Мы согласились с его предложениями, после чего договорились, что сегодня же составим проект плана действий нашей совместной группы и пришлем ему на согласование. Если будут какие-либо дополнения, можно вносить, мы заранее с ними соглашаемся.

Наши действия спланировали следующим образом. Из Луанды на юг вылетаем самолетом АН-24 Главного советского военного советника. Через два часа полета (около 800 километров) приземляемся на аэродроме в оперативных границах 5-го военного округа. Затем пересаживаемся на бронетранспортеры и совершаем 300-километровый марш-бросок до командного пункта округа на юг, где тоже имелся аэродром, однако лететь туда было уже небезопасно — свирепствовала истребительная авиация ЮАР. Поэтому и наша бронегруппа имела в своем составе средства ПВО — три «Шилки» и «Осу» плюс несколько операторов с переносными зенитно-ракетными комплексами «Стрела» (кстати, «Шилки» были также ориентированы и на стрельбу по наземным целям, что особенно эффективно). Кроме того, были стационарно установлены средства ПВО и по маршруту в трех пунктах на высотах. Для обеспечения безопасности от нападения наземного противника (а засаду на 300-километровом маршруте, конечно, реально можно ожидать в любом месте, тем более саванна таит в себе много неожиданностей), нашу группу сопровождал батальон правительственных войск.

Действовали, как спланировали. Вылетели рано. Долетели до аэродрома назначения без происшествий. В зоне аэродрома барражировало звено наших истребителей. Пересев на бронемашины, отправились дальше. На протяжении всего пути видны тяжелые следы действия юаровской авиации: сгоревшие автомобили, транспортеры и боевые машины пехоты, воронки от разрыва бомб на полотне и особенно по обочинам дороги, пролысины выгоревших от пожаров трав и кустарников. До самого места назначения никаких населенных пунктов не встречалось. Оказывается, эта дорога, построенная португалами, умышленно не проходила через деревни — к ним отходили дорожные отростки. Видно, это целесообразно — обеспечивалась высокая скорость движения. Но мы, к сожалению, двигались медленно, со скоростью 40–50 км в час, так как действующий впереди нас отряд обеспечения движения не мог двигаться быстрее — ему надо было гарантированно исключить возможный подрыв наших машин на минах противника.

Вдоль дорог во многих местах видели, как местные жители работают в поле. Неподалеку от поля находились их хижины из камыша или чего-то подобного. Нам рассказали: в каждой хижине живет с детьми одна из жен главы семейства. А глава — отдельно. У него, как правило, от трех до пяти-шести жен (больше не прокормит). Они у него работают в поле, пасут скот и ухаживают за ним, кормят мужа и лечат его, если требуется, рожают ему детей, строят хижины, следят за огородом, приносят воду, а некоторые даже ходят на неопасную охоту (на птиц, змей и т. п.).

На командный пункт 5-го военного округа мы прибыли в середине дня. Командующий округа подполковник Календа встретил нас настороженно, но проявил должное внимание и вежливость. Я знал, что все командующие войсками военных округов юга страны были, по просьбе главного военного советника, извещены о том, что приедет наша группа и будет интересоваться уровнем подготовки, способностью вести боевые действия. Им также будут предлагать отойти на рубежи, где сейчас стоят гарнизоны кубинских войск, и надо доложить свое мнение. Между прочим, командующий округа окончил нашу Военную академию имени М. В. Фрунзе и немного говорит по-русски.

Заслушав командующего, мы приняли совместное решение поехать и посмотреть две бригады из четырех, побеседовать с офицерами и солдатами, после чего сделать вывод о состоянии обороны, возможностях и способностях ангольских войск. Итог подвести на командном пункте округа. Оставив одного офицера из нашей группы на КП округа, мы отправились в бригаду, что «сидит» на дорожном направлении. Однако кубинцы наотрез отказались ехать с нами, сказав, что они решат все вопросы здесь, на КП округа. Но затем, посоветовавшись, все-таки послали с нами одного своего полковника — начальника разведки штаба генерала Поло. Командующий округа поехал с нами.

В бригаде мы выслушали командира, начальника штаба и отправились, уже пешком, сразу на передний край — нам сказали, что активная перестрелка была только вчера утром и уже более суток на передовой спокойно. Когда мы шли по первой траншее, я поражался мастерским избранием этой позиции — все прекрасно просматривалось на большое расстояние. Так можно было построить только в условиях отсутствия соприкосновения с противником и если работами руководил командир и инженер высшего класса. Оказывается, было и то, и другое, и третье. Траншеи проходили по песчаной местности, грунт был зыбким, поэтому стены траншей и окопов были «одеты» в щиты, сплетенные из прутьев. Кстати, местность здесь густо проросла кустарником, попадались отдельные деревья и клочки травы. Проходя роту за ротой, я отмечал множество стреляных гильз. Значит, здесь бывает горячо. Солдаты и офицеры выглядели очень довольно и во всех отношениях прилично. Возле одного солдата невольно «застряли». Маленький, худенький, чуть больше автомата, но — улыбается. Увидев, что я с недоумением разглядываю его, командующий округа спросил солдата (наш переводчик— двухметровый Кононов мне перевел):

— Тебе сколько лет?

— Уже больше двадцати.

— Женат?

— Да нет еще…

— Что это ты? Женилка не выросла?

— Да выросла. Денег еще не накопил.

— А что ты такой худой?

— Ну, зато я отлично стреляю и быстрее всех в роте бегаю.

— Куда бегаешь — вперед или назад?

— Куда прикажут, — не растерялся солдат, но невольно получилось, что солдат, не подозревая этого, поставил своего начальника в весьма пикантное положение.

Тут вмешался ротный командир, лейтенант:

— Это у нас хороший солдат. Он бы мог сейчас пострелять — по заказу с первой очереди сбивает. Но если мы стрельнем, то юаровцы начнут обстрел из миномета.

Мы попрощались. Подарили солдатам различные советские военные значки, а ротным командирам — бинокли. Хоть с нами кубинцев и не было (полковник остался в штабе бригады), я все-таки спрашивал солдат и офицеров: «Вы сможете без посторонней помощи удержать этот рубеж, если противник навалится большими силами?» И везде я встречал один и тот же ответ: «Мы защитим свою землю».

На следующий день мы посмотрели еще одну бригаду. Выводы были приблизительно те же.

Но меня удивляло отсутствие реакции противника. Ведь он уже накануне знал, что наша группа обязательно появится на фронте. Когда же мы прибыли на передний край, то, конечно, юаровцы нас наблюдали. Наконец, им многократно представлялась возможность накрыть нас артиллерийско-минометным огнем и обстрелять пулеметами на переднем крае. Но ничего этого не делалось. Почему? Мы терялись в догадках.

Наиболее вероятны были две версии, хотя и они не были очень уж убедительны. Первая — позавчера в течение суток ангольской авиацией было проведено три массированных авиационных налета (два днем и один — ночью) с нанесением бомбоштурмовых ударов по скоплению войск противника в районах Эвале, Перейра, Миенга — это все неподалеку от госграницы Анголы с Намибией. Скопление было достоверным, а удары, конечно, оказались неожиданными и весьма эффективными. Кстати, в налетах принимали участие и кубинские летчики, что делает им честь. Так вот, возможно, опасаясь подобных действий, противник решил пока «не трогать» ангольцев.

Вторая версия состояла в том, что работа нашей группы могла прикрываться мощными силами артиллерии, авиации и т. д. И если бы юаровцы начали обстрел, то отпор им был бы значительным и для них весьма опасным. Других предположений у нас не было. По части же информации, т. е. к вопросу о том, как могли к ним просочиться данные о предстоящей нашей поездке, так эта, как я уже говорил, «болезнь» всех стран Африки, Ближнего и Среднего Востока. ЦРУ не жалеет денег, лишь бы иметь свои глаза и уши буквально везде (кстати, сейчас такая же обстановка и у нас в России). И мы это отлично знали и совершенно не опасались того, что информация о наших планах просочится к спецслужбам США. Это даже лучше, что они будут знать о внимании Советского Союза к этой проблеме.