Узнавала для Оси о Тургеневских письмах в Пушкинском доме и для Володи о матерьялах для выставки у Жевержеева.
14.12.1929. Новоселье у Катаняна.
Осложнения с разрешением к постановке «Бани».
В. А. Катанян. Фото А. Родченко. 1928
15.12.1929. Думают, что форма не играет роли. А я говорю, что новое платье может подогреть чувство.
Все утро просидела девочка, которую я «задавила» — надо купить ей теплый пуловер.
16.12.1929. Была на реф-кружке в доме печати. На «Выстрел» (премьера) не пошла. Володя говорит — не так уж плохо.
17.12.1929. Ося сказал про «Выстрел»: Грибоедов написал «Горе от ума» — получились афоризмы, а Безыменский написал афоризмы и думает — получилось «Горе от ума».
18.12.1929. Прислали еще книги из Malik'a.
Володя читал Костровым «Баню».
20.12.1929. Володя читал пьесу в реперткоме, говорил, что не может изображать рабочего с обручальным кольцом на пальце. Вообще — отгрысся.
Когда Адуев на вечере конструктивистов прочел стихи против Маяковского — начался мордобой.
Говорят, за границей вышла книжка «Большевик в алькове» — монтаж из альковных мест из нашей литературы.
22.12.1929. Володя ругался с «Безбожником» из-за перевранных стихов — прислали извиняться.
Звонил панический Кулешов — просит Осю, Володю защитить его в Арке после его доклада.
23.12.1929. Володя получил наконец наркомпросные бумажки для поездки.
Говорят, какой-то Вишневский прочел блестящую пьесу в доме Красн. Армии.
25.12.1929. Утром плакала — 25 мороза, шубы нет, машина сломана, денег нет…
Письмо от Арватика — хвалит книжку.
Вечером собрались обсуждать 20-тилетие — кончилось Рефсобранием.
26.12.1929. Сняли редактора «Настоящего» с журнала и с газеты за Горького «за выходку, граничащую с хулиганством».
Купила Катанянам сервиз с супрематическим рисунком.
27.12.1929. Обсуждали Володин праздник. Сема напридумал смешных вещей. Петя написал стихи.
28.12.1929. Купила 2 тюфяка — сидеть на Володином юбилее.[91]
29.12.1929. Покупала стаканы и фрукты на завтра. Куда я вмещу 42 человека?! Володя с утра до вечера в бегах. Полночи клеит с Зиной Свешниковой выставочные альбомы.
Крученых ужасно не хочет покупать Абрау — говорит: боюсь напиться и сказать лишнее.
В Гендриковом переулке. Фото А. Родченко. 1924
30.12.1929. Заехала к Володе, взяла экспонаты. Дома уже шла работа — вешали плакаты. Фотографию из охранки поставили под крюшонницу, декорированную моей красной атласной блузкой. Прорепетировали кантату и остальное напридуманное.
Почти все принесли Абрау. Жемчужный ушел на бровях. Было весело, но я не умею так веселиться. Ося говорит, что коллектив всегда строится по самому слабому.
Привезли большую корзину всякой бутафории: переделали брюнеток в блондинок и наоборот. До трамваев играли в карты, а я вежливо ждала пока уйдут.
РЕДАКТОРСКАЯ ВРЕЗКА
Галина Катанян оставила в своих воспоминаниях подробное описание этого вечера, отмечая, что Лиля тогда была увлечена Юсупом (Жусупом) Абдрахмановым.
«Она сидит на банкеточке рядом с человеком, который всем чужой в этой толпе друзей. Это Юсуп — казах с красивым, но неприятным лицом, какой-то крупный партийный работник из Казахстана. Он курит маленькую трубочку, а Лиля изредка вынимает трубочку у него изо рта, обтерев черенок платочком, делает несколько затяжек <…>
Веселятся все, кроме самого юбиляра. Маяковский мрачен, очень мрачен. Лиля говорит вполголоса:
— У Володи сегодня lе vin triste (мрачное настроение, франц.)».
31.12.1929. Боролись со старым бытом — не встречали Новый год.
1.1.1930. Володя сказал про Бескина, что у него был ум, но израсходовался.
2.1.1930. Сегодня диспут о соц. городах на кот. никто не пошел.
Вечером были Семки.
3.1.19.30. Володя почти не бывает дома.
4.1.1930. Выпили бутылку Roederer'a и съели банку ананаса — Володя получил в подарок к 20-тилетию…
Володю по телефону изнасиловал какой-то завклубом. Заставил читать еще не разрешенную «Баню» от несуществующего «Даешь». «Даешь» закрыли.
5.1.1930. Не достали сливок, сметаны, муки. Тем не менее торжественно обедали — Луэлла с Алей, Дима с Верой,[92] Рита,[93] Ося и я. В Загсе билетики с номером очереди и амур с обломанными крылышками, но с колчаном.[94]
Вечером на «Рогоносце».[95]
Володя говорит что Керженцев трогательно внимателен и мил.
С Луэллой Краснощековой. Фото А. Родченко. 1924
6.1.1930. Асеев лежит — легкие. Играла с ним и Левой в рамс. Зашел Володя. Вместе ушли домой.
7.1.1930. Долго разговаривала с Володей.
8.1.1930. Володя выступал на вечере сатиры. Докладывал Блюм. Говорил, что в нашей действительности сатира не нужна, а что проще заявлять куда следует. Володя приводил в пример «Прозаседавшиеся» и говорил, что нужны новые кадры сатириков — из рабочих. Уехал выступать в Колпино и Ленинград.
9.1.1930. Сноб[96] показывал письмо про Татьяну: «Т. вышла замуж за виконта с какой-то виллой на каком-то озере. Распинается, что ее брат расстрелян большевиками — очевидно, хвастается перед знатной родней, — больше нечем. Явилась ко мне и хвасталась, что муж ее коммерческий атташе при франц. посольстве в Польше. Я сказал, что должность самая низкая — просто мелкий шпик. Она ушла и в справедливом негодовании забыла отдать мне 300 франков долгу. Что ж, придется утешиться тем, что в числе моих кредиторов виконт такой-то…»
11.1.1930. Володя вернулся из Ленинграда. У него сперли кастет — повидимому в Колпине. Обедал Маршак.
Может быть что-нибудь и выйдет с «Кармен».[97] Предложу — сценарий и труд наши. Действ. лица: Володя, Коля, Ося, Кирсановы, я и т. д. Ателье, пленка, оператор — казенные. Если картина удастся — нам заплатят.
12.1.1930. В Комс. правде пролепетали где-то на задворках что ошиблись мол, и что Брики ездили (?!) «на свой счет, а не на казенные».[98]
13.1.1930. Позондировала почву по телефону — ни черта, конечно, не выйдет: «ателье перегружено и ни о какой внеплановой работе не может быть и речи». Помимо всего — очень хотелось, чтобы все они — Володя, Ося и т. д. были засняты (для потомства!..) Говорят в Баку и Тифлисе есть свободные ателье!! Володя прислал цветы.
Ося ушел на кружок. Как и каждый вечер, играл в карты. Коля Асеев первую половину вечера играл злобно на свои деньги, вторую половину широко и весело проигрывал Семины. После болезни он стал несноснее, чем когда-либо.
14.1.1930. Чернышевский писал Некрасову, что если у него и бывают плохие стихи, то это он просто «не в голосе» — не может голос всегда звучать одинаково.
Завтра премьера «Клопа» во Франкфурте.
15.1.1930. Сегодня первый вечер рефовского пленума — блестящий Осин доклад. Две стенографистки.
Дома читала вслух Осе и Володе пьесу Вишневского — прочли не отрываясь, это великолепно.
