Профессиональные грабители могильников, печально известные перуанские «уакеро», искали в погребениях насканцев золото и другие драгоценности. К слову сказать, из драгоценных металлов воры находили в могильниках древнейших индейцев только золото, хотя и не очень хорошо обработанное. Насканцы были плохими ювелирами, поэтому нам известны лишь несколько их диадем и других драгоценных изделий. Они, вероятно, не обрабатывали, за исключением золота, иных металлов (только в могильниках Акари были найдены обломки медных предметов).

Наиболее характерное украшение насканских могильников — прекрасная керамика. Знатных насканцев, как и жителей «полуострова мумий», хоронили в плащах из великолепных тканей, руки привязывали к ногам; тела покойных почти всегда обращены лицом к югу, а их головы свидетельствуют об искусственной деформации черепов.

Большая часть могильников была обнаружена грабителями «уакеро». Они объединяются в банды и подчиняются нескольким «боссам» — помещикам, которые не довольствуются большими доходами с обширных угодий и хотят завладеть тем, что находится под их землями. «Уакеро» не только грабят насканские могильники, но в полном смысле слова уничтожают их. Немецкий ученый, профессор Ханс Дитрих Диссельхоф рассказывал такую историю.

Один из «уакеро» нашел глубоко под землей погребение, где было захоронено более двадцати знатных насканцев, облаченных— если верить молве — в очень красивые «одежды». Когда грабитель наконец добрался до самого склепа, стены его вдруг начали осыпаться, и казалось, что к двадцати давно умершим прибавится еще один покойник. Преступника обуял панический страх. Чтобы поскорее выкарабкаться, он начал громоздить одно мертвое тело на другое, пока не выстроил из великолепно разодетых покойников своего рода лестницу. По ней он, к своему счастью, выбрался на поверхность. Истоптанные тела знатных индейцев его уже не интересовали…

Однако время от времени археологам все же удается попасть в древнее захоронение раньше грабителей. Парадоксальный факт: самая ценная находка принадлежит не кому-либо из многочисленных археологов, а супруге одного из них, госпоже Лотроп. Жена профессора Самюэля Киркленда Лотропа со своей приятельницей обнаружила в местности Чавинья весьма необычное погребальное сооружение, явно принадлежавшее важной насканской персоне. Оно состояло не из одного помещения, как обычно, а из семи соединенных вместе сырцовых камер.

В центре этого искусно построенного маленького подземного лабиринта в самой просторной из камер госпожа Лотроп нашла тело скорченного мужчины в красивой одежде и с необычайно богатыми украшениями. В соседней левой камере лежали трупы мужчины и женщины (очевидно, слуг умершего) и голова (только голова!) принесенного в жертву грызуна. В маленькой правой камере было обнаружено его обезглавленное туловище, а рядом с ним обезглавленное тело мужчины. Собственно, не совсем обезглавленное. К человеческому телу насканские погребальных дел мастера вместо головы приставили тыкву с традиционным южноперуанским головным убором — тюрбаном, знакомым нам еще по Паракасу. В специальном округлом сосуде были захоронены останки умершего ребенка. О том, что важная персона из семикамерного погребального сооружения в Чавинье была знатным воином, свидетельствует множество копьеметалок, а также наличие сопровождавших его на тот свет лиц различного пола и возраста. Особенно примечательной была находка обезглавленного грызуна, ни ранее, ни позже не встречавшаяся в погребениях Американского континента.

В уникальном семикамерном погребении в Чавинье — по всей вероятности, одного из вождей «охотников за черепами» — жена археолога Лотропа нашла и произведения насканской керамики, которая с той поры, как ее впервые после столь долгих столетий вновь увидели глаза человека, вызывает восхищение культурной общественности.

Автор этой книги, изучая древности Перу, посетил многие государства и видел различные археологические коллекции и собрания художественных ценностей индейцев доколумбова периода. В 1977 году он отправился в город, который в истории человечества больше связан с европейским искусством, чем с американским, а именно с творениями итальянского Возрождения, — во Флоренцию. Здесь, в Палаццо Медичи, была организована выставка произведений искусства доколумбова Перу. В изданном устроителями выставки каталоге о керамических изделиях индейцев культуры Наска говорилось однозначно, что это «самая прекрасная, самая изящная, самая привлекательная керамика Перу». А ведь каких-то 100 лет назад мир ее вообще не знал!

В 80-е годы XIX века в музеи Германской империи стали поступать необыкновенно красиво разрисованные сосуды неизвестного происхождения. Однако известен был человек, посылавший эти дары. Звали его доктор Гафрон. Этот известный немецкий окулист во второй половине XIX века поселился в столице Перу Лиме и открыл там практику.

К врачу, чья известность росла из года в год, приезжали больные со всей страны. Однако многим нечем было платить за лечение. Не зная, как выразить благодарность Гафрону за восстановленное зрение, некоторые пациенты с юга Перу приносили доктору керамические сосуды, которыми в ту пору мало кто интересовался. Ведь их было нетрудно найти повсюду, а для жителей Перу они не представляли абсолютно никакой ценности. И в то время как остальные лимские врачи требовали от своих пациентов только денег, доктор Гафрон зачастую довольствовался старинными глиняными «черепками», которые ему нравились.

Гафрон не имел историко-художественного образования, и о гончарном деле у него было весьма ограниченное представление. Однако дары пациентов пробудили в нем интерес к древнеперуанскому искусству. Со временем он собрал великолепную коллекцию керамики культуры Наска, о которой тогда еще никто ничего не знал и даже не мог определенно сказать, какому народу она принадлежала.

Собранная Гафроном коллекция керамики, создателями которой, как мы теперь уже знаем, были насканцы, до сих пор принадлежит к числу ценнейших собраний древнеперуанского искусства. Все, что от нее осталось, наследники Гафрона продали за много тысяч долларов одному из чикагских музеев. Таким образом, «керамические гонорары» доктора Гафрона, вызывавшие презрение его коллег, спустя несколько десятков лет вполне себя оправдали. Их стоимость сейчас трудно выразить в долларах, марках или солях. Историческая и художественная ценность коллекции чрезвычайно велика.

Окулист Гафрон своими необычными гонорарами открыл для мира культуру, о существовании которой и не подозревал.

С коллекцией Гафрона был знаком соотечественник врача— профессор Макс Уле, открывший культуру Наска. Этот немецкий исследователь является, собственно говоря, «отцом перуанской археологии». В то время как Хулио Сесар Тельо — индеец из племени кечуа — с невероятным упорством искал и раскапывал памятники своих славных предков в горных районах Перу, профессор Макс Уле исследовал перуанское побережье. Зная о том, что пациенты-южане привозят Гафрону керамические изделия, Уле отправляется на юг перуанского побережья искать их прародину. Благодаря археологическим исследованиям немецкого ученого керамика культуры Наска на заре XX века в конце концов получила заслуженное всеобщее признание.

Открытие насканского керамического производства — это открытие красоты в подлинном смысле слова. Хотя керамика культуры Наска и не заключает в себе столь ценной этнографической информации о жизни своих создателей, как керамика более северной культуры Мочика, ее многоцветность и многообразие радуют глаз. Художники культуры Наска использовали для росписи сосудов до одиннадцати цветов. Они знали несколько красных оттенков (бордо, кроваво-красный, кирпично-красный), два желтых, коричневый цвет, серый, розовый, фиолетовый, охру и прекрасный цвет кости. Все эти цвета в различных комбинациях великолепно дополняли друг друга. Часто рисунки имели черный контур. На одном из сосудов было нанесено до восьми различных цветов одновременно. Однако синего и зеленого цветов творцы насканской керамики не знали. Ни о какой другой американской керамике нельзя сказать, что она была многоцветной. Один из характерных видов керамической посуды культуры Наска— сосуды, имеющие два горлышка, соединенных мостовидной ручкой. Нередко одно из горлышек бывает оформлено в виде головы человека или птицы. Довольно часто встречаются сосуды, напоминающие по форме кубок.