– Холланд хороший человек.

– Это не ответ.

– Ты обсуждал начальство, когда служил в армии?

– Постоянно. С теми, кто одного со мной звания.

– А мы одного звания?

– Примерно.

– И каким же было твое начальство?

– Одни были хорошими парнями, другие – настоящими задницами.

– Холланд нормальный мужик, – сказал Петерсон. – Но он устал от жизни. Его жена умерла. Потом дочь выросла и ушла из дома. Он остался один, и у него что-то вроде депрессии.

– Я видел в его кабинете фотографию.

– Счастливые дни. Они были хорошей семьей.

– Значит, он в состоянии справиться с этим делом?

– Да, и ему хватает ума попросить помощи, когда он в ней нуждается.

– И кого он попросил?

– Тебя.

Ричер допил пиво. Он согрелся, ему было уютно и тепло, и он чувствовал, что устал.

– И что я могу для него сделать?

– Лагерь для строителей устроили на старой военной базе, – сказал Петерсон.

– Ты мне говорил.

– Мы хотим понять, что точно там было.

– Вы не знаете?

Петерсон покачал головой.

– Ее построили давным-давно, и там стоит одно каменное сооружение, размером и видом похожее на дом.

– И все?

– Еще есть длинная прямая дорога, которая ведет к строению, стоящему в полном одиночестве в прерии.

– Размером с дом?

– Меньше моего.

– Какой он формы?

– Квадратный. Прямоугольный. Как дом.

– С крышей?

– Естественно.

– Может быть, это пусковая ракетная установка. Таких в обеих Дакотах очень много.

– Нет, это не оно.

– В таком случае может быть все, что угодно. Например, военные начали что-то строить, а потом бросили.

– Мы так не думаем. Старики кое-что помнят и рассказывают. Они говорят, что там несколько месяцев работала целая куча инженеров. С серьезной охраной. Кроме того, туда постоянно кто-то приезжал или уезжал. Тебе не кажется, что это немного слишком для штуки размером с обычный дом?

– Я слышал и более странные вещи.

– Нам необходимо знать точно. Существует вероятность, что придется туда отправиться и арестовать человек сто. Мы хотим понимать, с чем можем там столкнуться.

– Позвоните кому-нибудь. Например, в военное министерство.

– Мы звонили. Сначала мы, потом совет округа, за ними администрация штата.

– И что?

– Никто не получил никакого ответа.

– Сколько лет вашим самым старым старикам?

– Это важно?

– Я хочу понять, когда шло строительство. Они видели тех инженеров собственными глазами? Или слышали про них от родителей или дедушек?

– Базе лет пятьдесят.

– Сколько прошло времени с тех пор, как оттуда ушли солдаты?

– Нисколько. Их там никогда не было.

– Значит, это заброшенная база времен холодной войны, – пожав плечами, сказал Ричер. – Вполне возможно, что строительство вообще не довели до конца. Знаешь, как это бывает: в какой-то момент идея кажется великолепной, но проходит немного времени, и она уже выглядит идиотской. Тогда подобные вещи происходили сплошь и рядом, поскольку стратегия была подвижной. Или просто никто не имел ни малейшего представления о том, что они делают. Поверь мне, там нет ничего особенного. Каменный дом надежнее защитит от выстрелов, чем деревянный или трейлер, но, насколько я понял, вы не собираетесь развязывать там войну.

– Нам нужно знать наверняка.

– Я не могу вам помочь. Я здесь никогда не служил. И не слышал разговоров про эти места.

– Ты бы мог позвонить каким-нибудь старым знакомым. У тебя же наверняка кто-то остался.

– Я уже очень давно уволился из армии.

– Ты мог бы поехать на запад и взглянуть, что там такое.

– Каменный дом. Армейский камень ничем не отличается от обычного.

– Тогда что там делало такое количество инженеров?

– Что тебя беспокоит?

– Мы подумали, а вдруг там имеется подземный бункер и дом – это всего лишь вход. Возможно, они разместили свою лабораторию под землей. Тогда понятно, почему нет пожаров и взрывов в трейлерах. Они вполне могли превратить старую базу в настоящую крепость, с запасами продовольствия, воды и оружия. Наша операция может превратиться в осаду. Нам это надо?

Петерсон встал, подошел к столу и взял из холодильника еще две бутылки с пивом, из чего Ричер сделал вывод, что они прошли только половину пути или даже треть, если у него там упаковка из шести бутылок.

– И это не все, – сказал Петерсон.

– Кто бы сомневался? – заметил Ричер.

– Мы «закрыли» их главаря, но руководство и контроль не прекратились. Иными словами, они продолжают функционировать.

– Значит, у него есть заместитель.

– Банды таким правилам не подчиняются.

– Тогда он каким-то образом поддерживает связь со своими соратниками. По мобильному телефону или тайно переправляет им письма.

– Нет.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– В таком случае, через адвоката. Разговор один на один каждый день, они делают вид, что обсуждают детали обвинения и все такое, а в действительности он выдает устные инструкции, которые адвокат отправляет по назначению.

– Мы тоже так подумали. Но адвокат тоже не при делах.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что в комнатах для свиданий имеются скрытые аудио– и видеокамеры.

– Для того чтобы следить за беседами наедине между адвокатом и обвиняемым? Разве это законно?

– Возможно. У нас совсем новая тюрьма, а в некоторых федеральных законах, принятых недавно, полно лазеек.

– Но он же не федеральный заключенный.

– Ну хорошо, допустим, наши действия не совсем законны.

– Однако вы все равно это делаете?

– Да, – ответил Петерсон. – И мы не слышали ни единого слова, в котором содержались бы инструкции или даже намек на их бизнес. Никто не передавал записок, и никто ничего не записывал.

– Ты когда-нибудь слышал про Четвертую поправку[3] к Конституции? У вас могут возникнуть серьезные проблемы в суде.

– Мы не планируем использовать то, что услышали. Прокурор ничего не знает. Мы просто хотим быть готовы, если они решат напасть на свидетеля. Это исключительно инициатива полиции.

– С вашей свидетельницей все будет в порядке. Вы обложили ее ватой. Продержаться нужно месяц. Ну, конечно, вам придется немного больше поработать, не более того.

– Мы участвовали в конкурсе, когда выбирали место, где будет построена тюрьма.

– Холланд мне говорил. Как завод по производству «Тойот» или «Хонд».

– Мы были вынуждены пойти на компромиссы.

– Так всегда бывает.

– Персонал тюрьмы получает налоговые льготы, мы построили для них дома и расширили школу.

– И что?

– А в самом конце нам пришлось подписаться на участие в их плане решения кризисных ситуаций.

– И в чем он состоит?

– Весь болтонский полицейский участок занимает места на заранее обозначенном периметре в миле от города.

– Все?

– Все до единого. Те, кто на смене и кто дома, больные и здоровые, те, кто спят и кто бодрствует.

– Ты серьезно?

– Нам пришлось на это согласиться. Ради благополучия нашего города.

– Плохо, – сказал Ричер.

– Совсем плохо, – согласился с ним Петерсон. – Если зазвучит сирена, мы должны все бросить и мчаться на север. Все мы. А это означает, что, если сирена завоет в какой-то день в следующем месяце, нам придется оставить Джанет Солтер полностью без защиты.

Ричер допил почти всю вторую бутылку.

– Это же безумие, – сказал он.

– Только в реальности, – возразил Петерсон, – но не на бумаге. В качестве поддержки мы получаем дорожный патруль. Кроме того, федералы предложили нам помощь в рамках программы защиты свидетелей. Но, как правило, дорожный патруль зимой находится в милях от нас, а миссис Солтер категорически отказалась от участия федералов. Она заявила, что запереть далеко от дома следует байкеров, а не ее.