И все это может быть мобилизовано в интересах страны, т. е. в интересах всего народа.

Конечно, в 1942-м и частично в 1943 годах было падение общих цифр, но с конца 1943-го и особенно в 1944 году народное хозяйство стало быстрыми темпами возрождаться. Но самое главное — все шло для фронта, все для победы, чего не могла сделать Германия.

Приведенные в таблице показатели обеспечены высоким уровнем производства военной техники в годы войны. Об этом свидетельствуют следующие цифры:

(«История Второй мировой войны 1939–1945 гг.», т. 12, с. 168).

Особенно ярко выглядят показатели роста за счет производства новой техники и вооружения по таким видам, как пистолеты-пулеметы (т. е. автоматы) — в 6 раз, орудия — в 2,5 раза, танков и САУ — более чем в 4 раза, боевые самолеты — более чем в 2 раза.

Объясним некоторые цифры, которые идут до 1945 года со снижением. Количество, например, производимых винтовок снижалось, потому что им на смену шли автоматы.

Наш военный флот имел полное превосходство над флотом противника в Баренцевом, Балтийском и Черном морях. Естественно, на это оказали значительное влияние проводимые в то время флотами США и Англии морские операции в Северном и Средиземном морях.

Теперь можно взглянуть на таблицу производства важнейших видов военной техники в Германии тоже за такой же период, как у нас, т. е. за период с 1941 по 1945 годы (при этом в 1945 году — только первые четыре месяца), и затем сопоставить с нашими показателями, и особенно изменения в динамике.

(«История Второй мировой войны 1939–1945 гг.», т. 12, с. 200).

Если сравнить производство военной техники и вооружения Германии с аналогичным производством в Советском Союзе, то можно легко убедиться, что по количеству произведенного стрелкового оружия, орудий, минометов, танков (и САУ) и боевых самолетов СССР значительно обошел военное производство гитлеровской Германии и ее сателлитов, поставлявших Германии сырье и готовую продукцию. Хотя возможности у Советского Союза были значительно ниже. Даже в сфере формальных цифр ситуация следующая: промышленность всей Европы, за исключением Великобритании, работала на Германию! Но ведь эта промышленность пустила глубокие корни еще в конце XIX века. А Советский Союз только в 30-х годах начал индустриализацию вообще и фактически только успел провести в жизнь одну пятилетку.

Вот так-то. И как глупо выглядят только вот на этом фоне все вымыслы и старания критиков социалистического способа производства, общественного строя Советского Союза.

А советский народ?! Он был единым не только на фронте и в нашем тылу, но и в тылу врага. Уже в первую военную зиму почти по всей оккупированной территории наши люди развернули борьбу с врагом. Если в первые дни и месяцы война в тылу противника носила характер стихийный, то к зиме — уже организованный. К весне 1942 года — завершилось становление партийного подполья и партизанского движения. Последнее управлялось Ставкой Верховного Главного Командования.

Естественно, в училище мы жадно ловили вести со всех фронтов и сами рвались в бой. Но вот закончились мои первые военные университеты в Свердловске и Горьком. Добившись «справедливости», наконец-то и я отправился на фронт. Меня распирало от гордости, хотелось кричать на каждом углу: «Я еду в Сталинград, я еду защищать Сталинград!» Но было и другое чувство — чувство горечи. Почему допустили немцев до нашей великой Волги? Почему?! Не мог я тогда всего понять… Тем более не мог не то что представить — даже знать всей суммы фактов. Но если бы они мне были известны, особенно данные по производству вооружения, — тем сложнее было бы объяснить прорыв врага к Сталинграду. Все-таки здесь, как выяснил я позже, имелись слабые места. И, может, связанные с нашей стратегической разведкой — прежде всего. Не это ли мешало Верховному Главному Командованию своевременно принимать необходимые решения? Именно это. Располагая достоверными данными о возможных действиях противника, Ставка несомненно могла избежать харьковского поражения, что в свою очередь открыло путь немецко-фашистским войскам на Сталинград.

Но это уже рассуждения сегодняшнего дня. А тогда у меня была грандиозная перспектива — еду на фронт!