добавил: – А у меня за сутки крошки не было во рту, если не считать дурацкого песочного торта, который терпеть не могу.

– Так это вы слопали мой торт? – изумилась Липочка. – И еще жалуетесь! Жаль, что не может этого слышать Глафира. Шизанутой обозвала она меня. Значит и полотенце вы намочили?

– Должен же был я помыть липкие руки, – оправдался Роман. – Я испачкал их в креме.

– А кто вас заставлял лопать мой любимый торт, когда в доме имеется холодильник, полный продуктов?

– Вы слишком плохо думаете обо мне: я не вор и не лазаю по чужим холодильникам.

– Ну конечно, – усмехнулась Липочка, – вы не вор, однако мой торт со стола умыкнули. Бедная Глаша обалдела, когда я начала корить ее.

– Торт совсем другое дело. Я был голоден…

– Послушайте, но торт мы ели после обеда. Так вы здесь давно? – прозрела Липочка.

Роман смутился:

– Ну, не так уж и давно. Всего лишь сутки.

Липочка обрадовалась:

– Ага! Значит память к вам вернулась! Или и не пропадала совсем! Врун! Обманщик! Сейчас же признавайтесь кто вы и почему залезли ко мне под кровать?

– Нет, этого я вам сказать не могу, – твердо ответил Роман, и Липочка рассвирепела.

– Ах вы наглец! – закричала она, набрасываясь на него с кулаками. – Я из-за вас страдала всю ночь, а вы голову мне морочите?! Вот вам! Вот! Вот!

Роман не сопротивлялся, лишь прикрывал лицо, но когда удары стали ощутимыми, он бережно взял Липочку за запястья и воскликнул:

– Умоляю, не надо, вы сделаете больно себе!

– Не только себе, но и вам.

– Хорошо, – сдался Роман, – я все расскажу, только не деритесь.

– Отпустите меня, – прошептала Липочка и подумала: «Какие сильные у него руки».

– Я все расскажу, – повторил Роман и…

Донесся звонок из прихожей. Еще звонок, и еще. И громыхание в дверь.

– Муж вернулся! – испугалась Липочка.

Роман удивился:

– Разве у него нет ключа?

– Нет. Ключ остался в кейсе, а кейс украли. Я же вам говорила, что Ванечка этой ночью пришел домой в одних трусах.

Не заметив усмешки Романа, Липочка воскликнула:

– Прячьтесь обратно под кровать, – и выбежала из спальни.

– Святая женщина, – пробормотал Роман и вернулся на свое лежбище.

Попрощавшись с женой, Желтухин толкнул дверь Глафиры и удовлетворенно пробубнил: