— Они все поднимались в гору, — сказал воин с дряблой кожей человека, который был толстяком до участия в военной кампании, посадившей его на голодный паёк. Он воспользовался затишьем в боевых действиях, чтобы быстренько достать ломоть вяленой оленины и грыз его, пуская слюни и говоря со ртом, набитым мясом, — эти паршивцы. Потом раздался странный вопль — я не смог разобрать слов — и все просто остановились.

Павел отметил, что не все. Зетриндор летал над своими приспешниками, и несмотря на расстояние, священника передернуло от отвращения. Игнорируя это ощущение насколько было возможно, он напряжённо всматривался, пытаясь найти своих пропавших друзей, но их заметила Натали благодаря ее светящимся, нечеловеческим глазам.

— Там, — показала она.

В указанном направлении Павел смог разглядеть парящую сверкающую пылинку, которая вполне могла быть Дживексом, и пятнышко на земле, которое могло оказаться Уиллом. Они добрались туда, не пронзённые по пути тучей стрел и не разрубленные на кусочки.

Но Госпожа Удача, кажется, перестала им улыбаться, потому что Зетриндор расправил свои порванные, иссохшие крылья и накинулся на них. Павел закричал в мучительной уверенности, что рептилия сейчас убьет их. Но огромное белое чудовище не обрушилось на них сверху, а вместо этого село неподалеку. Его армия, напоминающая рой белых муравьев, начала образовывать круг. Неужели для того, чтобы послушать как он, Уилл и Дживекс будут вести разговоры?

Павел повернулся к Дорну, Стайвэлу и Натали.

— Я не знаю, что происходит, — сказал он, — но это не сможет длиться долго. Что бы этот идиот полурослик не собирался сказать, Зетриндор не будет долго терпеть его дерзость. Мы должны спуститься туда немедленно.

— Мы никак не успеем вовремя, — буркнул Дорн, — даже если бегом, при условии, что они не начнут стрелять, пока мы будем спускаться вниз по склону. Нам нужно волшебство, которое переместит нас туда.

Павел оглянулся, но ему не удалось увидеть где-нибудь поблизости ни друида, ни колдуна. Естественно. Захватчики перестали нападать на войска с фронта, и весь подобный народ был в тылу, сражаясь с драконами. Он сделал шаг в том направлении, но кто — то прохрипел:

— Нет. Соберитесь вокруг меня.

Он повернулся и увидел Мадислака Пемска, опиравшегося на копье и выглядевшего так, он рухнет, лишись этого своеобразного костыля. Его кожа была пепельного цвета, а большая часть потрепанного коричневого одеяния была тёмной от пропитавшей его крови, которая всё ещё пузырилось на губах.

— Господин, — сказал Стайвэл, — вы сильно пострадали.

Старик закрыл серые глаза.

— Неужели, — прохрипел он, — никто кроме меня ничего не понимает? Неужели вы не слышали, как священник Латандера сказал, что у нас нет времени? Подойдите ближе! Я думаю, что даже раненый могу управиться с вами пятью.

Они собрались вокруг Мадислака. Бронзовым серпом, зажатым в дрожащей от напряжения руке, он вывел магическую фигуру и прошептал слова силы

Магия пронизала тело Павла. Взвыл ветер, поднял его с товарищами вверх и переместил вниз по склону. Или, возможно, они сами стали ветром, а их тела были превращены во что — то светлое и прозрачное как туман.

У Дорна же было чувство, будто это вопила сама ненависть, могучая, как волшебство Мадислака, которое уносило его прочь. С гибелью Кары возможность сразиться с её убийцей — было единственным желанием, что у него оставалось, и после десятков дней отчаяния, оно, наконец, исполнилось.

Но когда ветер понес их над кольцом зрителей, а Зетриндор устремился к Уиллу и Дживексу, его ярость уступила приступу страха.

Дорн продолжал лететь на расстоянии нескольких ярдов над землёй, всё ещё в виде призрака. Его друзья были на волосок от смерти, а он не мог ничего с этим поделать.

Затем воля Мадислака так резко толкнула летевших на землю, что Дорн почувствовал, как его призрачное тело расплющилось словно тесто в руках пекаря, а затем снова приняло свою форму. Неожиданное падение привело к тому, что путешественники оказались между Зетриндором и его добычей.

В этот момент они ещё не материализовались, и дракон, если бы захотел, мог броситься вперед прямо сквозь них. Но, очевидно их внезапное появление в призрачной форме насторожило его, поскольку с невообразимым для такого огромного, скользкого, иссохшего и смердящего миазмами смерти существа проворством дракон остановился.

Дорн почувствовал, как его тело обретает привычное состояние. На мгновение собственный вес показался ему неподъемным. Но потом восприятие пришло в норму, и он оказался снова просто самим собой.

Полуголем шагнул к Зетриндору, нависшему над ним подобно побелённому чумному дому, но Павел схватил его за человеческую руку.

— Ещё не время! — отрезал блондин.

Дорн попытался освободиться. Даже его правая сторона была сильнее Павла, но почему-то его другу все равно удавалось его удержать.

— Проклятье! — сказал священник. — Если я могу сдержаться, чтобы не наброситься на эту тварь, можешь и ты. Здесь что-то происходит. Не испорти все!

Дорн сделал глубокий вдох.

— Отпусти меня, — сказал он. — Я в порядке.

Павел внимательно посмотрел ему в лицо, а затем с осторожностью освободил его руку из захвата.

Тем временем Зетриндор своими бледными сверкающими глазами изучал вновь прибывших.

— Какая неожиданная награда, — сказал он. — Все те, кого я тщетно пытался захватить, теперь стоят передо мной. — Он повернул голову, чтобы всмотреться в Мадислака.

— Хотя ты, старик, не выглядишь так, как будто простоишь долго. Люди такие хрупкие. Один небольшой удар стрелы или ножа, и готово.

— Да. — Мадислак кашлянул кровью. — Мы здесь, и если ты хочешь вести переговоры, делай это как полагается. Прикажи драконам наверху прекратить атаковать. В противном случае я могу увести всех нас отсюда так же легко, как и привел.

Зетриндор усмехнулся.

— Сомневаюсь в этом. Нужно время, чтобы обратить плоть и кости в ветер. Даже если я не могу сам выполнить подобное заклинание, то понимаю, как оно работает. Тем не менее, я полагаю, что готов пойти вам навстречу. Эти дураки ведут себя так странно, что задели мое любопытство.

Он зашипел и прорычал слова на языке драконов, и в воздухе закипела и заструилась энергия. Как увидел Дорн, в следующие несколько секунд суматоха на вершине хребта стихла. По-видимому, другие змеи услышали приказ своего вождя и отступили.

— Теперь, друид, — сказал драколич, — чего же вы хотите? Сдаться? Я мог бы сохранить вам жизнь. Мои соотечественники уже убили достаточно ваших людей, чтобы заполнить животы на некоторое время.

Уилл рассмеялся.

— Как бы не так. Они пришли поручиться за то, что я уже сказал вашим солдатам. Ледяная Королева мертва. Народу ледника незачем больше сражаться.

Зетриндор плюнул, ещё больше охлаждая воздух и распространяя вокруг запах падали.

— Я же сказал тебе, насекомое, что твои откровения ничего не меняют. Мои рабы только поймут, что им выпала честь сражаться за корону лично для меня.

— Я думаю, что они предпочли бы отправиться домой, — сказал Уилл. — Я также думаю, что ты не сможешь остановить их.

— Особенно, не после вашего поединка с Ираклией, — добавил Павел. — Тебе повезло и ты победил её в конце, но она ранила тебя первой. Она выкачала из тебя изрядную часть силы. Осмелюсь сказать, с тех пор ты — только слабая тень того, что драколич должен из себя представлять.

— Именно поэтому он не сражается, — закричал Дживекс. Мерцая крыльями, он ринулся осматривать войско арктических гномов. — Как я вам и говорил.

Шепот побежал по рядам армии Зетриндора. Он заревел, и солдаты замолчали, а глаза у всех, даже гигантов, расширились от ужаса.

— Я ваш бог! — Заорало мёртвое создание. — Благодарите за то, что я не убил всех и каждого за проявление малейшего доверия к подобной лжи.

— Если они лгут, — возразил Дорн, — докажи это. Сразись с нами. Только ты против меня и моих друзей. Это не слишком большая проблема для драколича, не так ли?