И все-таки замену мы начали проводить. В числе первых был Главный военный советник генерал Демин. И потому, что уже был назначен новый начальник Генерального штаба эфиопской армии, и потому, что ожидалось назначение нового министра обороны, и потому, что здоровье генерала, конечно, не позволяло ему работать в этой тяжелой в климатическом отношении стране.

Но прошло всего лишь около трех месяцев после нашего возвращения, как вдруг сенсация — Менгисту покинул Эфиопию и на своем самолете улетел в одну из африканских стран. Конечно, в Сомали или в Судан он по политическим мотивам отправиться не мог. Маловероятно, чтобы он улетел в Саудовскую Аравию, Северный или Южный Йемен (в двух последних государствах тоже было неспокойно, а Саудовская Аравия симпатизировала эритрейцам). Поэтому из соседей оставалась только Кения. Или это была любая другая страна Африканского континента до Заира включительно. Но телевидение показало лишь момент посадки Менгисту в самолет и его убытие.

Теперь это совершенно не имело никакого значения. Важно, что свершилось главное — тот, кто поддерживал напряжение в стране, самоотстранился от занимаемой должности и сам добровольно покинул государство, где фактически был диктатором. Тем самым были сняты все оковы, сдерживавшие мирное разрешение проблем в Эфиопии и прекращение гражданской войны.

По-разному оценивался поступок Менгисту. Одни говорили, что он сбежал от неотвратимого возмездия за ущерб, который он принес в последние годы. Другие говорили, что у него другого выхода не было. Я же полагаю, что, не отбрасывая первые две версии (они в определенной степени были вполне вероятны), целесообразно посмотреть на этот шаг с позиций интересов народа и государства. Конечно, кому хочется бесславно умирать?! Тем более если он только что перешагнул за сорок. Никому. А в положении Менгисту тем более. Но не каждый решится на такой шаг — оставить трон ради стабилизации обстановки в стране. При этом уход с поста главы государства совершен не в условиях хаоса и безвластия, как, например, это сделали в свое время Керенский или Ельцин. Менгисту ушел со своего поста в обстановке сильной власти и четко организованной и управляемой государственной системы. Мне его шаг немного напоминает попытку Наджибуллы в Афганистане, где только предательство министра иностранных дел Вакиля сорвало вылет Наджибуллы в Индию.

Менгисту политик-реалист и прагматик. Он был твердо убежден, что с сепаратистами ему не договориться, и причина одна — они не выполняют его условий. В то же время народ устал от войны и готов был на что угодно, лишь бы наступил мир. А Советский Союз в этих условиях поддерживал настроения народа. Поэтому, исходя из всех обстоятельств, Менгисту принимает решение сложить с себя полностью полномочия главы государства. Правильный ли это был шаг? Несомненно. Но с учетом нравов и обычаев Африки после ухода с высшего поста Менгисту нельзя было оставаться в своей родной Эфиопии. И он покидает Родину — может, до лучших для него времен, а может, и насовсем.

Далеко не каждый из государственных деятелей решится самостоятельно на такой шаг. Во всяком случае, президент России Ельцин, который вместе с Горбачевым, Кравчуком и Шушкевичем развалил Советский Союз, а затем до 2000 года разваливал и Россию, который полностью потерял в народе всякое доверие, такое решение никогда не примет. У него нет чувства ответственности за судьбу своего народа, нет государственной мудрости и нет необходимого для нормального мужчины мужества. Он трус по натуре, как и Горбачев, но эту трусость прикрывает угрозами или невнятными фразами. Например, на пресс-конференции Ельцина и Клинтона в Кремле 5 сентября 1998 года американский корреспондент спросил у него: «Думаете ли вы распускать Государственную Думу, если она не проголосует за Черномырдина?» Казалось бы, чего проще сказать так, как говорил Сталин, четко и однозначно да или нет — и всё. А Ельцин после долгого молчания наконец изрек: «Нас ожидают большие, интересные события…» Все присутствовавшие, в том числе Клинтон, как, видимо, и миллионы телезрителей, ожидали, что за этим последует основное содержание ответа. Но Ельцин только удивленно поднял брови, повернул голову к Ястржемскому, который сидел за соседним столом, и добавил: «Всё…» В зале послышался шум, смех. Кто-то громко сказал: «Оригинальный ответ!» Вот уж точно, «оригинальный». И вообще, чем дальше, тем Ельцин становится «оригинальнее». Как известно, в день начала учебного года Ельцин обязательно посещает одну из московских школ. В 1997 году это совпало по времени с гибелью принцессы Дианы. И президент говорил школьникам со скорбным лицом: «Конечно, во всех странах будут жалеть о гибели актрисы (?!) Дианы. Особенно в Англии, Великобритании… да и в Лондоне…» А в 1998 году на вопрос одного из учеников: «Борис Николаевич, какой литературный герой является вашим кумиром?» — российский президент опять оказался «на высоте»: «Пушкин… понимашь. Все в детстве пытались писать стихи». Уверен, что эта встреча останется в памяти учеников на всю жизнь, как все годы царствования Б. Н. Ельцина в памяти наших соотечественников.

Но, наверное, потомки долго будут помнить, что осенью 1993 года, отрешенный съездом народных депутатов России от должности президента, Борис Ельцин не ушел с поста. Вместо этого он расстрелял из танков избранный народом Верховный Совет и тысячи безоружных людей. Личная власть оказалась дороже человеческих судеб и спокойствия всей страны.

И то, что в декабре 1999 года Ельцин передал власть Путину — это отнюдь не мудрый и тем более не демократический шаг, а страх. Страх перед той развязкой, которая уже нависла над ним.

Такие вот напрашиваются параллели.

Ну, а глава Эфиопии Менгисту принимал решение об уходе сам. Конечно, нельзя исключать и влияние на его решение всех сопутствующих обстоятельств, в том числе, возможно, определенную роль сыграла и наша военная делегация.

Во всяком случае, шаг был предпринят мудрый — в первую очередь во имя народа.

На мой взгляд, один только перечень даже не всех, а лишь крупных мероприятий, которые мы провели за пять лет, уже позволяют читателю сделать некоторый вывод о месте и роли Генерального штаба, а также о характере его работы, высокой напряженности (физической и моральной) его офицеров, о его именно повседневном, всеохватывающем труде. Раньше уже говорилось о Генштабе в целом, как об основном органе управления Вооруженными Силами. А сейчас хотелось бы акцентировать внимание только на последних пяти годах его деятельности в условиях, когда Д. Ф. Устинов и Н. В. Огарков были вместе, но действовали врозь.

Итак, вот этот перечень мероприятий только за период 1980–1984 годы.

— Разработка и ежегодное уточнение оперативно-стратегических планов Генерального штаба использования Вооруженных Сил в войне в случае агрессивных действий какой-нибудь страны.

— Подготовка и проведение (можно назвать их государственными) крупномасштабных стратегических учений дважды на западе, на юге, и дважды на востоке страны. О размахе учений можно судить хотя бы по оперативно-территориальным границам: учения на западе затрагивали территории и, естественно, органы военного управления, войска и флоты — РСФСР, Белоруссии, Эстонии, Литвы, Латвии; учения на юге — территории РСФСР, весь Северный Кавказ, Азербайджан, Грузию, Армению, Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан, Киргизию, Казахстан; учения на востоке охватывали все, что было от Урала до Тихого океана. Для Генерального штаба учения и маневры были основной формой подготовки Вооруженных Сил СССР.