Уакой для индейца доколумбовой поры могло быть озеро, гора, камень или дерево. И каждая такая природная или созданная человеком уака была, по представлениям индейцев, наделена сверхъестественной силой. Поэтому простой камень мог ответить доколумбовому перуанцу на любой вопрос. Но для перуанцев послеколумбовой эпохи, для испанцев, пришедших сюда из Европы, для белых или метисов, нынешних граждан этой южноамериканской республики, уаками стали только наиболее заметные священные места древних индейцев, их пирамиды. Поэтому не удивительно, что в наследии доколумбовых культур Перу их, собственно, только и интересовало: золото.

Первые уаки в Перу, чьими сокровищами хотели завладеть конкистадоры, были мочикские и поздние чимуские святилища в долине Моче, и в первую очередь крупнейшая постройка на перуанском побережье — Пирамида Солнца.

Способ, каким «цивилизованные» грабители индейских пирамид проникли внутрь Пирамиды Солнца, был хоть и оригинальный, но варварский. Главный организатор ограбления испанец Монтальва изменил течение реки Моче и направил его прямо на святилище. Ожидания грабителей оправдались. Вода прорвала одну из стен Пирамиды Солнца и открыла Монтальве вход в тогда уже более чем тысячелетнее святилище.

Добыча, правда, «стоила» того, чтобы потрудиться. Монтальва со своими дружками нашел в пирамиде предметы общей стоимостью 800 000 дукатов. Падре Каланча, писавший об ограблении Пирамиды Солнца, сообщает, что среди золотых и серебряных сосудов особое внимание привлекала человеческая фигура из чистого золота, изображавшая в натуральную величину верховного индейского жреца. Так была ограблена первая уака индейцев культуры Мочика. Между прочим, уакерос — грабители захоронений именуются по названию священных мест индейцев доколумбовой эпохи. По иронии судьбы самую богатую добычу помог им получить один из крещеных местных индейцев, вождь деревни Мансиче Антонио Чайке. Он надеялся, что завоеватели сохранят за ним высокую должность, а возможно, дадут и дворянский титул, если он скажет, где спрятаны клады его предков. Чайке сообщил испанцам, что больше всего золота они смогут найти в уаке Льомайоуан. Конкистадоры вскрыли святилище и действительно обнаружили там исключительно богатую добычу. Чайке должен был получить часть награбленного. «Тридцать сребреников» индейского Иуды оказались немалой суммой. Но, увы, вознаграждение осталось только на бумаге.

В 1963 году некий Гарсиа Гутьеррес де Толедо нашел в Льомайоуане новые сокровища. На этот раз «добыча» была точно подсчитана чиновниками колониальной администрации, дабы король не лишился причитающейся ему «пятой доли» (по официальным данным, она составляла 61 622 песо). Эта уака была набита изделиями из золота и драгоценных камней, как сдобная булочка изюмом. Европейцы, жители города Трухильо, вынимали из нее золотые «изюминки» в виде мисок, браслетов и поясов и спустя много лет после смерти Гарсии Гутьерреса. Самой ценной находкой была большая рыба из чистого золота, очевидно, изображавшая одного из множества индейских демонов-рыб. Местные индейцы сообщили испанцам, что в помещениях уаки находится еще одна скульптура гигантской золотой рыбы. И эту «рыбку», как рыбак из известной всем сказки, ловили и ловят в долине Моче сотни алчных «золотоискателей». К счастью, безрезультатно.

Золотые сосуды, драгоценности и изображения богов — все эти предметы большой культурной и художественной ценности грабители индейских пирамид расплавляли и превращали в монеты, золотые слитки и бруски.

Теперь произведениям мочикских или других древнеперуанских ювелиров такая опасность почти не угрожает, потому что даже полуграмотные уакерос знают, что за художественное произведение древних индейских культур они получат несравнимо больше денег, чем за самый большой золотой слиток. И потому в музейных коллекциях древнеперуанского искусства время от времени появляются новые прекрасные экспонаты. Например, частное собрание перуанца Мигеля Мухика Гальо недавно пополнилось прекрасным скульптурным изображением пумы из тонкого золотого листа с полой трехмерной мордой. Тело пумы было украшено различными чеканными узорами и двуглавой змеей. К морде пумы прикреплена золотая маска, изображающая человеческое лицо. В последнее время были найдены также золотые мочикские колокольчики, ритуальные ножи, золотые шлемы, жезлы, серьги, браслеты, сандалии, прекрасные сосуды из чистого золота, представляющие собой скульптурные портреты.

Золото культур Мочика и Чиму имеет порой особый серебристый оттенок. Это, очевидно, связано со столь почитаемой здесь, на побережье, Луной. Священную Луну напоминает и множество диадем серпообразной формы, которые мы видим на чимуских и мочикских золотых фигурках. Мочикцы инкрустировали золотые предметы бирюзой и перламутром. Собственно, с культуры Мочика и начинается «золотой век перуанского золота». Представители предшествующих культур (Чавин, Наска) умели обрабатывать золото, однако именно мочикцы обогатили индейское ювелирное искусство новыми приемами (таков, например, их излюбленный метод «потерянного воска»).

Не все золотые сокровища мочикцев были расплавлены в тиглях ненасытных грабителей, несмотря на их многовековое бесчинство. Ныне эти дошедшие до нас маленькие чудеса рассказывают о величии. древнеперуанских мастеров не менее красочно, чем их самые грандиозные произведения — Пирамида Солнца и Пирамида Луны.

Ограблением Пирамиды Солнца и других уак представителей культуры Мочика, а затем Чиму, поисками золота доинкских индейцев Перу, разумеется, дело не кончилось. Не только всякого рода авантюристы, но и часто высокопоставленные лица добывали клады доколумбова Перу не менее варварскими способами даже в просвещенном XIX столетии. Они рыщут в поисках золота мочикцев и их потомков и поныне. К сожалению, иногда не без успеха.

Одна из самых печальных историй — это история «убиения» золотых бабочек, которых почти сто лет назад вместе со многими другими золотыми предметами нашел занимавший высокое положение в Республике Перу полковник Ла Роса. Клад содержал, помимо всего прочего, золотую фигурку мальчика, отдыхающего в золотом гамаке, маленькие золотые скульптуры индейских дровосеков, изображенных во время рубки золотых стволов мескитового дерева, и уже упоминавшихся золотых бабочек. Не одну и не десяток, а более пяти тысяч отличающихся друг от друга бабочек. И хотя эти изящные индейские игрушки были сделаны из металла, они могли парить в воздухе, стоило только посильнее на них дунуть. Работа была настолько филигранной, что каждая бабочка весила значительно менее одного грамма и потому могла легко парить в воздухе. Всю эту пятитысячную эскадрилью полковник Ла Роса уничтожил, не пощадив ни одной из прекрасных бабочек. Как же мог он пожертвовать хоть одним граммом золота из награбленной добычи?! Человечество лишилось этого древнеперуанского чуда. Остается лишь пропеть по уничтоженным золотым бабочкам, как и многим другим произведениям древнейших индейских культур, печальный реквием…

В XX веке подобная история повторилась в бассейне реки Лече, близ деревни Батан-Гранде, где некогда жили основатели культур Мочика и Чиму. На одном из крестьянских участков располагалось пять больших уак. Хозяин участка кроме пяти уак имел еще шесть сыновей. Пока отец был жив, он не разрешал детям прикасаться к пирамидам, расположенным посреди кукурузных полей. Но как только родитель умер, сыновья забыли про кукурузу и, переняв опыт тех, кто грабил индейские святилища, кинулись на самую необычную часть отцовского наследства— на пять теперь уже принадлежавших им пирамид. Через некоторое время в частные коллекции подозрительными путями стали поступать золотые предметы из Батан-Гранде. Многие из них были расплавлены, дабы не привлечь нежелательного внимания и не привести в Батан-Гранде тех, кто хотел бы отправить индейское золото в национальные музеи.

Во главе гангстерской шайки, состоявшей из шести братьев, которые— редкий случай в истории криминалистики! — занимались разграблением собственного имущества, стоял человек с весьма дурной репутацией и нечистой совестью. Он выдавал себя за врача, лечил в Батан-Гранде крестьян и требовал за свои услуги золото, которое здешние обитатели находили в разных уаках. Однако в деревне у него был конкурент, настоящий врач, китаец по происхождению. В конце концов лжелекарь, чтобы не потерять плативших ему золотом пациентов, просто-напросто убил своего коллегу. За это подлое преступление местные жители прозвали его «матачино», или «убивший китайца». Преступник-матачино получил медицинскую монополию в Батан-Гранде. Разумеется, к числу его любимых пациентов, естественно, принадлежали и шестеро братьев; он «находил» у них различные болезни, чтобы выкачать из пирамид побольше золота и затем тайными путями продать за границу.