«Любимый мой, подумай о грядущем…» Любимый мой, подумай о грядущем: Нас Время горше Смерти разлучит – Тебя оставит к старости идущим, А мне расцвет и силы сохранит. Пока еще мы вместе покоряем Бессмертную и сладостную высь; О ней не помним и не вспоминаем. Но вот все опасения сбылись: Лежим без сна, и нашему кресалу Уже не высечь страстного огня – Была ребенком я, ты снес немало, Когда впервые повстречал меня. Проходит ночь. День отчужденно-скудный Навис над нашей болью обоюдной. «Как пилигрим вновь посещает храм…» Как пилигрим вновь посещает храм, Покинутый уже бог весть когда, Где нынче только мох и лебеда, А некогда курился фимиам; Как он при виде стертого следа Родного имени, прильнув к камням, Дает излиться скорби и слезам, Так я в отчаянье спешу сюда. Ты мне был Сладострастья алтарем. Твой дух угас, и пепел твой остыл, И все же здесь твоя стучала кровь: Вот почему во тьме ночной и днем Тебя ищу я здесь, моя любовь, Умершего ищу среди могил. «Когда уйдешь ты – тот, что для меня…» Когда уйдешь ты – тот, что для меня Сегодня слов написанных дороже, Ты ключ от сердца моего, похоже, Вернешь мне снова, холодность храня. Твое обличье Фебова огня Не чуждо, с лунною дорожкой схоже. Куда ни оглянусь, оно все то же. Я плачу, прошлому не изменя. Твоя любовь ко мне цветку подобна – Отринув смерть, в дремоту влюблена, На жертву и на подвиг неспособна; Поникла, словно стебелек, она, Воззрилась, изумясь, на вихорь тот, Который лепестки ее сметет. «Когда Любовь меня разоблачит…» Когда Любовь меня разоблачит, Повергнув этот гордый лоб во прах, На миг не усомнюсь в ее правах – Какой-то смысл высокий в этом скрыт, Скупое совершенство; пусть звучит На улицах, благовестит в церквах, Что я отведала, себе на страх, Любовный хлеб. Он мне, как Смерть, претит. Все сказано. Не стоит продолжать. Не любишь ты – на том и порешим. Твоей рабыней, вопреки всему, Я стала. Плен мой будет нерушим, И это каждый волен осмеять, Но муки я не выдам никому! «Я – только лето сердца твоего…» Я – только лето сердца твоего, Не все четыре времени в году. В иных краях достойней существо Ты встретишь: нет, я большего не жду. Осенний груз плодов я не коплю, Нет зимнего прозрения во мне, И слишком долго я тебя люблю, Чтобы звенел мой голос по весне. Вот почему за летом вслед крадусь И барабаны войск моих молчат. Подобно лету, я к тебе вернусь – Ты будешь вновь цветку и птице рад. Иль даже лета своего черты В другой поре найдешь невольно ты. «О, если любишь, радость раздели…» О, если любишь, радость раздели Со мной – иль дай мне часть своих страданий! Лишения твой жребий рассекли, Жестоко полоснув по тонкой ткани. Златая нить моей судьбы прочна, Незыблема – ей нипочем наветы. Она несчастьями закалена, И ты прекрасно понимаешь это. Побудем же хоть день наедине И окунемся в солнечную ясность, В цветущий сад! – иль вновь придется мне Брести, как ты, сквозь горе, смерть, опасность… Пойдем встречать то, что с весною схоже: Ведь если это не любовь, то что же?.. «Жалей меня не оттого, что свет…» Жалей меня не оттого, что свет На склоне дня покинул небосвод; Жалей меня не оттого, что след Красы былой с полей и рощ уйдет; Жалей меня не оттого, что лик Луны поблек, волна стремится вспять; Не оттого, что страсть мужская – миг И больше мне твоей любви не знать. Давно известно мне: любовь – пурга Цветов, летящих с вишневых ветвей, Прибой, швыряющий на берега Обломки затонувших кораблей. Жалей меня за то, что разум скор, А сердце неразумно до сих пор. «Вдруг от твоей всем видимой личины…» Вдруг от твоей всем видимой личины И от твоих рассказов устаю, Рассеянно из беглых мыслей вью Свою причудливую паутину; Тебе в лицо и на руки смотрю, Любя, не знаю, в чем любви причина… «Но он в стихах так изливал кручину, Так пел восторг!» себе я говорю. Припомни, друг, когда черты чужие Начнешь искать, всмотрясь в мои черты, Как в книге ты меня узнал впервые, Как за строку в меня влюбился ты: Мы связаны, покуда пальцы злые Не сдавят горла певчей Красоты! |
