Мода на растения, наверняка, существовала и в викторианскую эпоху. Араукария (araucaria aurucana) была известна в Англии с 1793 года, но доступной для широких слоев она стала лишь в начале 1840-х. Можно было поразить соседей пятифутовым деревом, стоившим всего 5 фунтов стерлингов (чуть меньше, чем платили служанке в год). Охотники за растениями рыскали по миру в поисках новых экземпляров. В 1843 году Роберт Фортьюн, отправившийся в опасное и трудное путешествие по Китаю, прислал домой японский анемон, ароматную жимолость (lonicera fragrantissima), зимний жасмин (jasminum nudiflorum) и расцветающую вместе с ним весной форзицию (forsythia viridissima), а также сорок разновидностей древесных пионов.[408] Орхидеи всегда были в моде. Особенно ими славились питомник Лоддиджа и сад Королевского общества садоводов в Чизуике. Согласно Лаудону, георгины были в то время «самым модным цветком в стране», их широко рекламировали, но покупателю клубней следовало проявлять осторожность. В «Журнале по домоводству» приведено множество сортов, имевших блестящие рекомендации от питомников, однако почти все они, по мнению автора статьи, «оказались никуда не годными».

В 1836 году в каталоге Лоддиджа предлагалось более 1500 сортов роз. В то время розы еще благоухали, но повторно не цвели. В розарии обычно росли классические розы, выведенные в 1820 году. В 1854-м Национальное общество любителей роз начало проводить ежегодные выставки в Хрустальном дворце в Сиднеме. В то время наблюдалось повальное увлечение папоротниками, как местными, так и экзотическими. Викторианцам, любившим резкие цветовые контрасты, нравилось видеть на клумбах такие растения, как красная пелларгония (возможно, вы до сих пор зовете ее геранью, хотя с ботанической точки зрения это неправильно), петунии, вербены и экзотического вида кальцеолярии. Яркая листва колеуса контрастировала с таким же яркими цветами на клумбе.[409] На выставке было представлено двадцать четыре сорта элитных штокроз и двадцать пять просто «для украшения сада».[410] Ковровая посадка цветов в большом викторианском саду практиковалась благодаря дешевому труду и бесперебойной поставке растений. Более скромной версией огромной клумбы был «партер», тщательно спланированный цветник из невысоких растений.

Королевское общество садоводов, основанное группой джентльменов, встретившихся в книжном магазине Хатчардса на Пиккадилли, проводило цветочные выставки в парках Чизуика с 1827 по 1857 год; там присутствовала и «свободно общалась с лавочниками, ремесленниками и садовниками значительная часть английской аристократии». Вход стоил 3 шиллинга 6 пенсов. «От столицы до выставки курсирует множество омнибусов, которые доставят вас туда за шиллинг» — я полагаю, лавочники, ремесленники и садовники пользовались омнибусами, аристократы приезжали в собственных экипажах. Однако к 1857 году Чизуик пришел в упадок, тем больше шансов на успех имело предложение заложить новый сад в Кенсингтоне.[411] Принц Альберт, вдохновленный триумфом Всемирной выставки, решил отвести под сад часть территории площадью 87 акров, которую приобрела Комиссия по проведению выставки на вырученные от последней средства (теперь на этом месте располагаются Музей науки и Имперский колледж). Разработка проекта велась Королевским обществом садоводов совместно с департаментом науки и искусства.

Принц Альберт лично участвовал в подборе деталей — он выбрал цвет кирпичей и подарил саду несколько скульптур. В 1861 году сад был открыт королевой и немедленно стал самым модным местом в Лондоне, особенно в период проведения двух больших ежегодных выставок, в мае и июле. Там было несколько летних эстрад, «тележки» с прохладительными напитками (вероятно, передвижные киоски), несколько оранжерей и галереи протяженностью в 4000 футов.[412] Основой дизайна послужили цветной гравий и стриженый самшит, чтобы сад эффектно выглядел зимой и летом, пока самшит не повредят дожди и ветер, а гравий не станет слишком грязным. Цветы предполагалось высаживать каждый год.

На современный вкус, все это выглядит сущим уродством: уложенный завитушками гравий из белого плавикового шпата, пурпурного флюорита, серого аспидного сланца, цветного стекла и красного кирпича, в обрамлении стриженого самшита, доставшегося нам в наследство от регулярных садов восемнадцатого века, — и очень мало места для клумб. Но викторианские садовники обожали резкие контрасты. «Оранжевый с фиолетовым хорошо смотрятся рядом… на женской шляпке или платье… и на клумбах».[413] В заметке о весенней выставке 1863 года сообщалось, что «в некоторых категориях садоводы-любители обошли владельцев питомников», однако при беглом взгляде на список любителей приходится отказаться от мысли об энтузиасте, который холит и лелеет свои цветы на заднем дворике: в числе победителей назван садовник мисс (впоследствии баронессы) Бердетт Куттс.[414] В 1888 году договор об аренде земли в Кенсингтоне истек. Тогда Королевское общество садоводов решило переехать туда, где оно располагается сегодня — в Уисли, графство Суррей. (Первая выставка в Челси состоялась в 1913 году). На первой выставке в Уисли появилось нововведение, дожившее до наших дней: конкурс на лучшее цветочное украшение стола. Посреди щедро уставленного разными блюдами викторианского стола обычно ставилась ваза с цветами, но когда в моду вошла сервировка «à la Russe», цветам стали уделять больше внимания. В 1861 году бесспорным победителем конкурса стал мистер Марч с расставленными вдоль стола тремя многоярусными вазами с папоротниками, незабудками, бутонами роз и «мелкими гроздьями винограда». Многоярусные серебряные подставки для цветов были обязательным предметом сервировки во всех зажиточных викторианских домах, но ваза мистера Марча была стеклянной, и ее верхняя чаша крепилась на вершине стеклянной колонны высотой в два фута, образуя над головой обедавших настоящий балдахин из листьев. Эта композиция потрясла воображение богатых лондонцев, и через месяц копии стеклянной вазы мистера Марча уже продавались на Сент-Джеймс-стрит.[415]

Полезные советы по поводу самой дешевой и самой лучшей еды для тех, кто очень беден, были включены в «Учебник домоводства» У. Б. Тегетмейера, впервые опубликованный в 1858 году.[416] Он был практичным человеком, писавшим для «женщин, учащихся в общеобразовательных институтах… и девушек-учениц старших классов школы». В первую очередь, он рекомендовал хлеб. «Рабочий должен съедать ежедневно около 2 фунтов, жена и подрастающие мальчики лет десяти 1 ¼ — 1 ½ фунта, а каждый маленький ребенок столько, сколько захочет. Если вы очень бедны, тратьте почти все свои деньги на хлеб». Согласно Мейхью, кусок хлеба и луковица были весьма распространенным обедом у рабочих.[417] Затем молоко. «Каждый член семьи должен, по возможности, каждый день выпивать 2 пинты парного молока, снятого молока или пахты. Если хлеба и молока в достатке, все, по всей вероятности, будут здоровыми и крепкими, и при этом никаких счетов от доктора».